два года! Любая из этих сук за ломаный грош может рассказать не только про шрам под моим пупком, но и про всё прочее, что пониже! О, Святослав! Клянусь тебе, твоя ревность просто смешна! Ты с ума сошёл!
Брага с утра Рагдаю была не в радость. Выпив с парнями лишь один ковш за знакомство, он их оставил в споре о том, кто лучше – Хлеська, Агарь или третья дочь боярина Радомира. Ему хотелось поглядеть терем. Войдя в боковую дверь, он увидел лестницу на второй этаж, почуял запах поварни, которая находилась возле неё, и тут же услышал за дверью этой поварни голос старого Вирадата. Тот говорил:
– Злой ворон летит на Русь – греческий патрикий, которому царь велел смущать наш народ, чтоб Сварог прогневался и явились страшные беды! Всё зло – от греков. К тому ведут козни их, чтоб князь воевал с болгарами. А болгары – наши друзья.
– Не лез бы ты, дед, во все эти княжеские дела, – раздался голосок Хлеськи.
– Да, помолчи, – сказала другая женщина, – не то князь нам всем свернёт шеи!
Рагдай открыл скрипучую дверь, вошёл. На него пахнуло приятным паром. В углу поварни топилась большая печь. В ней стоял котёл. Две бабы месили тесто возле печи на длинном столе. За столом поменьше сидели Хлеська и Вирадат в приподнятом настроении. Между ними стоял ковш браги. Хлеська была в красивом синем кафтане и босиком.
– Ах, Рагдай! Ты здесь уж! – пролепетала она, поднявшись. Гусляр удивился меньше.
– Да, – подтвердил Рагдай, – я уж здесь.
– Ой, какой красавчик! – вздохнула одна из баб. Вторая лишь усмехнулась, смерив Рагдая паскудным взглядом. Обеим было за тридцать.
– Садись, пей с нами, – предложил дед.
– Не буду я с тобой пить, – ответил Рагдай, – верно сказал князь: где ты, дед, там – драки! А нынче, вижу, и вовсе смертоубийство грядёт.
– А ну-ка, пошли, – поманила Хлеська Рагдая, и, улыбнувшись обеим женщинам, юркнула в коридор. Рагдай поспешил за нею. Захлопнув снаружи дверь, она взяла его за руку и спросила:
– Ты здесь зачем?
– Святослав привёл. А ты здесь зачем?
– Я приношу Роксане всякие травы от разных хворей и для сохранности красоты. Никто в этом деле не разбирался лучше, чем моя бабка. Она меня научила.
– А Вирадат?
– Вирадат Роксане песни поёт.
– Плохие у него песни!
– Он просто пьян. Рагдайчик, мне нужно поговорить с тобою! Только не здесь. Пойдём в сад!
– Там отроки.
– Сад большой!
Лешко и его ребята, а также присоединившиеся к ним девушки, из которых одна была до необычайности хороша собою, всё веселились, крича и звеня ковшами над бочкой браги. Рагдай и Хлеська прошли на другой край сада, откуда были видны ворота. Там они улеглись на груду опавших листьев, среди кустов смородины и малины.
– Сдаётся мне, что Сновид сочиняет песни для Вирадата, – сказал Рагдай, вспомнив разговор за столом лихих.
– Вирадат спьяну проговорился сейчас, что Сновид встречался сегодня утром с одним арабом, – вздохнула Хлеська, – после той встречи он приказал ему, Вирадату, всюду твердить о том, что греческий царь отправил на Русь какого-то чёрного человека, чтобы тот князя околдовал и Русь погубил, вызвав гнев Сварога!
– А кто он, этот араб?
– Богатый купец, Джафар. Он часто торгует в Киеве. И другие всякие дела мутит.
Хлеська лежала на животе, уткнув подбородок в маленький кулачок, поставленный на другой. Болтала ногами. Рагдай растянулся навзничь и подложил под голову руки, глядя на ярко-синие небеса. Ветер их очистил от облаков. Осеннее солнце грело, но не пекло.
– Ты, значит, с Роксаной дружишь? – спросил Рагдай.
– Да, уже давно, – ответила Хлеська. Затем ей вдруг почему-то стало смешно. Весело хихикнув и засопев, она объяснила, – правда, однажды мы с ней поссорились!
– Это как?
– Честно говоря, вспоминать об этом мне неприятно. Да ладно уж, расскажу, ты ведь не отстанешь! Хотела я у неё стащить рубиновые серёжки.
– Не получилось?
– Почти уже получилось. Кабы Роксана вдруг не хватилась этих серёжек да не велела всех обыскать, я разбогатела бы сильно! Впрочем, Роксана меня простила.
– Простила?
– Да. Но только сперва приказала выпороть. При парнях. Ох, я и ревела, когда наказывали! Ужасно мне было стыдно. Потом пять дней сидеть не могла.
Почесав увиденное парнями место, Хлеська прибавила:
– Плохо то, что Роксана часто приказывает пороть и своих девчонок. Одна из них – да вон та, Маришка, которая сейчас пьёт с ребятами, через день под розгами воет! Она Роксану не любит.
– Правильно делает.
– Этот самый Джафар, как видно, поклялся погубить грека, который плывёт на Русь, – внезапно вернулась Хлеська к прежнему разговору, – сплёл целый заговор!
– Хорошо бы князю об этом знать.
– Не суйся ты лучше в эти дела, а то нахлебаешься! У меня к тебе есть дело получше. Ты помнишь, я говорила тебе вчера про золото Игоря?
– Да, конечно.
– Хочешь узнать до конца всю тайну?
– Хочу.
– Я её открою тебе, но прежде скажи – точно ли ты знаешь, где одноглазый?
– Знаю.
– А как зовут его, знаешь?
– И это знаю. Трувор. Он прежде служил в киевской дружине.
Хлеська кивнула и продолжала, зорко следя за пьяницами у бочки:
– Вижу, не зря Равуловские ребята засуетились! Теперь ты должен поклясться, что половину денег ты отдашь мне. Может быть, ты сам найдёшь клад. Может быть, расскажешь об одноглазом Сновиду или Равулу. Как бы там ни было, половина денег – моя. Клянёшься?
– Ну, ладно, – сказал Рагдай, не очень-то понимая, какая будет заслуга Хлеськи во втором случае. Но она давно всё решила твёрдо.
– Так не пойдёт! Поклянись.
– Хорошо, Клянусь, – смирился Рагдай. Чтоб не отвлекаться на облака, которые легко могут утянуть мысли вслед за собой, он перевернулся и точно так же, как Хлеська, примял локтями листву.
– Ты, должно быть, слышал о том, что Игорь два раза ходил войной на Константинополь, – Начала Хлеська, грызя сухую травинку, – второй поход был удачным. Князь заграбастал огромную уйму золота – говорят, несколько возов, и где-то его запрятал. Через два года он был убит…
– Древляне убили его за жадность.
– Да, но сперва они его загнали в болото и предложили сдаться. С Игорем были, в числе других, Сновид и Трувор. Он им доверял больше, чем остальным. Предчувствуя свою гибель, князь подозвал Сновида и пошептался с ним, а затем, велев ему отойти, так же пошептался с Трувором. Лишь после этого сдался. Всех, кто с ним был, князь Мал велел отпустить, а самого Игоря – разорвать. Древляне пригнули одну к другой две берёзы, за ноги привязали Игоря к их верхушкам, и…
– Про это я знаю, – вновь перебил Рагдай, – ты лучше скажи, о чём он шептался тогда с Трувором и со Сновидом? О своём золоте?
– Да. Сновиду он назвал реку, возле которой зарыл сокровища, а Трувору растолковал, где именно их искать у этой реки. Получилось так, что только вдвоём Сновид и Трувор смогли