— Вас никто не хочет обмануть, почтенный старец, отец священного леса. Поезжайте в город и сами услышите его жителей. Они не посмеют вам солгать о том, что обряд славы великого Эбурга был проведен какими-то приезжими жрецами.
Великий князь был в расстройстве — все три его жреца, включая вас, куда-то запропастились накануне обряда. Боги выручили князя, послав ему в город двух жрецов. Они-то и взяли на себя великую миссию.
— Чтоооо?!
Гнев почтенного старца было невозможно описать. Мы даже испугались, что его хватит удар. Бедняга бегал вокруг костра и то хлопал себя по макушке, то рвал на себе жидкую бороденку.
Именно в эту минуту я усомнился в том, что мы совершили.
Преклонный возраст несчастного обманутого жреца вызвал у меня чувство вины. Негоже так поступать со стариками, да и его склероз не делал нам чести. Но, принимаясь за дело, я успокоил себя тем, что у самого старца рыльце в пушку. Он первый рассказал о своих планах по устранению конкурентов. Если он решил поступить нечестно, то почему его боги должны оградить от подобного.
Он мог сказать себе в оправдание, что в отличие от нас, его подстрекала не жажда наживы, а желание не подвести честь предков и все такое….но мне почему-то казалось, что дело не в этом: он не был беден, и его заели гордость и спесь. Он счел себя выше всех. И от этого чистота его помыслов сразу как-то потускнела и перестала сверкать белизной.
Так думал я, когда затевал нашу аферу, но теперь мне было искренне жаль старика.
И я спокойно сказал ему:
— О почтенный старец, отец Эбурга, разве вы не вняли богам, разве они не дали вам священный знак?
— Какой знак, добрый юноша? Какой знак? — горестно восклицал старик, — боги посмеялись надо мной, наслали на мою голову проклятие. Как мог молодой князь, которого я мальчишкой таскал на своих руках, забыть обо мне?
— Нет, вы ошибаетесь отец священного леса. Боги дали вам добрый знак. Они подарили вам еще 17лет жизни. Разве вы не поняли их знак, что они не хотят оставлять город без вашего мудрого попечения. А знаете, как убивался молодой князь, узнав о вашем исчезновении, он обещал награду тому, кто отыщет вас. И сказал, что сделает вас старшим жрецом. И все дальнейшие обряды будете проводить только вы. Вне всякого соперничества вы заслужили их по праву.
В глазах старик высохли слезы, но он все еще недоверчиво смотрел на меня.
— Вы говорите правду, добрый юноша? Скажите, что все услышанное мной не сон.
— Нет, святой отец не сон! — прогудел Задира, — клянусь всеми утками — травожорками, которых мне удастся подстрелить на своем веку.
— Боги! Боги! Вы возвращаете мне жизнь! — закричал старец.
— Нет. Мы ее вам продлеваем, — заметил я, — аж на целых 17лет, а, по мнению князя, вам вообще грозит бессмертие.
— Но я то уже решил, что все…хватит топтать землю! — не унимался старик, — все! Эй, да князь, эй, да я! Эй, да боги!
Старик схватил неоткрытую бутылку вина и начал с ней отплясывать какие-то замысловатые фигуры.
— Пожалуй, он совсем рехнулся, — забеспокоился Задира, — что если это его зелье забвения нельзя смешивать с вином? — смотри какой эффект получился: сначала плачет, потом смеется, да еще и скачет как бешеный.
— От святой жизни нельзя рехнуться — только от мирской, — сказал я своему товарищу.
— Постойте, святой отец, — я схватил старика за руку и разжал его костлявые пальцы, вцепившиеся в бутылку.
— Мне кажется, что лучше употребить этот напиток по назначению — отменное вино из погребов сиятельного князя. А вы расскажете нам что-нибудь про обряд единения?
— Надо вам сказать, что это весьма любопытный обряд.
Да, старик прав. Обряд весьма любопытен. В этом мы уже убедились сами. И вся история, в которую нам повезло вляпаться, не менее любопытна.
Именно этот старец подбросил ее нам, сам того не желая. Случилось это дней семь назад.
Ехали мы с Задирой — два опустошенных жизненными коллизиями странника: и в карманах было пусто, не считая скудной мелочи, и на душе кошки скребли, что-то не везло нам в последнее время.
Вот и завели нас здешние боги в священный лес, охраняемый старым жрецом. Он пригласил нас на свою поляну, и мы развели, как и в этот раз, костер. Точно также мы зажарили на нем пару птичек и, хотя у нас не было вина, в чем мы с сожалением признались, ужин наш не был этим испорчен.
Старичок радовался как дитя. И болтал без умолка.
— Я уже давно не вылезаю из этого леса — отшельничаю. Говорят, для здоровья полезно.
— Спать на сырой земле — вряд ли, — усомнился я. — В твоем возрасте лучше это делать на пуховой перине.
— Это пускай богатые старухи почивают на пуховых перинах, а я не старик, я герой хоть куда, я еще молодец. И дам просраться этой шестидесятилетней молодежи. Воображают себе, что шустрее меня. Меня! Лесного старца, что накоротке с духами лесными! Я и не таких делал! Нет, сынок, мне надо еще земные дела в порядок привести. Про обряд единения Эбурга слыхивал?
— Нет, а что это?
— Две тыщи золотых монет! Вот что! Мне-то они так — пустяк. Что мне в этом лесу надо — сухих веток, да муки для лепех
А вот моим зловредным братьям по храму надо! Волки алчущие. А мне-то какая радость им нос утереть! — мечтательно произнес старичок. — И потом, кто лучше меня знает тонкости обряда, кто молодого князя по попе шлепал, кто его из подполья вытащил — я-я-я-я! А эти прохиндеи и прощелыги Октопол и Зазинберг — опупели! В этом году отстранить меня от дел задумали, и провести обряд вдвоем! И на двоих разделить деньги-то. Чучелы! И глухари!
Как только я услышал слова о вознаграждении, в моем мозгу что-то зашевелилось — словно муравьи забегали.
Я постарался задать старику как можно больше наводящих вопросов, не проявляя особого внимания к теме, так, между прочим, тщательно перемешивая их с изрядной порцией пустой болтовни, — тем же способом, что используют большинство шпионов. И так я с легкостью узнал все интересующие меня подробности: например, что князь человек молодой, на готовящемся торжестве будет присутствовать впервые в жизни, что было довольно легко объяснимо — вся прелесть ситуации состояла в том, что этот непостижимый для здравого смысла обряд проводился раз в 17лет. А другая подробность — приятная мне — на нем могут присутствовать лица не моложе 18 лет, а нашему князю всего 32 год пошел. Поэтому он находится в полном неведении относительно того, как происходит священное действо.
А еще меня привлекло одно обстоятельство, которое можно было бы назвать незначительным, но нам оно было на руку — несколько лет назад по княжеству прошел великий мор, унесший жизни многих стариков и людей зрелого возраста. Выжило очень мало. Лесному жрецу удалось попасть в их число.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});