Читать интересную книгу Россия, которую мы догоняем - Лев Вершинин

…Итак, теперь слово было за ООН. Стремясь изучить ситуацию, Генеральная Ассамблея 13 мая 1947 года сформировала особую комиссию — UNSCOP — из представителей одиннадцати нейтральных государств. Дипломаты из Канады, Чехословакии, Нидерландов, Гватемалы, Перу, Швеции, Уругвая, Ирана, Индии, Югославии и Австралии поехали изучать ситуацию на месте, были приветливо приняты Еврейским Агентством и довольно неучтиво проигнорированы Высшим Арабским Комитетом. С точки зрения арабов, все и так было ясно, но все же такой подход был грубой ошибкой: члены комиссии были людьми не без амбиций и обиделись, а это шло на пользу евреям. Кроме того, случилось то, чего никто не мог предвидеть: посланцы ООН стали свидетелями событий вокруг «Эксодуса» — одного из кораблей, перевозивших нелегальных эмигрантов (Еврейское Агентство, при всей своей «политичности», в вопросе «собирания евреев» было последовательно и непримиримо). Англичане такие корабли старались перехватывать и разворачивать, что получалось далеко не всегда, но «Эксодусу» как раз не повезло, и заморские гости имели счастье наблюдать депортацию 4500 рыдающих людей, в основном, переживших лагеря, в том числе множества беременных женщин. К обиде на арабов прибавилось простое человеческое сочувствие, и в итоге не единогласно, но большинством было решено, что Палестину все-таки надо делить на три части: еврейское государство, арабское и «международный сектор» (Иерусалим) под управлением ООН. Этот вариант вполне устраивал сионистов, единственной претензией которых было то, что земли им, на их взгляд, отводили мало, но никак не устраивал арабов, требовавших все. Еще одна закавыка заключалась в том, что проект предусматривал довольно длительный переходный период, а это означало, что мандат, пусть и под иным видом, все-таки останется в силе, против чего возражали обе общины.

И тут сказал, наконец, свое слово Советский Союз. Ранее — об это речь уже шла — Москва не воспринимала сионизм на дух как «реакционный национализм» и «орудие Великобритании», однако в свете англо-еврейской войны начала к этому времени оценивать ситуацию под новым углом. Раз евреи, рассуждали в Кремле, проявляют себя как последовательные враги англичан, а все без исключения арабские страны, наоборот, тесно связаны с Лондоном и категорически против появления еврейского государства, значит, сионисты объективно ведут антиимпериалистическую борьбу, а следовательно, сам сионизм, хотя, конечно, и «буржуазный национализм», но не реакционный, а революционный и, таким образом, прогрессивный. Из чего прямо проистекало, что первоначальное отрицание СССР идеи раздела Палестины устарело. Немалую роль сыграл и случайный, очень забавный казус: незадолго до того, 30 марта, еврейские боевики взорвали в Хайфе нефтехранилище Англо-Иракской нефтяной компании, стратегически важнейшее для англичан, уничтожив огромное количество топлива, — и на месте взрыва были обнаружены нарисованные кем-то из подпольщиков серп с молотом и что-то про великого Ленина. Такого раньше не бывало, и потрясенная Москва через Георгия Димитрова срочно запросила две ведущие еврейские компартии Палестины (кстати, сильно враждующие между собой): кто герои? Соврать не посмели ни те, ни другие: Кремлю честно сообщили, что коммунисты не при делах, а героев надо искать в ЛЕХИ, где всякой твари, напомню, имелось по паре. Вывод Москвы был скор: если даже крайне радикальные сионисты, как выяснилось, «прогрессируют в сторону марксизма», значит, еврейскому государству следует быть как можно скорее, и, разумеется, без всякой пролонгации мандата.

В итоге на обсуждение Генеральной Ассамблеи ООН был вынесен проект резолюции, в целом на основании предложений комиссии, но с советской поправкой. Англичане были уверены, что США выступят против, решение зависнет, и тем самым срок мандата продлится. Однако ошиблись. У Штатов было свое видение ситуации, и не обо всем они уведомляли Лондон. Так что, хотя дебаты, начатые 25 ноября, тянулись аж четыре дня, и в итоге расклад, согласно резолюции № 181/II обескуражил островитян: 25 голосами «за» при 13 (мусульманские страны плюс почему-то Куба) «против», 17 воздержавшихся и двух не явившихся, — Палестину таки разделили. Евреям (33 % населения), контролировавшим на тот момент примерно 7 % территории мандата, имея в виду будущий приезд эмигрантов, присудили 56 % спорной земли, причем земля эта не пустовала, так что в грядущем государстве еврейское население составило бы всего лишь немногим более половины. При этом спорный Иерусалим оставался под управлением ООН, а на территории будущего еврейского государства определился город-анклав Яффо, находившийся впритык к Тель-Авиву, но населенный арабами. Что до англичан, то их обязали покинуть Палестину не позднее 1 августа 1948 года. Это был триумф для евреев (возражали только «Иргун» и ЛЕХИ, заявившие, что не признают «грабительский план», но их никто не слушал). Это был удар по арабам, оценившим план, как «катастрофу» для всех мусульман, как тех, что окажутся «под еврейским игом», так и тех, кто получит «независимость на худших землях» (лучшие, в самом деле, отходили евреям, а что основная часть этих «лучших» была евреями же и окультурена, значения для арабов не имело). Мириться с таким раскладом они не собирались. Джамаль Аль-Хусейни, исполнявший обязанности председателя ВАК (формальный председатель, муфтий Амин, генерал СС, с трудом избежавший выдачи югославам и виселицы, сидел тише воды, ниже травы), честно заявил с трибуны ООН, что «Палестина будет охвачена огнем и кровью, если евреи получат хоть какую-нибудь ее часть».

Все понимали, что это совсем не пустые слова: за время «нейтралитета» арабы накопили достаточно сил и заручились поддержкой соседей, и это устраивало Великобританию, которой, невзирая ни на что, уходить вовсе не улыбалось, а улыбалось завершать строительство военной базы, которой предстояло стать крупнейшей на Ближнем Востоке. Буром англичане, естественно, не перли, действуя, как всегда, тонко, а для начала сообщив, что не могут ни помочь комиссии ООН, которая по правилам должна была ехать на место и контролировать реализацию резолюции, ни даже гарантировать ей безопасности. В связи с чем комиссия в Палестину так и не поехала — люди знали, что там творится, и вполне закономерно боялись, — и власть в регионе явочным порядком осталась в руках уже как бы совсем уходящих сэров и пэров. Которых неизбежная вспышка страстей очень устраивала, поскольку, как минимум, могла дать предлог для обратного ввода британских войск с целью восстановления порядка. Как максимум, — в этом лондонские аналитики были уверены, — в случае действительно большой войны победа будет за арабами, которых гораздо больше и за спиной которых стоят какие-никакие, но все же регулярные армии сопредельных стран. А уж работать с арабскими политиками британцы умели, и не сомневались, что нужные договоры — на предмет «обезопасить коридор от Красного моря через пустыню Негев и Газу к Средиземному морю» и закрепить «преобладающее английское военное и политическое влияние в районе, имеющем важное стратегическое значение», — выжмут без особых проблем.

Главная ставка в этих расчетах делалась на старого Абдаллу, короля Трансиордании, самого верного и сознательного союзника Великобритании, обладавшего, к тому же, «Арабским легионом» — самой сильной армией региона, созданной и руководимой британцем Джоном Глаббом (Глаббпашой). Абдалле предложили сразу после ухода британских войск «взять под контроль» западный берег Иордана с Иерусалимом, и старый бедуин, разумеется, не отказался. Однако, что интересно, будучи дитем XIХ века, «новых национализмов» не одобрявшим, а к евреям относившимся доброжелательно, после согласия связался и с лидерами сионистов. Как изложено в мемуарах Голды Меир, встречавшейся с ним по этому вопросу, мудрый король предупредил гостей о том, что война неизбежна, что в нее вмешаются соседи, в том числе, никуда не денешься, и он сам, и сделал предложение сейчас же, пока не поздно, признать еврейские территории частью королевства Трансиордания. Со своей стороны, монарх гарантировал полную автономию еврейской части королевства и участие сионистов в политической жизни государства, что было бы выгодно всем. Вариант был не лишен смысла, тем паче, что самой страшной проблемы — вопроса о беженцах — тогда еще не существовало, и Еврейское Агентство, по указанию г-жи Меир, довольно долго обсуждало, не стоит ли его принять за основу. Однако в конце концов возобладала точка зрения тех, кто считал полностью суверенный «национальный дом» абсолютным приоритетом, — а британцы уже вовсю, раньше намеченных сроков, выводили свои войска, освобождая ринг.

Все началось мгновенно, в общем, сразу после подведения итогов голосования, и начали — пусть это кому-то и не понравится, но факт есть факт — арабы. Уже утром 30 ноября мэр Наблуса объявил о начале джихада, и по всей территории загремели выстрелы. Хотя, правды ради, обожди они хоть немного, приоритет был бы за евреями: если Еврейское Агентство и «экстремисты» в чем-то и были полностью согласны, так это в том, что к моменту провозглашения независимости следует держать под контролем как можно больше территорий. Тем не менее, атаковали арабы, прежде всего силами местных, сельских и городских, ополчений, разбросанных по всем населенным пунктам; параллельно род Аль-Хусейни объявил о формировании Армии Священной Войны, куда приглашали влиться все ополчения, базирующиеся в районе Иерусалима. Всеобщую мобилизацию объявила и «Хагана», однако в первое время активных действий не предпринимала, даже не контратакуя после успешной обороны. «Принципы возмездия» (стратегия обязательных ответных ударов, а в особых случаях и «агрессивной защиты») были сформулированы месяцем позже. В целом, такой линии силы Еврейского Агентства и придерживались, что отмечали и противники (так, генерал Исмаил Сауафат даже в марте, когда все планки упали, докладывал командованию, что отряды «Хаганы» в самом деле атакуют только те деревни, жители которых их провоцируют). Есть мнение, что такая линия была связана с необходимостью накопить силы, но я не могу исключать, что лидеры ишува, понимая, что ни «Иргун», ни ЛЕХИ паиньками не будут, стремились свалить первую, самую грязную работу на «экстремистов», сохранив репутацию в сколь можно более чистом виде. Ну и заодно подорвав силы конкурентов.