не мог приехать в Витенберг, и, купив отпущение, предались распутной жизни, Лютер имел мужество выступить против этой постыдной торговли, стал произносить проповеди в этом духе и прибил к вратам церкви свои 95 тезисов против продажи разрешительных грамот, стараясь доказать всю несообразность и антирелигиозность этой торговли (31 октября 1517 г.). Не прошло и двух недель, как его протеста против Тецеля стал известен во всей Германии. Ибо возбуждение, вызванное спором Рейхлина с Гохстрагеном о Талмуде, уже создало общественное мнение и вызвало такую ненависть к доминиканцам, что не только образованная публика, но и широкие народные слои были возбуждены против суеверия и обманщиков попов. Рейхлин, защищая Талмуд, сделался, помимо своей воли, Илией-предтечей для Лютера; без Рейхлина протест Лютера против возмутительной наглости Тецеля был бы задушен и затерялся бы. Лютер сам сознавал, что Рейхлин, защищая Талмуд и борясь против доминиканцев, был, не ведая этого, орудием Божественного Провидения. Однако выступление Лютера вначале имело лишь слабый успех. В то время немцев не так скоро можно было побудить к мужественному выступлению в защиту своих убеждений, и, если бы доминиканцы не применили к Лютеру той же системы преследований, как и к Рейхлину, реформация была бы в корне уничтожена, именно путем замалчивания. Не только пострадавший монах Тецель и еще другой забияка, доктор Иоганн Эк в Инголштадте, который одно время поддакивал гуманистам, но и кардинал Приериас, противник Рейхлина, далее неутомимый Гохстратен, наконец, Фугеры., которые дали священникам взаймы свои капитали, рассчитывая на выручку от продажи индульгенций, возбуждали папу против Лютера. Лев X, который сначала относился к новой дрязге монахов с тем же аристократическим равнодушием, как и прежде к Рейхлино-Гохстратенскому процессу, был вынужден особой буллой одобрить учение об отпущении грехов во всей его деморализующей и безнравственной резкости в духе доминиканцев. Но это лишь способствовало успеху реформации. Непреклонный Лютер, благодаря противоречию папы, постепенно пришел к убеждению, что папа и папство вовсе не безгрешны и что основой веры, является не папская воля, а Св. писание. Прошло еще много времени, пока в его голове созрело представление, что папа антихрист, а римская церковь с её установлениями и безнравственностью враждебна христианству. Лютер был одно время уже близок к тому, чтобы отречься от своего дела и увещевать верующих покорно следовать священной римской церкви (январь 1519 г.). Но события были сильнее воли их виновника. Резкость мракобесов, с одной стороны, и подвижность гуманистов, особенно пламенного Гутена, с другой, одинаково стремились к решительному разрыву.
Смерть престарелого императора, Максимилиана, который не был в состоянии разобраться в богословских спорах, им же вызванных, и избрание нового императора, длившееся целых полгода, внесли в спор политические моменты, и в результате получился такой хаос, в коем трудно было отличить друзей и врагов свободного религиозного направления или дикого мракобесия. Гутен и гуманисты были за избрание Карла V, в стране коего, Испании, господствовали доминиканцы и не погашались костры, папский же двор был против него. Рейхлин и Лютер, Талмуд и реформация — все перемешалось. Дело дошло до того, что курфюрсты, съехавшись для избрания императора, высказались решительно в пользу Рейхлина и против кровожадных кельнцев. Гутен, который никогда не прекращал раз начатого дела и беспощадно сорвал пурпурный пластырь со злокачественного нарыва римского двора, обнаружив всю его отвратительность, так расположил в пользу Рейхлина и Лютера бывшего тогда в опале рыцаря, Франца фон Зикинген, что последний пригласил их обоих к себе в укрепленный замок, обещая охранять их от врагов. Зикинген совершил то, чего не могли добиться ни папа, ни император. Он, в союзе с Далбергами и другими рыцарями угрожал войной начальнику и конвенту доминиканского ордена (26 июля 1519 г.), если Гохстратен не уплатит, согласно постановлению шпеерского суда, 111 золотых гульденов и не поручится за то, что откажется от всяких дальнейших преследований. Умные члены конвента знали, что с этим рыцарем шутки плохи и что к его словам нельзя относиться так, как к слову императора или папы. Они, правда, прибегли сначала к всевозможным ухищрениям и изворотам, апеллируя к мягкосердечию Рейхлина; но последний на этот раз был непреклонен и отослал их к Зикингену, который настаивал на своем требовании. Таким образом, доминиканцы были вынуждены уступить. Упрямый Гохстратен был лишен власти приора и инквизитора, а начальник ордена, Эбергард фон Клеве, со всем конвентом ордена должен был, отрекшись от Гохстратена, умолять папу (19 мая 1520 г.), прекратить навсегда и похоронить на все времена процесс Рейхлина, так как ученость последнего, его чистый характер и искренняя вера не подлежат никакому сомнению. Вместо того, чтобы проклясть Талмуд, папа Лев убедил некоторых предпринимателей напечатать его. Таким образом, благодаря непонятному для всех современников новому движению, случилось нечто неожиданное: Рейхлин оправдан, Талмуд оправдан и даже находится йод покровительством папы. Действительно, христианин Даниил Бомберг, богатый и благородный типограф из Антверпена, в том же году выпустил полное издание Вавилонского Талмуда, в двенадцати томах in folio с комментариями, которое послужило образцом для всех последующих изданий; до того Герсон Сонцин издал лишь отдельные трактаты. Лев снабдил это издание Талмуда всяческими охранными привилегиями. Несколькими годами раньше Бомберг издал Иерусалимский Талмуд (1523 — 1524), на который не нападали, так как его не знали. Он пользовался при этом услугами ученых евреев и, как говорят, затратил на еврейскую печатню более 400.000 дукатов. Доминиканцы потерпели полное поражение по всей линии. Гохстратен принужден был уплатить Рейхлину присужденный с него штраф в 111 золотых гульденов, которые пришлись весьма кстати разорившемуся имперскому советнику, ибо последний продал свое поле, плодами коего питался он с семьей, да к тому же еще наделал долгов. Он пал жертвой своей искренности и взгляда, будто Талмуд содержит мистические элементы, свидетельствующие об истинности христианства. Однако старость Рейхлина была омрачена, и он уж до конца своих дней не знал радостей. Несмотря на уважение, которое питали к нему его друзья и князья, он все же принужден был покинуть свой родной город и жит на чужбине. Ярость приверженцев папы против становившегося все сильнее Лютера не пощадила и Рейхлина, хотя последний нисколько не симпатизировал Лютеру и даже лишил наследства своего двоюродного внука и любимца, Меланхтона. за его участие в реформационном движении.
Августинский монах из Витенберга, раздраженный противоречием, объявил войну церкви в своем сочинении: «Обращение к благородным христианам германской нации об улучшении христианского сословия» (июнь 1520 г.). Он привел в этом сочинении все те нападки на церковь, которые содержались в памфлетах молодой Германии и особенно Гутена, но придал всем обвинениям религиозную