Аук понимающе смотрел на него, словно знал, что с В. твориться.
— Не жалей о том, что ушло, — тихо сказал он В. — Ты можешь сохранить этого ребенка в душе, ведь он всегда с тобой. Просто помни о нем!
В., который уже прибавил в росте около полуметра, печально кивнул.
— Будет еще лучше, чем тогда, в детстве, веришь? — В. не очень-то в это верил, но опять понуро кивнул.
— Дети не могут выбирать, но ты можешь, сказал Аук. — Теперь можешь. У тебя есть выбор. Не переживай, ты сохранишь себя.
И двое взрослых шагнули за дверь.
Глава семнадцатая. Безъед
Едва только В. оказался на Базе, он почувствовал, что стал совершенно таким, как прежде, стал тридцатилетним. Даже на руке опять появился шрамик. В. вздохнул.
Аул ободряюще похлопал В. по плечу и сказал:
— Увы, Детская не меняет нас. Она только напоминает нам о том, что когда-то мы были другими. Но и это дорогого стоит, не так ли?
В. кивнул.
— Там, кстати, живут настоящие дети, — сказал Аул. — Они могут оставаться детьми, пока не покинут Детскую. И могут немного поучить взрослых, которые приходят к ним, быть детьми.
В. от всей души позавидовал счастливым созданиям, которые могут никогда не возвращаться в мрачный мир взрослых.
— Не печалься, — смеялся Аул. — Ну вот, хотели подбодрИть молодца, а вышло наоборот! Не унывай, потому что у нас в запасе есть еще одна дверь! И, может быть, она наконец приведет тебя к миру и согласию с самим собой.
И В. позволил Аулу увести себя за дверь, которая, к счастью, находилась не в полу, а в стене, и на которой висела табличка с изображением раскрытой книги…
Они попали в совершенно обычную на вид библиотеку. Тут был просторный холл для чтения с мягкими удобными креслами и десятки, нет сотни, или даже тысячи стеллажей с книгами.
— Ты уже сообразил насчет всех этих дверей и залов? — спросил Аул. — Сообразил, зачем они нужны?
Нет, этого В. еще не сообразил.
— Когда База создавалась, — сказал Аул, — то она задумывалась так, чтобы здесь было все, что только может понадобиться человеку. — В. удивленно вскинул брови. — Конечно, не вообще все, — уточнил Аул, — а самое необходимое. Прожиточный минимум, так сказать.
— Итак, — продолжал Аул, — у нас есть Раздача, Утиль, Мойка, Гардеробчик, Ресторация, Ремонт, Оттяг, Отход, Улет и Детская.
Человек должен ухаживать за своим телом — для этого предназначена Мойка.
Ему необходимо питаться — получить еду можно в Ресторации.
Гардеробчик — чтобы прикрыть одеждой свои «бренные мощи».
Ремонт — для лечения людей и починки различных предметов.
Раздача снабжает всех нужными вещами.
А избавиться от старого хлама помогает Утиль.
Оттяг и Отход — две стороны одной медали — желания. Человек должен знать, чего он хочет, а чего категорически не желает.
Улет существует здесь потому, что нам необходимо иногда отрываться от земли и свободно парить, и еще потому, что не зная, на какой планете мы живем, невозможно понять, кто есть мы сами.
Наконец, Детская нужна затем, чтобы каждый взрослый мог почувствовать себя хоть на какое-то время ребенком. Детская помогает нам вспомнить, кто мы есть, когда с нас слетает вся эта наносная шелуха.
Осталась еще Библиотека. Так какую же потребность удовлетворяет она? Сообразил?
В. сообразил, но пусть лучше Аул сам скажет.
— Конечно, потребность в знании! — продолжал Аул. — Вот он наш Фонд, — Аул обвел рукой Библиотеку. — В этом зале собрано наше Знание. Посмотрим, что здесь есть?
Они прошли к стеллажам. На корешках книг не было ни названий, ни авторов. В. удивленно смотрел на ряды совершенно одинаковых книг. Он взял одну книгу наугад и открыл ее. Ничего! Там не было даже страниц! Абсолютно пустая коробка, имитирующая книгу. Вот так Библиотека! В. взял другую «книгу» — та же история.
— Почему здесь пустые коробки? — воскликнул В. — А где книги?
— Друг мой, — откликнулся Аул. — Книги из бумаги давно уже не в моде.
В. стоял, раскрыв рот, с пустыми коробками вместо книг в руках. Что же это за Библиотека без книг!
— А ты любитель чтения? — спросил Аул.
— Да, пожалуй, что так, я люблю читать, — ответил В.
— И все же подумай, — сказал Аул таинственно, — так ли уж ты любишь все эти буквы, слова, предложения и так далее тому подобное? Может быть, ты любишь скорее то, что стоит за ними?
В. задумался. Он никогда не смотрел на проблему под таким углом. Пожалуй, в определенном смысле можно сказать, что слова — это всего лишь средство для выражения… Для выражения чего? Что скрывается за словами? Некие образы и события, мысли, чувства… Но все равно слова нужны, какие могут быть образы без слов? Тут В. решительно запутался. Как же без слов?!
— Не совсем без слов, — ответил Аул на его мысли. — Но о словах и бессловии поговорим в другой раз. Сейчас же обратимся к нашим книгам. Мы называем их книгами по старинке. А книги, как ты понимаешь, должны храниться в Библиотеке. Хотя, что ходить вокруг да около. Лучше, как говорится, один раз увидеть.
И Аул взял из рук В. коробки, которые он называл книгами. Они прошли в холл и уселись в удобные мягкие кресла. Мимоходом В. отметил ту странность, что в Библиотеке никого не было (разве так мало желающих приобщиться к «Знанию»?).
Но раздумывать над этим ему было некогда, потому что нужно было следить за странными манипуляциями Аула, который взял пустую коробку, называемую книгой, в правую руку и с величайшим сосредоточением последовательно поднес ее ко лбу, к груди (там где находилось сердце), а затем к губам. Проделав все это, он положил коробку на стоящий тут же столик и уселся в кресло поудобнее. В. последовал его примеру.
Вдруг коробка сама собой раскрылась и из нее полИлся свет, который заполнил собой пространство вокруг стола и кресел. По границам этого пространства начали вырастать полупрозрачные стены. Они сомкнулись над головами В. и Аула, образовав сферу. «Это чтобы другим не мешать», — шепнул Аул. В. подумал, что в данном случае это неактуально, поскольку во всей Библиотеке не было ни души.
Из коробки начали появляться движущиеся фигуры. Над столом повисло нечто вроде экрана, а точнее даже светящегося шара с объемным изображением, которое отличалось от изображения телевизора необычайной реалистичностью.
НачалсЯ фильм. Первый «кадр» показывал прибитую высоко на стене полку с хрустальной посудой, вокруг которой толпились люди, на все лады расхваливавшие и посуду, и полку, и то, как расставлена посуда на полке. Одни говорили: «Какой прекрасный хрусталь! Само совершенство, ни убавить, ни прибавить, все именно так, как нужно!». Другие им вторили: «Как славно! Посмотрите, вся-вся-вся посуда, что у нас есть, уместилась на такой узенькой полочке!» А третьи поддакивали: «Воистину никто не смог бы придумать лучшей расстановки, чем эта!»
Но тут являлся некто, который заявлял, что он мог бы внести некоторые усовершенствования в установленный порядок. «Ведь можно и по-другому расположить эти предметы, — говорил он. — Взгляните, этот кувшин неплохо бы смотрелся слева, а этой мисочке было бы удобнее стоять рядом с тарелками». И невежа тянул свои грубые руки к хрупким предметам.
Тут же защитники традиционных устоев прогоняли его подальше от полки: — «Что ты делаешь! К чему нам твои изменения! Так оно стояло с незапамятных времен и так и будет стоять во веки веков. Иного не дано! А ты только переколотишь всю посуду и больше ничего. Не смей и близко подходить к этой полке!»
Но грубиян не унимался. «Постойте-ка, — говорил он, — у меня есть славная вещица!» — и доставал из-за пазухи стеклянный стакан. «Это что еще за убожество?» — восклицали хором окружающие. «Разве? — недоумевал несмышленыш, — а по-моему, очень милый стаканчик! Я бы хотел поставить и его тоже на полку, мне кажется он украсит композицию». «Что за глупая идея!» — недоумевали консерваторы и оттесняли возмутителя спокойствия в самый дальний угол.
Но тому все было мало: — «Хорошо, хорошо, я не буду ставить стакан сюда. Но зато я прибью другую полку на стене и поставлю на нее стакан, чтобы все, кто захочет, полюбовались бы и на него тоже». «Ну уж нет! — кричали традиционалисты. — Этого мы тебе не позволим, осквернитель хрусталя! Стаканы твои никому не нужны!» — некоторые особо распалившиеся личности даже пытались отобрать у новатора стакан и разбить его.
Далее следовало еще долгое и нудное повествование о человеке со стеклянным стаканом. Оказалось, что история имела несколько вариантов развития событий: в одном человек разбивал стакан в ярости, в другом — безразлично его выкидывал, в третьем — находил где-то еще десять таких же точно стаканов и, разбив весь хрусталь, ставил их на полку… и так далее в том же духе.