сохранения нации». Они восприняли это как попытку возложить на них еще одно бремя, как вмешательство в их личную жизнь. В
Home Service Corps Review опубликовали ответ, в котором был дан резкий отпор подобным претензиям: «Снова женщин Англии призывают к самопожертвованию. Конечно, оно стало такой привычной ежедневной вещью, что еще одна небольшая жертва не имела бы значения… Женщины жертвуют давно и многим, но этого, видите ли, недостаточно. Теперь группа мужчин просит их пойти еще дальше: они должны пожертвовать всей оставшейся жизнью, поскольку будущее нации в опасности. Невозможно! Женщина – не детородная машина. Она имеет права, и в эти дни она учится тому, что значит быть личностью» [22]. Такой взгляд на проблему опровергал традиционный и активно пропагандируемый в годы войны общественный миф о том, что удел мужчин – сражаться ради победы, а дело женщин – рожать и воспитывать детей. Год спустя аналогичный протест вызвала пронатальная правительственная агитация: «Нас поставили в известность, что государству нужны дети, много детей! Если это так, то почему государство не заботится о тех детях, которые уже родились и которые умирают каждый год от недостаточного ухода? В настоящее время ни один мужчина и ни одна женщина с независимой жизненной позицией не желают обращаться за государственной помощью в воспитании детей. И ни одна разумная супружеская пара не будет производить на свет детей больше, чем сможет прокормить и одеть» [23]. Отвергая патерналистские претензии государства, авторы письма, подписавшиеся «работающие женщины», отстаивали свое право на свободу выбора в частной жизни, рассматривая социально ответственное родительство не как стремление увеличивать народонаселение по призыву со стороны властей, а как воспитание полноценных членов общества.
Таким образом, несмотря на сохраняющуюся дискриминацию, война привела к серьезным изменениям в социальной стратификации, на рынке труда, расширила поле профессиональной деятельности для женщин. Они уже не были прежними, возросли их самооценка, амбиции, изменились представления о своей роли и месте в обществе. Попытки государства контролировать поведение женщин, ограничивающие их самостоятельность и дееспособность, в то время как они ежедневно доказывали свою общественную полезность, осознавались как гендерная дискриминация и вызывали протест. Первая мировая война стала школой, пройдя которую женщины успешно сдали экзамен на гражданственность. А. Марвик справедливо отмечает, что война способствовала падению двух главных бастионов, препятствующих политическому равноправию: «враждебности мужчин и пугающего безразличия женщин» [24]. Она открыла новые горизонты суфражистским обществам, которые использовали появившиеся возможности для достижения своих целей.
Война и суфражистское движение
В предвоенные годы все феминистки были настроены антимилитаристски. Женские международные организации, Международный женский союз и Международный женский суфражистский альянс (IWSA, International Woman Suffrage Alliance), на своих конгрессах принимали резолюции против нарастающей военной напряженности. Война и милитаризм рассматривались как угроза не только человечеству и цивилизации, но и женскому движению, так как они объективно укрепляли мужское господство. Однако начало войны было воспринято суфражистками по-разному. В странах-участницах большинство из них заняло патриотические позиции, связи между пацифизмом и суфражизмом ослабли. К концу 1914 г. IWSA разделился на два течения: патриотическое и пацифистское. Вслед за этим аналогичное размежевание произошло и в странах – членах Антанты[51], в том числе и в Великобритании. Там мнения разделились и по вопросу о курсе суфражистских обществ: большинство считало, что на время войны они должны отказаться от борьбы за право голоса для женщин и сконцентрироваться на благотворительной и патриотической деятельности, но некоторые продолжали придерживаться прежнего направления. Часто размежевание происходило не только между организациями, но и внутри них, что, в частности, привело к расколу наиболее влиятельных и крупных обществ – NUWSS и WSPU. Вместе с тем все суфражистские организации, независимо от отношения к войне, оказались вовлеченными в общественную деятельность, направленную на помощь беженцам, детям-сиротам, поддержку рабочих семей, оставшихся без кормильцев, трудоустройство женщин, борьбу с дискриминацией по признаку пола.
В целом по отношению к войне все суфражистские организации можно разделить на три течения: пацифистки (или антимилитаристки), умеренные патриотки, поддерживающие национальное правительство, но не снимающие с повестки дня борьбу за права женщин, и милитантки WSPU, занявшие во время войны крайне националистические позиции.
4 августа 1914 г. в Кингсвэй-холле в Лондоне состоялся Женский митинг за мир, который собрал более двух тысяч человек. Военные действия в Европе уже начались, поэтому, обвиняя войну и сокрушаясь по поводу бедствий, которые она неизбежно принесет народу, многие понимали, что Британия вряд ли сможет сохранить нейтралитет. В президиуме находились пацифистски настроенные Шарлотта Деспард, Олив Шрейнер, Хелена Сванвик, председательствовала М. Фоссет. Однако большинство осознавало, что патриотические чувства сильнее. Поэтому значительно чаще, чем призывы к продолжению борьбы за права женщин, с которыми выступали «Объединенные суфражисты» и Х. Сванвик, на митинге раздавались воззвания к национальному единению и к деятельности на благо страны. В конце вечера М. Фоссет обратилась к митингующим с речью: «Женщины, ваша страна нуждается в вас. Пока оставалась хотя бы малейшая надежда на сохранение мира, Национальный совет думал о мире и поддерживал его сторонников. Но теперь перед нами другая обязанность. Давайте докажем, что мы достойны гражданства независимо от того, признаются наши требования или нет» [25]. Собственно, этот призыв к сворачиванию борьбы за избирательные права женщин во имя патриотической деятельности обозначил начало раскола суфражистского движения на патриоток и пацифисток, или, как часто они себя называли, интернационалисток.
После объявления войны практически все они поддержали решение правительства. Как пишет историк суфражистского движения Н. В. Новикова, такая позиция была обоснованной и определялась следующими причинами: «Во-первых, не последнее место занимали соображения тактики. Готовность разделить со всей страной тяготы войны и желание служить Отечеству… помогли бы обеспечить доверие политической элиты к женщинам. Кроме того, в новых, чрезвычайных условиях, неблагоприятных для развития оппозиционного женского движения, необходимо было продумать особую стратегию, чтобы предотвратить распад и организационный упадок национальных суфражистских обществ. Наконец, как считали британские феминистки, дальнейшая судьба движения непосредственно зависела от итогов начавшейся войны» [26].
Поначалу многие известные суфражистки выступили с осуждением войны. Э. Петик-Лоуренс, член исполнительного комитета «Объединенных суфражистов», в интервью для Votes for Women заявила: «Мы теряем цвет нашей нации не только потому, что война приводит к уничтожению человеческих жизней, она подрывает моральные устои и национальный дух… Война не только лишает шанса новые поколения, она приводит к деградации всей человеческой расы» [27]. Осенью 1914 г. она отправляется в США, где антивоенные настроения были сильнее, для того, чтобы совместно с американскими суфражистками принять участие в марше мира и положить начало международному пацифистскому суфражистскому движению.