Читать интересную книгу "Академия Малхэм Мур. Мой сводный враг - Мию Логинова"

же…

– Не я?

– Ты с первого дня спишь и видишь меня среди отбросов, – снова фыркает Люка и складывает на груди руки.

– Теперь ты Мортимер.

– Ах, ну да. Это ведь всё меняет. Теперь ты резко превратишься в заботливого братика и будешь прикрывать все мои косяки? – В её голосе столько яда, что можно потравить за завтраком всю академию.

– Нет.

– Что нет?

– Не превращусь и не буду. – Люка закатывает глаза, хотя, кажется, испытывает облегчение, что я не стану играть роль любящего братика. Интересно, она когда-то мечтала не быть единственным ребёнком в семье? Я всегда хотел брата, например…

– Тогда зачем всё это?

– Макс умеет быть убедительным, когда хочет.

– Да брось, ещё скажи, что мечтаешь ему угодить и бежишь исполнять его просьбы. Что он тебе пообещал за изменение правил?

Она так жаждет получить ответ, что я едва удерживаюсь от соблазна предложить расплатиться за него чем-нибудь. В голове даже мелькает идея, чем и как. Слишком безрассудно. Даже для такого, как я.

– Жениться на тебе? – не удержавшись, я и сам смеюсь над таким предположением.

– Очень смешно. – Люка поджимает губы, и идея взять оплату натурой за честные ответы перестаёт казаться такой уж безрассудной.

Я все ещё помню вкус её губ. И сладкое дыхание. И даже тепло кожи.

– А ты бы согласилась? Замуж за Латимера?

– Это не твоё дело, Эйдан.

– Ошибаешься, теперь моё. И тебя, к слову, может, даже не спросят. Разве что для приличия. Добро пожаловать в семью, птичка.

Глава 31

– Доволен, да? В очередной раз добился своего? – Отец, поджав губы, стоит ко мне спиной. Обращённое к окну лицо отражается в тёмном стекле искажённо, а отблески света от большой потолочной люстры делают образ хищным и устрашающим, как зеркало правды, являя суть старшего Мортимера миру. Почти что портрет Грея.

– Ты слишком много себе позволяешь, Эйдан. – Голос ровный, даже не поднявшись на полтона выше привычного тембра, отец звучит жёстко. И мне нечего ему противопоставить. Я мог бы… если бы только найти способ дотянуться до него одного и не задеть других. – Ты будешь вести себя благоразумно, как положено наследнику рода. Сегодня для нас важный день.

– Тебе плевать на неё, да? Просто новая пешка в высоких играх вершителей судеб? Запихнуть её в Мур, теперь вот… что? Нашёл уже ей подходящего женишка?

Отец оборачивается, будто удивлённый таким выпадом, задумчиво прищурившись, впивается взглядом, как если бы мог выпить душу на расстоянии. Жизнь высосать.

– Что тебе за дело, за кого выйдет замуж сестра?

Вот уже и сестра. СЕСТРА!

– Она мне не сестра! – Выдержка даёт трещину, и громкий, злой протест криком ударяет в стены отцовского кабинета. Нового, перестроенного после взрыва. Всё здесь теперь иначе, но каждый раз, заходя, я всё равно возвращаюсь в прошлое, ненавидя себя, что не заглянул сюда в ТОТ вечер.

– …Мэддок, я прошу тебя… – Я проходил мимо, искал маму, потому что мы собирались отправиться к арендаторам в город. Мама занималась благотворительностью. Мы возили беднякам продукты из магазинов и даже готовили вместе еду для бездомных на празднике Урожая. Она пекла потрясающие тыквенные пироги и пряный хлеб. Я любил смотреть, как мама снимала кольца, мыла руки под холодной водой из уличного крана, как, улыбаясь простым людям, не разделяя на богатых и бедных, месила тесто… Её руки потом пахли травами и молоком…

Если бы я только остановился на её мольбу. Если бы решился зайти в отцовский кабинет, чтобы проверить, отчего в голосе слышался плач. Но с самого детства в комнаты родителей нельзя было заходить без разрешения и строго-настрого запрещалось подслушивать беседу, тем более прерывать её. Я был послушным сыном. И послушание стоило мне матери.

Кулаки сжимаются сами собой. Вот опять от меня требуется быть удобным мальчиком. Таким, каким должен быть наследник. Делать, что положено, и помалкивать. Ведь всё это в интересах семьи. Нет ничего важнее чести рода.

– Я не дам тебе испортить ей жизнь! Она вообще не должна быть Мортимер.

– Ты ведь очень старался выжить Люку и её мать из этого дома, Эйдан. Давай признаем, что не вышло. Прекрати вести себя, как упрямый мальчишка.

Отец усмехается, принявшись перебирать на столе какие-то бумаги. Вероятно, готовые к официальному принятию Люки Гревье в наш род.

– Сегодня за ужином, после того, как Люка примет родовой кристалл, ты, как положено, подтвердишь её право быть частью нашей семьи. Дед тоже будет присутствовать.

– Как ты его уговорил, даже не буду спрашивать. Это же мезальянс.

– У нас с Констанс не будет детей. У Мортимеров есть наследник, чистота крови которого не вызывает сомнений. Я свой долг перед семьёй выполнил.

– А вдруг я не женюсь на Миранде? Тоже найду себе простушку? Что тогда будет делать твой род? – Губы отца сжимаются в тонкую линию. Пальцы дрогнули, бумага в руках скорчилась под натиском пальцев, став такой же уродливой, как изнанка моей жизни. Та, которую, не принято показывать посторонним.

– Я сделаю вид, что этого не слышал. – Помолчав, цедит проклятый паук. – У нас есть договорённости с семьёй Миранды. Это называется обязательства.

– Значит, твоё право на “счастье”, – издёвка в голосе не остаётся незамеченной, конечно же, – я должен признать. А на моё тебе плевать? Может, пойти твоей дорогой? Извести жёнушку, как родит тебе чистокровного, породистого внука? И потом счастливо жениться на той, что по душе?

Горло сдавливает удавкой. Сильный маг, он может задушить меня вот прямо сейчас, при желании. Но он только смотрит мне в лицо с холодной злостью:

– Я любил Иветт, щенок! Не смей больше даже говорить о случившемся подобным тоном!

– Любил… – Усмешка выходит хриплой после удушья. – В этом всё дело. Ты любил. А я люблю до сих пор.

– Иветт больше нет с нами. Однажды тебе придётся вылезти из выдуманного мира и признать очевидное. Хватит жалеть себя и защищаться ложью!

– Я могу дать тебе тот же совет, отец. Хватит защищать себя ложью. Будь мужчиной и отвечай за свои поступки, раз требуешь этого от меня.

– ВОН! – Я давно не слышал отцовского крика. Так давно, что застываю, ошарашенный его реакцией.

– Выйди вон, – уже тихо добавляет он, опускаясь в кресло обессиленным стариком, – и чтоб к церемонии спустился как положено. Иначе твои выходные отменяются. Навсегда.

Я стискиваю зубы. Внутри печёт огнём обиды. Я хотел защитить Люку. Я пытался. С первого дня пытался. Но сейчас… мне было что терять. И я не мог сделать выбор в её