Читать интересную книгу Стеклодувы - Морье Дю

– Не забывай о вежливости, когда будешь его арестовывать, – сказала я. – В последний раз он, когда был здесь, приезжал выразить сочувствие по поводу смерти нашего отца, сразу после того, как он умер.

– Пусть не рассчитывает на наше сочувствие, если вздумает сопротивляться аресту, – проворчал Мишель. – Скрутят руки и дадут пинок под зад, вот и все, что он получит.

Они отправились, едва только стемнело, отрядом в шестьдесят человек, в полном вооружении, и когда они не вернулись на следующий день, я стала опасаться самого худшего, очередной кровавой расправы, подобной той, которая произошла в Баллоне, и исполнителями которой будут на сей раз наши люди. Сейчас не было никаких разбойников, не было и скупщиков зерна – все было спокойно.

Я позвала Марселя Готье, одного из молодых рабочих, который не мог отправиться со всеми остальными, из-за того, что у него болела нога, и велела ему отвезти меня в Отон. За несколько месяцев до этого я крестила у него ребенка, и он рад был мне услужить.

День был сырой и пасмурный, и мы поехали в шарабане – том самом, в котором мы с Робером ездили в Сен-Кристоф. На развилке, немного не доезжая шато де Шарбоньер, мы увидели, что дорога загорожена, и там стоит охрана из наших людей. Въезд в шато был запрещен, для того, чтобы туда попасть, нужно было специальное разрешение, но меня сразу узнали, и нас пропустили. Перед домом стояли национальные гвардейцы, очевидно, под командой Андре Делаланда, и первое, что бросилось мне в глаза в куче добра, сваленного на подъездной аллее, была стопка постельного белья. Он не забыл наказа своей жены.

Андре подошел к шарабану – мое появление, по-видимому, его несколько удивило, – отдал мне честь и сообщил, что птичка улетела – какой-то шпион предупредил мсье де Шамуа об опасности, и он сбежал прежде, чем подоспела национальная гвардия. По этой причине мой брат и мой муж отправились в Отон, чтобы расспросить тамошних людей.

Я велела Марселю повернуть лошадь и ехать дальше в Отон, и когда мы проезжали мимо дома, оттуда вышли еще несколько наших людей, по крайней мере, с десяток, неся в руках стулья, столы и одежду. Марсель бросил на меня хитрый взгляд, но я не сказала ни слова.

На дороге в Отон тоже были кордоны, но часовые опять-таки узнали наш шарабан, и нас пропустили. Мы остановили лошадь у ратуши, возле которой собралась небольшая толпа испуганных людей. Когда я спросила о причине, мне сказали, что комендант национальной гвардии дал команду осмотреть каждый дом в поисках мсье де Шамуа.

– Нет его здесь! – крикнула из толпы какая-то женщина. – Никто не видел его в Отоне! Но им это безразлично, они все равно решили перевернуть все вверх дном в каждом доме.

Я действительно видела, как они это делают. Вот по улице идет Дероше уж ему-то совсем не пристало заниматься такими делами, – толкая перед собой мушкетом лавочника с требованием, чтобы тот открыл лавку, а рядом с ним, с ревом, бегут двое малышей.

Я вышла из шарабана и поднялась по ступенькам в ратушу. Там я нашла Франсуа и Мишеля, они сидели за столом, и у каждого за стулом стоял, словно часовой, один из наших рабочих, а перед ними, вытянув руки по швам, стоял невысокий человек, серый от страха. Насколько я понимала, это был мэр города. Меня никто не заметил, когда я остановилась в дверях, так как все взоры были прикованы к Мишелю.

– Вы п-понимаете, что я исполняю свой д-долг, – говорил он. – Если де Шамуа будет обнаружен в Отоне, безразлично, где, вы будете нести ответственность. А мы останемся здесь, по крайней мере, на сорок восемь часов, пока все как следует не обыщем. На это время вы обязаны предоставить помещение для нас и наших людей, разумеется, бесплатно. Вам это ясно?

– Вполне ясно, мой комендант, – отвечал мэр, кланяясь и весь дрожа. Он тут же повернулся к другому служащему, с тем чтобы отдать необходимые приказания.

Мишель прошептал что-то на ухо Франсуа, и я видела, как мой муж засмеялся и подписал какую-то бумагу, снабдив подпись затейливым масонским росчерком.

Я видела по их лицам, что оба они находятся в превосходном настроении. Напугать мэра, расквартировать своих людей в маленьком городишке – все это было для них вроде забавы. Можно было подумать, что Мишель с братьями играет в индейцев в нашем лесу, как в далеком детстве.

Однако для мэра это были не игрушки. Так же, как и для жителей городка, которые должны были кормить пришельцев, насильно ворвавшихся в их дома.

Вдруг Франсуа поднял голову и увидел меня. Он багрово покраснел и толкнул локтем Мишеля.

– Чт-то ты здесь д-делаешь? – спросил меня брат.

– Я просто хочу узнать, будете ли вы дома к обеду, – ответила я.

Кто-то хихикнул, должно быть, один из молодых рабочих, которых недавно заставили вступить в найциональную гвардию. Мишель ударил по столу кулаком.

– Молчать! – закричал он.

Мгновенно наступила тишина. Мэр побледнел еще больше. Франсуа, опустив голову, смотрел на лежавшие перед ним бумаги.

– В таком случае, можешь отправляться назад в Шен-Бидо, – сказал Мишель. – Н-национальная гвардия находится здесь на службе нации и вернется тогда, к-когда долг перед нацией б-будет исполнен. Вельо, Мушар, проводите мадам Дюваль на улицу.

Я пошла к двери в сопровождении двух гвардейцев, которые шли по обе стороны от меня. Я понимала: если не считать сомнительного удовльствия от того, что мое появление нанесло некоторый урон их престижу, я ничего своим приездом не добилась. Боюсь только, что их обращение с мэром стало еще более суровым.

Мы с Марселем покатили назад, на завод и, когда выезжали из Отона, увидели, как из города вышел еще один отряд национальных гвардейцев, которые рассыпались по полю по обе стороны дороги, перекрикиваясь между собой, и стали шарить в канавах, совсем так же, как это делают собаки во время охоты на кабана.

– Если он там, они его поймают, – довольно заметил Марсель, – и вряд ли после этого от него что-нибудь останется, насколько я знаю наших ребят.

Он поцокал языком, погоняя лошадь. И это тот самый человек, который едва три месяца тому назад стоял у купели в Плесси-Дорен, отирая слезы умиления, когда крестили его малютку-дочь.

– Ты надеешься на то, что его поймают? – спросила я.

– Поймают и прикончат, мадам, – ответил он. – Чем скорее страна избавится от этой нечисти, тем лучше.

Они так и не нашли мсье де Шамуа. Кажется, он вернулся в Нанси и, доказав, что не изменник, снова стал служить в тамошнем гарнизоне, хотя мы узнали об этом значительно позже.

Я всегда со стыдом вспоминаю один эпизод, который произошел с нами по дороге. Когда мы подъезжали к Плесси, мне показалось, что я увидела в канаве сгорбленную фигуру, и, вместо того, чтобы промолчать, тут же пришла в страшное возбуждение и крикнула Марселю:

– Вон он, спрятался за кустом, скорее, – и чуть ли не вырвала вожжи у него из рук, чтобы гнать лошадь и не упустить беглеца. Оказалось, что это всего-навсего пень от сгнившего дерева, и невольное разочарование, которое я при этом испытала, потрясло меня до глубины души.

Это была лишь одна из многочисленных экспедиций подобного рода, предпринятых мастерами Шен-Бидо совместно с их работниками в обличии национальных гвардейцев, и мой брат Мишель за свое рвение и патриотизм был назначен генерал-адъютантом округа Мондубло. Поначалу мне было противно, однако скоро я смирилась, приняв эти набеги на имения как нечто естественное, и даже испытывала гордость, когда женщины говорили мне, что во всей округе между Ферте-Бернаром и Шатоденом люди больше всего боятся мсье Дюваля и мсье Бюссон-Шалуара. Мишель по-прежнему был вожаком, однако Франсуа тоже приобрел известный статус, в его поведении чувствовалась властность, которая нравилась мне больше, чем его прежний покорный вид.

Он хорошо выглядел в форме национальной гвардии – был высок, широк в плечах, – и мне приятно было думать, что стоило ему только появиться во главе отряда в каком-нибудь нашем городке или деревне, как там мгновенно закипала лихорадочная деятельность.

Мой Франсуа, который был, когда мы поженились, всего-навсего мастером-стеклодувом на небольшой стекловарне, располагал теперь властью явиться в какое-нибудь имение и арестовать его владельца, если тот находился под подозрением – того самого владельца, который всего несколько лет тому назад просто вышвырнул бы его за дверь.

Был один случай, когда эта пара – мой брат и мой муж, – с горсткой национальных гвардейцев арестовали половину всех жителей деревни Сент-Ави, схватили двух бывших аристократов, братьев Белиньи, и еще одного третьего, мсье де Неве, обезоружили их и отправили под стражей в Мондубло по подозрению в том, что они изменники нации. Муниципальные власти в Мондубло держали всех троих под арестом, так как они не смели ослушаться приказа генерал-адъютанта. Несколько дней спустя, заходя в дома наших рабочих в Шен-Бидо, я обратила внимание на великолепные ножи и вилки – некоторые из серебра и с монограммами, – выставленные напоказ, и нисколько об этом не задумалась, словно они были просто куплены в какой-нибудь лавке на рынке.