Когда она проснулась, не сразу поняла, что же это было. То ли все ей приснилась, то ли она на самом деле провела остаток ночи у бассейна, коротая время в разговоре с приятным собеседником. Она лежала на своей кровати, отдохнувшая, полная сил, а на часах – батюшки-светы! – десять часов утра. Все ночные кошмары остались позади.
Но она точно помнит, как беседовала с Алексом. Это что получается? Она уснула, и совершенно чужой мужчина нес ее на руках в спальню? На второй этаж? Какой кошмар. Немного поборовшись с нахлынувшими на нее чувствами, она приказала себе думать, что все ее ночные приключения ей приснились, и не более того. С другой стороны, странно, что ее никто не беспокоил в довольно позднее время. Что-то было не так.
Виктория Михайловна встала в твердой уверенности, что страдать и киснуть в сложившейся ситуации – последнее дело. Надо было брать себя в руки и решать навалившиеся проблемы. Она поднялась с постели и отправилась в душ.
Через сорок минут спустилась вниз в полной боевой готовности. Контрастный душ, легкий макияж, осталось выпить чашку кофе. В гостиной ее ожидал сюрприз, от которого Виктория Михайловна чуть не свалилась с последней ступеньки шикарной винтовой лестницы: на уютном диванчике сидели двое и прихлебывали из чашечек черный кофе, от запаха которого кружилась голова. Она не удивилась, если бы собеседником ее приятельницы в столь раннее время оказался какой-нибудь местный полицейский чин. Это выглядело бы вполне закономерно. Но не тут-то было. Костромина, как всегда, пошла собственным путем. Ну что за характер у Людмилы? Оторви да выброси.
Пока Виктория Михайловна страдала, умирала и возрождалась, Людмила недолго думая связалась с самим господином Балканским и обратилась к нему за помощью. Виктория Михайловна вспылила. С какого перепугу финансовый магнат придет на помощь простым людям? Это вам не в прихожей валяться в новогоднюю ночь в пьяном виде. Ей совсем сейчас не нужен был этот странный господин, который поселил в ее душе беспокойство. Виктория Михайловна попыталась отступить, но было поздно, ее неуверенное топтание на ступеньках роскошной лестницы заметили все. Подняться наверх, словно ничего не случилось, было бы верхом глупости. Пришлось спуститься в гостиную. Хотя, видит бог, ей не нужна была чужая помощь. Она успокоилась и приняла решение ехать в Мадрид самостоятельно. Поезда ходят, ей не семнадцать лет. Ну, случилась беда – и что? Надо решать вопросы по мере их поступления. Ничего хорошего в сложившейся ситуации не было, но она женщина взрослая и способна сама разобраться с проблемами. Все решаемо. В конце концов, рядом всегда предупредительный Алекс.
– Доброе утро, здравствуйте, – тихо произнесла Виктория Михайловна, понимая, что отступать некуда.
Заговорщики, по-другому нельзя было назвать эту довольно странную парочку, встрепенулись и ответили в унисон: «Доброе утро». Как добросовестные пионеры на утренней линейке. Сговорились, не иначе. Впервые в жизни Виктория Михайловна разозлилась по-настоящему. Для этого не было особых причин. По жизни ее еще не так обижали и не просили прощения. Но почему-то сейчас ей не нужна была жалость Балканского. Что-то заклинило в голове, скорее всего от неожиданности, и Виктория Михайловна повела себя довольно странно. Призвав все силы небесные на помощь и внезапно вспомнив ночные комплименты Алекса-философа в свой адрес, она с независимым видом женщины, которая очень хорошо знает себе цену, прошла к креслу у журнального столика. Села в него по-светски красиво и небрежно, по крайней мере, ей так казалось, положила руки на мягкие подлокотники, переплела ноги замысловатым кренделем и произнесла капризным тоном, не узнавая себя: «Где мой кофе?» Словно она всю жизнь жила на вилле и не привыкла, чтобы ее прихоти не удовлетворялись. Она одна знала, чего ей стоило вести себя столь вызывающе. Сердце-предатель ухнуло куда-то вниз, как только она увидела Балканского, и возвращаться, кажется, не собиралось. Кофе прибыл через две секунды, но это не спасло ситуации. Людка обалдела от неадекватного поведения подруги, а Геннадий Николаевич расхохотался как сумасшедший. Актриса она была никакая. Хотела произвести впечатление светской львицы, а получилась комическая миниатюра. Виктория Михайловна решила не сдаваться, хоть на душе кошки скребли. Да, сошла с ума на старости лет. Решила, что имеет право изобразить из себя примадонну. Это самый большой грех, который она умудрилась сотворить в жизни. И никто не имеет права гоготать над ее глупым поступком. А ничего, что финансовый воротила дрых на ее думке в маленькой прихожей в новогоднюю ночь? Он, кстати, тоже кофе в тот вечер просил. Она это хорошо помнит. Какого черта Людмила пригласила его в дом? Предательница.
– Вика, с тобой все в порядке, ты хорошо себя чувствуешь? – Вопрос приятельницы прозвучал тихонечко, с мягкими интонациями, что произвело на Викторию Михайловну возбуждающий эффект. Неужели она выглядит таким образом, что с ней можно разговаривать, как с тяжелобольным человеком? Тоже мне, Армия спасения. Какого черта она приволокла на свою виллу Балканского? Его как раз и не хватало для счастья. Подруга называется. Могла хотя бы предупредить о своей тактике и стратегии. Она после душа, причесана небрежно, накрашена на скорую руку. Если у нее не было никаких шансов обратить на себя внимание Балканского, теперь мечтать стало вообще не о чем.
– Люд, может быть, объяснишь, что происходит? – Виктория Михайловна нервно забарабанила пальцами по подлокотникам кресла.
– Ты не обижайся, пожалуйста. Пока ты спала, возникли некоторые обстоятельства. – Странно, но голос приятельницы был просительным. Обычно она командовала безапелляционно, без тени сомнения, а тут словно оправдывалась. – Вика, все как-то странно получается. Одно к одному. Понимаешь, сегодня рано утром позвонила моя свекровь из Израиля. У нее обнаружили онкологическое заболевание. Ты же знаешь, она человек смелый и решительный. Так вот, она твердо уверена, что дальше медлить не имеет смысла, и считает, что пора рассказать Риточке, кто ее настоящие родители. – Людмила остановилась на секунду, вздохнула и умоляюще посмотрела на Викторию Михайловну. – В общем, ситуация такая, подруга моя дорогая. Свекровь везет Риточку в Москву, чтобы познакомить с родной матерью, то есть со мной. Человечек не виноват, что у него сумасшедшие родители. Девочка выросла и имеет право узнать, наконец, истину, потому как бабушка умирает. Это единственно правильное решение. Они прилетают послезавтра в Москву, и мне надо встретить их достойно. Ты слышишь меня?
Виктория Михайловна, погрязшая в собственных эмоциях и заботах, сразу не сообразила, что происходит. Она давно привыкла к тому, что у Людмилы нет неразрешимых проблем, женщина живет, как дышит, и устроила личное благополучие вопреки всем невзгодам и обстоятельствам. Да, ее лишили семейных радостей, отняли дочь, но это было так давно, что вся эта история превратилась в какую-то привычную реальность. И вот в самый неудачный момент, когда ей необходима помощь подруги, та ее покидает. Слов нет, Людмиле срочно нужно возвращаться в Россию. Это не обсуждается. Господи, неужели Костромина дождалась исполнения своей мечты?