наши летчики-истребители? У молодняка, которого только в бой вводили, потерь почти никогда не было. Потери появлялись, когда молодняк уже приобретал какой-то опыт. Он переставал бояться немцев и появлялось чувство самоуверенности.
Перестал головой крутить на 360 градусов, прозевал атаку немцев — собьют. Оторвался от ведущего, понадеялся на своё мастерство — собьют.
Далее. Самолет получил повреждение в бою, вышел из боя и пошел на свой аэродром — гарантированно, если обнаружат немцы — нападут и собьют.
Оторвался от основной группы — нападут и собьют. Если только получится напасть неожиданно. Атаковать неожиданно, лучше самолет, имеющий повреждения, сбить и сразу удрать — основа тактики немецкой истребительной авиации.
При потере ведущего группы (начальника-а сбили!), группа почти всегда рассыпалась, в ней некому было взять на себя управление боем. «Карусель» немцы не любили, ее боялись. В 1943 году Покрышкину пришло пополнение из летчиков, которые еще в 1943 году воевали на И-16 и даже на И-15, с первого дня войны. В основном, на штурмовку ходили, но и с истребителями вели бои. Два года люди воевали на «Чайках» и их немцы сбить так и не смогли.
Шакалы и гиены — опасные твари. Но даже они оскорбятся, если их с асами люфтваффе сравнивать…
* * *
…Говорить о том, что с первого дня войны гансы демонстрировали такие шакальи повадки, было бы ошибочно. Начиналось всё как в любой нормальной истребительной авиации. Ведь как ни крути, истребители должны прикрывать своих бомберов и уничтожать вражеских. Это их основные задачи. А вот во время выполнения этих задач они и сбивают истребители противника. Но это — бой. В этом бою всё решает качество самолета и, особенно, мастерство пилота.
Начали немцы в уверенности в превосходстве своих машин и в своем мастерстве: кто такие эти русские, какие-то унтерменши на своих «крысах»?
В зоне группы армий «Север» действовала одна из самых элитных истребительных групп Люфтваффе Jagdgeschwader 54, имевшая эмблему в виде изображения карточного символа «черви» зеленого цвета, ее рисовали на самолетах эскадры. По этому символу эскадру называли «Зеленое сердце», «Грюнхерц».
Спустя месяц после начала войны из 112 пилотов «Зеленого сердца» 37 числились в убитых или пропавших без вести. Треть эскадры. Элитной эскадры. За один месяц. Это только убитые и пропавшие без вести. У истребителей, как правило, не все сбитые погибают. Потери самих самолетов гораздо выше. Конечно, если продолжать такими темпами демонстрировать унтерменшам свое летное мастерство, то никакого пополнения людьми и самолетами не напасешься, эскадра так сама собой прекратит через несколько месяцев свое существование, потому что истощит возможности резервов.
И командир «Зеленых» майор Траутлоф издаёт широко известный приказ о запрете вступать в бой с советскими истребителями:
«Нельзя приветствовать увлечение некоторых наших товарищей манёвренными боями с „крысами“ и „Иванами“. Рыцарские поединки не для Востока. Мы должны просто побеждать.»
После этого Гальдер записывает в своем Дневнике, что в группе армий «Север» в воздухе господствует советская авиация. А что еще может быть в воздухе, если асы люфтваффе вознамерились не воевать, а «побеждать». Т. е., шакалить в воздухе.
Разумеется, советские истребители не собирались прощать гансам такого подлого поведения. Шакалов нужно наказывать. Примерно так, как это делал летчик Василий Голубев из 4-го ГИАП. Он специально отставал от своей группы и летел неровной змейкой, чтобы немцы подумали либо о повреждении самолета, либо о ранении пилота. Самая вкусная добыча для шакалов, которым и начальство разрешило только «побеждать».
12 мая 1942 года самолет Голубева обнаружила очередная парочка шакалов в лице одних из самых прославленных асов «Зеленых» — Хейнц Бартлинг (67 побед — Кожедуба за год войны обошел!) и Херман Лейште (29 побед, ГСС Речкалов, как минимум). Если бы Кожедуб летал в паре с Речкаловым, то вокруг его пары в радиусе 1000 км ни один немецкий самолет в воздух не рискнул бы подняться, наверно. Всё, что эта пара на своем пути встретила бы — упало на землю.
Но Бартлинг и Лейште решили добить одинокий советский истребитель, который им представлялся легкой добычей. Догнали Голубева уже у самого советского аэродрома. На краю нашего аэродрома оба и грохнулись сбитыми, даже выпрыгнуть не успели. Причем, Голубев завалил этих «кожедубов» на устаревшем И-16.
И «побеждать» так, как приказал майор Траутлоф, не очень-то у асов получалось. Только русских своей шакальей тактикой обозлили. Скоро пилоты эскадры стали свое подразделение называть «Зеленой жопой». Попасть служить в «Грюнхерц» — это, действительно, была, прошу прощения, жопа. Смертники. Потому что русские стали целенаправленно охотиться за самолетами с их эмблемой. Если самолет с «зеленым сердцем» русские заметили в воздухе, разглядели эмблему — лучше сразу выпрыгнуть из него с парашютом.
В конце концов, асам «Грюнхерц» пришлось, глотая слезы и сопли позора, закрасить изображение задницы на фюзеляжах своих «мессеров».
Закономерен вопрос: почему же тогда, уступая нашим в летном мастерстве, имея самолеты по своим летным качествам хуже, чем новейшие советские, немцы так долго удерживали превосходство в воздухе?
Насчет того, что прямо уж на всех участках фронта они удерживали превосходство до 1943 года — это неправда. Советское командование, когда это требовалось, там, где проводились важнейшие операции, без особых проблем обеспечивало господство в воздухе своей авиации. Это уже к осени 1941 года стало очевидным и генерал-инспектор люфтваффе Эрнст Удет начинал всё чаще поглядывать на свой «вальтер».
А Александр Иванович Покрышкин описал, как он пытался вытащить свой поврежденный МиГ из окружения, рискуя собой. Целая эпопея. Ему настойчиво советовали самолет сжечь, но он отказывался, пока ситуация стала совершенно уж безвыходной. Дело было не в том, что этот МиГ был ему так уж дорог, но потеря самолета приводила к тому, что лётчику не на чем потом было воевать. Техника в войска поступала в мизерных количествах. Начиналась эвакуация промышленности на Восток, и не только авиационной. Выпуск самолетов эвакуируемые заводы прекращали и нужно было время для возобновления производства. У немцев такой проблемы не было, их авиазаводы работали в штатном режиме. Наши, хоть и несли потери в воздухе уже с первых дней войны меньшие, чем немцы, но испытывали проблемы с пополнением техникой. А у немцев на место каждой потерянной машины немедленно вставала новая.
Но немцы несли такие потери, что даже не успевали компенсировать их новыми самолетами, и северный пушной зверек начинал маячить на горизонте перед люфтваффе уже к осени 1941 года…
* * *
Глава о катастрофе вермахта, но мы здесь люфтваффе уделили довольно много места. Дело в том,