Если бы у него были какие-то гарантии, что я буду жива до самого столкновения с книгой, он пожертвовал бы мной ради нее?
Особых сомнений в этом вопросе у меня не было. Сегодня в нем чувствовалась жестокость. Понятия не имею, зачем ему понадобилась книга, но знала одно: Темная Книга означала для Бэрронса всё. Он был одержим ею, а помешанные люди — опасные люди.
— Ты никогда раньше не был так близко к ней? — предположила я.
— Нет, — натянуто ответил он. — Раньше никто меня не предупреждал.
Он резко развернулся и ударил в стену, точный, аккуратный удар — контролируемое вымещение ярости на чем-то. Вокруг его кулака измельчилась штукатурка и сетки под нее, рука погрузилась в стену до самого кирпича. Тяжело дыша, он прижался к стене.
— Ты представить себе не можешь, как долго я охочусь за этой проклятой книгой.
Я замерла.
— Почему бы тебе не рассказать? — что он скажет? 10 лет?
10 тысяч лет?
Его смех был груб, похож на звон цепей бряцающих на костях.
— Ну, мисс Лэйн? — повторил он. — Что происходит, когда вы приближаетесь к ней?
Я тряхнула головой и тут же пожалела об этом. Меня тошнило от уверток Бэрронса, но головная боль надежно поселилась в моей голове, даже глаза болели, и я их закрыла. День, когда я получу все свои ответы, так или иначе, настанет. А пока, я отвечу на его вопросы, в надежде, что он сможет пролить свет на важную проблему, на мою неспособность находится рядом с книгой, которую в своем последнем сообщении, умирая, просила найти моя сестра.
— Оно так резко и с такой силой ударяет меня, что у меня не остается времени даже подумать что это. Все что я знаю — в одну секунду все хорошо, и вдруг мне так больно, что не могу сделать ничего чтобы облегчить боль. Если бы это продолжалось долго, и я не теряла сознание, то Бэрронс, я умоляла бы тебя убить меня.
Я открыла глаза.
— Но все еще сложнее. В этот момент я чувствую настоящую анафему тому, чем являюсь сама. Будто мы с книгой антиподы, или плюс и минус. Мы не можем существовать в одном месте. Ну, как два отталкивающихся магнита, но книга отталкивает меня с такой силой, что меня может убить.
— Полярные противоположности, — пробормотал он. — Интересно…
— Интересно, что?
— Если разбавить противоположности, все еще будет отторжение?
— Не вижу вариантов, как можно разбавить силу книги, Бэрронс, и не думаю, что я могу стать такой же сильной как она.
Он ждал, пока я сама соображу.
Я нахмурилась.
— Разбавить меня? То есть, чтобы я стала немного плохой, и тогда, может быть, книга подпустит меня ближе? И толку? Я стану плохой, и получу эту страшную книгу и, наверное, сотворю ужасные вещи с ней. Мы выиграем битву, но проиграем войну.
— Возможно, мисс Лэйн, что мы с вами сражаемся на разных войнах.
Если он думает, что стать воплощением зла — это выход из ситуации, а не создание новой проблемы, то он прав — мы сражаемся на разных войнах.
Глава тринадцатая
— Что там, бля, творится в переулке за домом?
Я подняла голову. В дверях книжного магазина стояла Дани, утреннее солнышко скользило по ее золотистым локонам, освещая ее тонкие черты. Бодрая, стройная девочка была одета в светло-зеленые форменные брюки и такого же цвета поплиновую рубашку в полоску, кармашек которой был украшен буквами БПИ. Она казалась такой милой, хорошей и невинной, но меня не обманешь. Понятия не имею, что меня удивило больше: ее появление или солнце. И она и солнечный свет свалились на меня в момент, когда я внимательно изучала газету, вчитывалась в новости.
Я вернулась к страшной истории. Мужчина убил всю свою семью — жену, детей своих и приемных, даже собаку — затем на выезде из города, врезался на огромной скорости в бетонную опору моста, не далеко от того места где прошлой ночью мы были вместе с Бэрронсом.
Никто не мог понять, почему это случилось, ни друзья, ни соседи, ни коллеги по работе. Он был любящим мужем, отличным работником в местном кредитном обществе, и образцово-показательным отцом, регулярно находил время для посещения спортивных и учебных мероприятий, где участвовали его дети.
— Дани, если тебе хочется ругаться, — сказала я ей, — иди и ругайся где-нибудь еще.
— Да пошла ты, — парировала она.
— Как по взрослому, — произнесла я, не поднимая головы. — Ругательства, как показатель зрелости. Ты поступаешь так же, как и несметные полчища остальных подростков. Попробуй что-нибудь пооригинальнее.
Дома из газет я читала только воскресные выпуски, и то исключительно разделы о моде и светской жизни. Неужели такие преступления происходили всегда, и я просто не обращала на них внимания? Неужели я была так преступно слепа?
Дани закатила свой велосипед внутрь магазина.
— Мне не нужно делать ничего пооригинальней, я и так сама оригинальность.
На мгновение она заколебалась, но все-таки спросила:
— Так что там, за домом?
Я пожала плечами.
— Ты про машины? Понятия не имею.
Я не собиралась признаваться члену общества ши-видящих, что я украла Эльфийскую Священную Реликвию, и в процессе кражи, так получилось, умерло 16 человек. Я изучила литературу о паранормальном и оказалось, что существует золотое правило: Не причини вреда невинным, и люди кажется, как-то странно понимали его, тягостная ирония лишь подчеркивалась газетной статьей, которую я читала.
— Нет. Я про половину Грага, что лежит там.
— Граг?
Она описала его, вернее то, что от него осталось.
— Я называю их Носороги.
Кинув газету в сторону, я спросила:
— Так там один из них? Наполовину съеденный?
Она кивнула и усмехнулась:
— Так значит, Носороги. Я понимаю почему. Они серые и бугристые и издают такой смешной горловой звук.
— Так среди Невидимых их называют Граги? — Это настоящие знания ши-видящих? Я жаждала их. Я хотела объяснений, правил. Я хотела, чтобы кто-то направил и наполнил мою жизнь смыслом. Я хотела получить Руководство Ши-видящих.
Она пожала плечами.
— Как Невидимые называют себя сами, мы не знаем, а так называем их мы. Твое название мне нравиться больше. Так чего дальше, ты его прикончишь, или будешь продолжать мучить? А что ты сделала с остальными частями? Засунула в банку или что-то типа того? — она оглянулась вокруг, в поисках этих банок. На лице Дани было одновременно написано «Мне так скучно» и «Хей, типа, круто».
— Бог мой, ты решила что я… Нет, Дани, я не буду продолжать мучить их! Я даже не знала что оно там.
Меня чрезвычайно раздражало, что рядом находился кто-то достаточно большой и сильный, чтобы слопать Невидимого, а я даже не знала кто это такой. Даже то, что Дани подумала, будто я извращенка, раздражало меня гораздо меньше. Кому она подражает? Откуда набралась таких идей? ТВ? Видео игры? Детки в наше время одинаково опасно впечатлительны и опасно бесчувственны, будто их жизни каким-то образом походили на комикс и, следовательно, как и в комиксе, смысла там, могло вообще не быть. Если я еще раз прочту про то, как группа мальчишек подростков убивших бездомного и, объясняя свой поступок, рассказывают — «Не знаю, почему мы это сделали, может, типа… ну, знаете… это было как в той игре в интернете, в которую мы играли», я начну копьем протыкать и людей, и к черту золотое правило.