пытался разговорить Светку о Кострице, и с типичной для себя непосредственностью спросил:
— Хо-хо, внучка, поделись-ка! Что за женщина эта Кострица?
Светка коротко, без тени сомнения, ответила:
— Садистка.
Ледзор моментально заинтересовался, в его глазах вспыхнул огонёк. Ну а я в это время медитировал, только вот голова всё равно оставалась перегруженной, так что решил пойти умыться. Я встал и направился в туалет, но по пути в коридоре внезапно столкнулся с бортпроводницей.
— Ой, простите! — сказала она, подняв на меня взгляд и смущённо теребя пуговки своей униформы. — Вам сюда, господин?
— Да-да, проходите, — ответил я, сделав шаг назад.
Она прошла, но при этом слегка задела меня бюстом, как будто случайно. Ну даёт.
После умывания вернулся на своё место, но сразу заметил, что Светка смотрит на меня с подозрением.
— А чего это бортпроводница на тебя так глазела? — спросила она, прищурив глаза. — Что вы там в туалете делали? А? А⁈
Я лишь вздохнул, молча взял её за руку и потащил в узкую коморку с кроватью за туалетом. Полчаса мы тестировали пластыри, как и просила Лакомка. Зато потом Светка выглядела более чем довольной.
В аэропорту нас встречает представитель жреца Юпитерского — понтифик Аврал. Он склоняет голову в знак уважения и говорит:
— Граф Данила Степанович! Мы подготовили для вас и ваших спутников апартаменты в Капитолийском храме. Это будет наиболее подходящее место для вашего пребывания.
Я качаю головой, сохраняя вежливость:
— Очень признателен за ваше предложение, но вилла в частном районе Рима уже забронирована. Мы предпочитаем немного больше уединения.
Аврал слегка нахмурился, но не стал открыто спорить, хотя попытался мягко надавить:
— Возможно, всё же стоит рассмотреть наш вариант, господин граф? Капитолийский храм обеспечит вам наивысшую безопасность и комфорт.
— Благодарю, но решение уже принято, — твёрдо отвечаю я, давая понять, что вопрос закрыт.
Мы направляемся к вилле на машинах, арендованных гвардией. Все быстро размещаются, погружаясь в расслабленную атмосферу тёплого римского вечера. Небо постепенно темнеет, тени становятся всё длиннее, и казалось бы, наступает долгожданный покой. Однако спокойствие нарушается, когда гвардейцы внезапно докладывают о ночном госте.
Ледзор, сняв со спины свой массивный топор и с нескрываемым удовольствием улыбаясь, говорит:
— Хо-хо, граф, да мы ж только прилетели, а уже гости!
Глава 13
Ночным гостем оказывается советник Цезаря — занятно. Ледзору приходится убрать топор.
Мы с советником выходим на веранду виллы, и я вдыхаю тёплый римский вечер. В воздухе — едва уловимый аромат лаванды и свежих садов. Советник молчит, будто наслаждается тишиной. Но я ведь не для этого здесь.
— Вы должно быть знаете, что меня интересует одно лицо, — начинаю. — Луций Авит. Он ведь сейчас в столице?
Советник кивает, осторожно.
— Префект Луций, да, — подтверждает он, помедлив. — В данный момент он пребывает в Риме.
Отлично. Теперь ему от меня никуда не деться.
— А как с ним пересечься? — спрашиваю, не скрывая лёгкой усмешки. Всё же взглянуть в глаза неудачливому отравителю своей сестры — согласитесь, разве не заслуживает того?
Советник снова выдерживает паузу, слишком уж длительную. Стоит и жует губами, как корова. Но наконец ему удается подобрать слова.
— Завтра префект проводит выставку вин, — наконец, он рожает предложение. — Из своих лучших виноградников. Цезарь, разумеется, вправе давать билеты на подобные мероприятия. Кому сочтёт нужным.
Ах, эти витиеватые реверансы. Я улыбаюсь шире, делая вид, что меня впечатляет его старание.
— Прекрасно. Дайте мне четыре билета. Давно хотел попробовать римское вино.
Советник слегка напрягается, едва заметно моргает.
Советник замешкался, как будто подбирая слова с особой тщательностью.
— Цезарь велел напомнить: никаких драк и убийств без его санкции. На погром на выставке у вас, увы, разрешения нет, Данила Степанович.
— Да понял я, понял, не волнуйтесь. Вина просто попробуем, — отвечаю с невинным видом. — Что вы так сильно переживаете? Мы же не варвары какие-то, чтобы портить гостям вечеринку.
Советник вздыхает, будто с трудом приняв мою просьбу, но всё же кивает.
— Завтра передам вам пригласительные, — говорит он, как будто мне выдадут нечто куда более значимое, чем просто пропуск на выставку.
— Благодарю, — киваю в ответ. — Без вас бы не справился.
Его лицо остаётся непроницаемым, но в ответ он лишь коротко кланяется и, наконец, удаляется, растворяясь в полумраке. Слышно лишь его удаляющиеся шаги. Я остаюсь наедине со звёздным небом и благоухающим садом.
Вилла, надо сказать, отменная. В ней какая-то расслабляющая роскошь, прямо на душе хорошо. Надо бы прикупить что-то подобное… Хотя, можно и свою построить в Боевом материке. Там тоже тепло, и виды не хуже. Правда, не в Тавиринии, а на побережье, которое мы пока не завоевали. Ключевое слово — «пока». А меня еще ждет замок в Японии и тоже на побережье. Ну, как ждет? Должен бы. Что-то Нобунага совсем не торопится отдавать долги. Нехорошо…
А вообще, Луций, наверняка, уже в курсе, что я в Риме, так что «визит вежливости» явно не будет лишним. Очень хочется порадовать его напоследок — перед тем, как он окончательно сыграет в ящик. Всё-таки важный человек — целый префект провинции.
Через мыслеречь связывается Лакомка, голос её звучит чуть лениво, но довольно.
— Посмотрела я амфору Гумалина, — начинает она. — Хмельной зашёл в тупик: нормальное моторное масло у него так и не вышло. Решили с ним попробовать другие растворы.
— И что в итоге? — интересуюсь я.
— Выходит отличный скорпионий яд. Весьма качественный, надо сказать, — отвечает она с ноткой гордости. — Пригодится и для исследований, и на медицинском рынке стоит баснословных денег. Этот яд весьма универсален. Можно использовать его для создания антидотов, тестировать устойчивость магических существ к ядам.
— Отлично, — одобряю я. — Отправляй излишки яда в «Энергосинтез».
Она тихо смеётся:
— Да знаю, знаю. Так что там с Римом, мелиндо?
— В целом неплохо. Погода тёплая, правда, Одиннадцатипалому такая жара не по душе. Как только добрались до виллы, сразу голову в морозилку засунул.
— Хи-хи, понятно. А чтобы ты там совсем не скучал… — Лакомка с лёгкой усмешкой вдруг снимает с себя почти всё и проецирует в мыслеречь соблазнительный образ. Она знает, как подогреть интерес.
Я замираю, увлечённый этим зрелищем, когда вдруг слышу голос со стороны:
— Ой, Даня, а чего