Читать интересную книгу Весы - Дон Делило

Поразительно, как эти сказки действовали на него: он словно возвращался в детство. Он обнаружил, что может раствориться в голосе дочери. Он изучал ее лицо, казалось, будто он видит то же, что она, как строчка за строчкой неторопливо разворачивается зловещий сюжет. Его глаза сияли. Он чувствовал столь сильную радость, что ее можно было описать языком ангельских чинов, языком могущества и власти. Они сидели одни в комнате, и сама комната была одна, одна над всем миром.

После он спускался вниз и листал журнал. Он понимал, что отошел от переднего края операции. Он использовал Парментера, чтобы тот поговорил с Мэкки. Они оба использовали Мэкки, чтобы тот выяснил, что происходит на Кэмп-стрит, 544. Он опасался Освальда. Он не хотел знать всего. Слишком отдалился от остальных. Ждет ли он, что его идеи разовьются с помощью неких сверхъестественных сил? Он совершал те же ошибки, что и «Высшая Исследовательская Программа» перед вторжением на Кубу. Неизвестно, сможет ли он заставить себя собраться. Отчасти ему хотелось выпустить ситуацию из рук. Хотелось избавиться от страхов и предчувствий.

У заговора всегда своя логика. Заговор обычно сопровождается смертью. Уин считал, что любой заговор по природе неотделим от смерти. Устный заговор — это интриги вооруженных людей, не меньше. Чем напряженнее сюжет, тем вернее он приведет к смерти. Описывая заговор в книге, мы собираем на страницах силы смерти, отыгрываем их, удерживаем там. Народы античного мира инсценировали битвы природных сил, чтобы меньше бояться богов, сражающихся в небесах. Он опасался, что его заговор направлен на смерть. Он уже ясно дал понять, чтобы снайперы стреляли в агента Секретной службы и легко ранили его. Но пугал не промах, не случайное убийство. Здесь подстерегало нечто большее. Он предчувствовал, что заговор достигнет высшей точки, и наступит логический конец.

Улан отправляется в Майами.

За дверью ходила Мэри Фрэнсис. Включила воду на кухне. Он слышал, как она что-то ищет у задней лестницы. На кухне играло радио. Он ждал, когда она с лейкой пройдет мимо крыльца. Со старой металлической лейкой, серой и помятой. И он ждал, когда ее шаги раздадутся на крыльце. Внимательно прислушался. Она еще на кухне. Значит, все хорошо. Он знает, где она. Она должна быть рядом, а он должен знать, где она. Таковы два его внутренних правила.

На кухне по радио говорил старый знакомый голос, голос начала эпохи радио, имя не вспоминается, но это кто-то очень известный. На заднем плане раздавался смех, и Уин замер, словно желая растянуть это мгновение, — его поразило сложное чувство, которое пробудил голос другой эпохи, мягкий и раскатистый, трехстрочный анекдот, возродивший прошлое.

Он перевернул страницу.

Дата поездки президента не назначена. Но это обязательно случится, уверял Парментер. Он хочет поехать во Флориду, потому что этот штат в 1960 году проголосовал за республиканцев и потому что весь Юг злобно шипит по поводу его программы о правах человека. Мыс Канаверал, Тампа, Майами. По Майами проедет кортеж.

У дверей стояла Мэри Фрэнсис в резиновых перчатках и со щеткой.

— Не замечал ничего странного? Я не знаю.

— Что? — спросил он.

— У Сюзанны. Хотя, наверное, ничего.

— На тебя не похоже.

— Волнуюсь по пустякам.

— С ней все хорошо. Все нормально. Она здоровая девочка.

— С нездоровыми наклонностями.

— О чем ты?

— Не знаю. Недавно так показалось.

— Почему?

— Она все время убегает с Мисси Тайлер. По сути дела, они от меня прячутся. Не знаю, просто она так занята чем-то в последнее время, вся в себе, и мне показалось, вдруг тут что-то кроется.

— Мисси — тощая, маленькая, рыжая?

— Приемный ребенок. Они прячутся по углам, шепчутся с серьезным видом. Мисси приносит с собой такое настроение… Настоящий дом с привидениями. Мороз по коже. По коридорам что-то бродит. Такое чувство, что это я. Я — очень подозрительный субъект в этом доме. Девочки замолкают, как только слышат мои шаги.

— Они живут в своем мире. Сюзанна — фантазерка, — ответил он.

— Она слушает диск-жокея из Далласа по имени Скирда-Борода.

— И что он играет?

— Дело не в том, что он играет. Он крутит хит-парад. Дело в том, что он говорит между песнями.

— Например?

— Невозможно воспроизвести. Что-то вроде — вот он я, и так далее. Будто говорит на другом языке. Но девочка прилипает к радио.

— Тарабумба-карабумба.

— Знаю. На меня это не похоже. Обычно мои тревоги имеют основание.

— Они читала мне сорок минут без остановки. Замечательно, просто замечательно.

— «Ну папочка, можно еще почитать?»

— Ты работаешь с плутонием в этих перчатках?

— «Ну папочка, пожалуйста!»

Он поднялся наверх, ступая как всегда легко и неслышно. Майами имеет влияние, вызывает отклик. Город изгнанников, город незаживших ран. Президенту нужен кортеж, потому что, судя по опросам, он теряет популярность с каждой минутой. Он предстанет перед массами в длинном синем «линкольне», люди на мотоциклах оттесняют толпу, люди в темных очках висят на подножке сопровождающей машины. Улан встает и машет рукой. Необходимо подстрелить прохожего или телохранителя, чтобы подтвердить наши полномочия. Так мы покажем, что все по-настоящему. Заговор. Античные народы сливались с природой, подражая жестокости ураганов и шквалов. Сливаться с природой — древнейшая уловка человека. Подходящая мысль перед сном.

Лейка была из шероховатого металла, с уродливым тупым носиком.

Когда он заглянул к Сюзанне, та еще не спала. В ногах на кровати лежала пластмассовая кукла, футболист по прозванию Чудо-Вилли, с плечами, набитыми ватой, и в блестящих штанах. Уин повернул ключик в спине Вилли и запустил его по кровати. Он сопровождал бег футболиста возбужденными комментариями, описывал, как тот уворачивается от подножек и подкатов, изобразил рев болельщиков, в качестве судьи зафиксировал гол, когда Вилли врезался спиной в подушку. Сюзанна сияла от восторга, казалось, будто ее радость пробежала от ступней до головы, и глаза расширились и заблестели.

Если бы он мог всегда так удивлять ее, она любила бы его вечно.

Мэкки ехал по разводному мосту через реку Майами. Шины взвыли на металлической решетке. В темноте вверх по течению плыл белый шлюп, изящное, проворное чудо. В двух кварталах к югу от моста он увидел первый лозунг «Volveremos»[11] на бампере. Безлюдные улицы. Руки прилипали к рулю.

Он оставил машину в переулке, завернул за угол и вышел к большой автостоянке. Через десять минут обнаружил Уэйна Элко, который нелепо развалился на заднем сиденье красной «импалы». Верх машины был опущен, и Уэйн глазел в ночное небо.

— Как просто я сюда попал, да?

— Ти-Джей…

— Я слышал, ты здесь сторож.

— Откуда ты взялся?

— Я проехал почти тысячу миль, чтобы только увидеть тебя, Уэйн.

— А я почти перестал ждать.

Мэкки прислонился к машине и стал смотреть на улицу, словно ему не слишком хотелось видеть босого грязного Уэйна и раскиданные вещи.

— Я встречался с Раймо и вторым, как его там. Был с ними на учениях в Глэйдс. Там полным-полно парней из «Альфы-66». Мы потренировались с ними чуток. Я к ним спиной не поворачивался, разве что отлить.

— «Альфа» нас не волнует. У меня там давние связи.

— Ти-Джей, ты ЦРУ или как?

— Уже нет, Бубба. Продал свой фургончик за гроши, и все. Как там нас называют, отставные?

— Мы тренируемся с дерьмовейшим оружием.

— Оружие будет.

— Тут звезды охрененные. Люблю Глэйдс за ясные ночи. Совершенно другой мир. Смотри, как ястребы пикируют. Хорошо бы снова куда-нибудь податься. Спина болит от спанья в машине.

— У нас есть надежный источник средств, скоро они к вам прибудут.

— Когда я работал в «Интерпрене», мы жили в отеле, и у нас были деньги на казино.

— У нас есть человек в Новом Орлеане.

Мэкки не доверял Гаю Банистеру. Гай сейчас вне игры — этот некогда могущественный человек, ставший свирепым и непостоянным в своей ненависти. Он посылает деньги и оружие, но не станет поддерживать операцию вслепую. Мэкки придется сказать ему, кто мишень, или же придумать. Иначе есть риск предательства. Гай глубоко завяз в своих делах и связях. Его влияние распространяется в десятках направлений. Глупо предполагать, что такой человек будет просто сидеть и наблюдать за ходом событий. Ему захочется активных действий. Он подключит стихийные силы, разрушительные для замкнутой системы, которую хочет создать Мэкки.

Он не доверял Уэйну Элко. Дело не в том, что Уэйн может сознательно изменить. Это вопрос темперамента, непредсказуемости. Элко способен перевернуть все вверх дном. А также он мгновенно взрывается. В нем есть что-то от ядовитой змеи. Он может неторопливо болтать о чепухе, полуприкрыв глаза и поглаживая худой подбородок, и вдруг обидеться. Он из тех, кто обижается всерьез. Длинный и костлявый. Глаза навыкате. Думает о себе, как о прирожденном воине. Мэкки знал точно, что сможет заставить Уэйна сделать почти все, если только это будет грозить выходом за рамки.