— Помню, — она кивнула, — Ты готов совершить поступок, возместить ущерб. Дом, камин, дети по лавкам. Просто мечта для девушки, пять лет корпевшей над учебой.
Он качнул головой:
— Говоришь, как малое дитя. Я ведь хотел как лучше…
— Дитя, значит? Что ж, похоже ты прав. Вот Тереза сразу оценила все достоинства и перспективы. Может, такая и нужна Ястребу ярости: зрелая и опытная.
— Может и так, — ответил он.
Эмма едва не задохнулась от услышанного. Подобрав юбки, она ринулась в противоположную часть столовой, чтобы не видеть и не слышать этого мужлана, так неумело пытающегося заманить ее в сети брака. Разве он не понимает, как звучат его слова? Да, пусть не умеет делать комплименты, и ухаживать не умеет — пусть! Но разве не очевидно ему, что он поступает с ней в точности как Свейн?! Предлагает оплатить долги и отказаться от мечты о развитии ментального дара, о собственном деле! Стать его женой, рожать ему детей. безропотно ждать с очередного задания…. Собаки еще эти!
Она аккуратно смахнула выступившие на глазах слезы и, сердясь на весь мир, потянулась за тарталеткой с икрой. Не одному же Дорну есть!
После обеда невест вывели на прогулку, и Вейрон невольно им посочувствовал: никто не поинтересовался, хотят ли они вообще гулять, или кто-то из них предпочел бы остаться в покоях, а то и вовсе уехать прочь из дворца. Да, девушкам предоставили удобные и комфортные покои, кормили здесь как на убой, но так могли бы относиться и к породистым зверюшкам. Вроде — посмотрим, какую себе оставить: ту, у которой шерстка гуще или ту, что может выше прыгнуть.
Эмма держалась в стороне, и на ее личике читалась явная обида. Она совершенно не умела скрывать собственные эмоции. Вейрон вздохнул и, подойдя к ней, сел рядом — на лавочку в тени плетистых кремовых роз, запах которых пропитал, кажется, весь его цветохрон. Эмма насупилась и демонстративно сдвинулась на самый краешек.
— Куда-то Раума подевалась, — пробормотал Вейрон, разглядывая оставшихся невест.
Амалия и Милаша о чем-то болтали у фонтана, Паола сидела в беседке и яростно обрывала лепестки у алого бутона, попавшего ей в руки, а менталистки демонстративно игнорировали друг друга, по одиночке прогуливаясь по дорожкам королевского сада.
— Ее отсутствия ты не мог не заметить, — язвительно произнесла Эмма.
— Она заметная девушка, — кивнул Вейрон. — Не знаешь, куда пропала?
— Она сбежала после обеда, — нехотя ответила Эмма. — Вообще-то там произошло что-то странное. Раума проходила мимо, и Ирэна будто специально громко сказала, что скоро повторят проверку пальцем Пилона. Мол, кое-кто из невест пронес на отбор запрещенные артефакты, но королевские маги уничтожили их в купальнях. Но я успела спросить у Терезы — про Пилона Ирэна солгала, зато Раума пропала...
— Это я их уничтожил, — признался Вейрон.
— Что?
— Артефакты. Лишил вещи магической силы.
— Но зачем? Когда? — удивилась Эмма. — Я ведь не отходила от тебя ни на шаг.
— Ты рядом была, — подтвердил он. — Спала на лавочке. У меня не было времени разбираться, какой артефакт для чего, так что я просто выжег всю магию. Кстати, там были трусы, от который так и разило энергией.
— А Ирэна собирала на каждую невесту досье, — задумчиво продолжила Эмма. — Она могла знать, если Раума уже… ну…
— Да, я понял, — сказал Вейрон. — А Паола чего такая злая? И что за финт с королевскими жабами?
— Я решила попробовать метод Ирэны, — чуть смущаясь, призналась Эмма. — Завтра принц будет у озера, пойдет гулять с Милашей. Если он увидит, как Паола целует жаб, то это сразу его отвратит.
— Ты коварная женщина, Эмма Эжени, — улыбнулся Вейрон.
— А ты… — она запнулась, подбирая слова.
— А я чувствуя себя виноватым перед тобой.
— Я тебя прощаю, — холодно произнесла Эмма. — Ты выполнял приказ. Хотя мог бы и признаться мне.
— Это было бы не правильно. Посмотри на себя сейчас, ты как открытая книга. — возразил он. — Обижена на меня, и об этом знает весь дворец.
— Вот и нет! — возмутилась Эмма, повысив голос и разом привлекая внимание Амалии с Милашей. — Или… может быть…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Твоя эмоциональность — это не плохо, — примирительно улыбнулся Вейрон, — но не для секретного дела. Хотя знаешь, я ведь пытался поговорить с тобой. Но каждый раз случалось что-то, заставляющее меня замолчать. Ты так увлеклась раскрытием моей женственности…
Эмма сердито на него посмотрела и вдруг прыснула от смеха.
— Ты не представляешь, как мне это осточертело! — продолжил он, радуясь ее смеху. — Эти твои — будь трепетной ланью, ешь как птичка… А красные трусы? Это просто за гранью добра и зла!
— Ты их носил? — спросила Эмма, уставившись на него во все глаза. Закрыв рот ладонью, попыталась сдержаться, но потом все же рассмеялась.
— Ни единой секунды, — проворчал Вейрон, невольно улыбаясь в ответ. — А свидание с красхитанцем? Давай отточим мастерство флирта, Бригитта…
— Ты к нему сам побежал, — вспомнила Эмма. — Пока я спала!
— Чтобы выведать их планы. В общем, давай так: ты и дальше будешь мне помогать, но уже с учетом ситуации. Вот вдохновлять у тебя получается отлично! Мое тело принимает твою энергию на все сто. И это значит… — он многозначительно посмотрел на нее.
— Что?
— Что мы идеально подходим друг другу. И после завершения операции…
— Нет, — перебила его Эмма, разом посерьезнев. — Как ты можешь о таком говорить, если мы с тобой даже толком незнакомы?
— Я знаю тебя очень хорошо, — возразил он. — И кстати, что еще за поцелуи с дудочником под оливой?
— Он играл на гобое! Хоть это и не твое дело, — заявила Эмма, поднимаясь с лавки.
— Теперь мое! — возразил Вейрон, тоже вставая.
Он возвышался над Эммой, но она смело смотрела ему в глаза, пусть для этого ей и пришлось запрокинуть голову. Вейрону вдруг так хотелось поцеловать ее, обнять, прижать к себе и почувствовать своей…
— Ладно, — сказал он вместо этого. — Ты права. Я для тебя всего лишь незнакомец. Но для того, чтобы понять, что человек — твой, иногда не надо много времени. Иногда достаточно лишь взгляда. И когда я тебя увидел впервые, то сразу почувствовал, что это ты…
— О да, — подтвердила Эмма, хитро улыбаясь и глядя куда-то поверх его плеча.
— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — обрадовался Вейрон.
— Еще бы, — кивнула она. — Как не верить, если жертва такой вот мгновенной любви приближается сейчас к нам.
Вейрон быстро обернулся и застонал, увидев долговязую фигуру рыжего красхитанца.
— Бригитта! — радостно завопил тот и ломанулся к ним прямо через кусты роз.
Эмма снова села на скамейку, сложив руки на груди и явно давая понять, что не сдвинется с места.
— Давай сбежим! — выпалил Вейрон, повернувшись к ней.
— М-м, — покачала она головой и запрокинула лицо к солнышку, жмурясь, как кошка. — Вдруг это он спер тот артефакт, — добавила она шепотом. — Работай, Бригитта. Выясняй. А я не стану тебе мешать.
— Голубка моя сизокрылая! — Мордиш приближался к Вейрону, широко улыбаясь, и Эмма сама едва подавила улыбку, представляя, каково Ястребу Ярости от слов красхитанца. Голубка! Вот так понижение…
— У меня сегодня нет желания разговаривать, — ответил Вейрон спокойно.
— Еще и молчаливая! — с самым счастливым видом воскликнул Мордиш, потянувшись приобнять Дорна за талию. — У тебя вообще есть недостатки?
— Полно, — кивнул Вейрон, отступая. — Разве того, что я чуть не убила тебя на концерте, мало?
— О, Бригитта, — пророкотал рыжий. — Ни одна другая женщина не сумела бы сделать такое. Но ты… Ты не станешь пресмыкаться передо мною и лезть из кожи вон, чтобы угодить. Ты огонь, вода, ветер… Ты сама стихия! Я был на волосок от смерти и именно в тот момент особенно остро почувствовал жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вейрон текуче уклонился от объятий рыжего и сел назад на лавку. Эмма села рядом, невольно заинтересовавшись разыгрывающейся перед ее глазами сценой. Итак, рыжему нужна Бригитта, а Вейрону — информация. Интересно, что он будет делать? Все же надо признать, что Ястребу приходится нелегко — работать в таких условиях, пытаться что-то узнать...