в горы ушла.
— Почему бегут? — нахмурившись, спросил князь. — Семена дали, соль дали, топоры и косы в полцены, жатки скоро дадим. Что не так?
— Душно им тут, княже, — усмехнулся Ступка. — Не хотят по писаному закону жить. Вольные они птицы, понимаешь ли.
— А топоры с косами? — усмехнувшись, спросил князь, уже заранее зная ответ.
— Все до одного с собой забрали, — подтвердил его догадку жупан. — Не настолько тут душно, чтобы этакое богатство бросать. Да и демоны с ними, государь. Все, как один, людишки скверные были, одно беспокойство от них.
— Ладно, — махнул Самослав. — Невелика потеря. Я завтра в обратный путь тронусь. Весной жди в гости.
— Буду ждать, государь, — коротко поклонился Ступка. — Марк прибыл сегодня утром. Он ждет вас в моей конторе.
— Где? — Самослав поднял было в изумлении бровь, а потом бросил: — Веди!
— Государь! — Марк почтительно склонился перед князем.
— Здравствуй, Марк! — приветливо кивнул Самослав. — Как Фабия? Как дети? Они освоились в Константинополе?
— Вполне, ваша светлость, — ответил Марк. — И гораздо быстрее, чем я. Я еще теряюсь в этом городе, уж слишком он большой. Когда я в Сансе жил, то знал там всех, или почти всех. Тут же можно целый день ходить по улицам, и не встретить ни одного знакомого лица.
— Тебе письмо от матери, — князь передал Марку небольшую шкатулку со свитками. — А это Фабии от родителей и сестер.
— Господи, помилуй! — растерялся Марк, а на его глаза навернулись непрошеные слезы. — А так можно, что ли? Да я, когда из дома уезжал, родной матерью оплакан был, словно покойник. Я же ей через купцов вести передавал, что у меня хорошо все, да только в ответ ничего не получал. Святой Мартин! Радость-то какая!
Глава торгового дома читал письмо по третьему разу, забыв, что рядом с ним сидит с понимающей улыбкой на губах повелитель земель, что раскинулись на месяц пути. Мать жива, у нее побаливает спина. Сестры и племянники здоровы, и шлют поклон.
— Государь, могу я ответ написать? — спросил он дрожащим голосом.
— Можешь, — кивнул Самослав. — С тестем передадим. Он по весне на торг явится. Стар стал купец Приск, а все туда же. До сих пор с караваном приходит. Пора уже младшему зятю дела передавать. Бодо — весьма неглупый малый, он справится.
— Я, государь, золото привез, — засуетился Марк. — Я не только вашу, но и свою, и тестя долю тоже привез. Что-то опасаюсь я много золота там держать.
— Что случилось? — напрягся Само. — У нас же договор.
— Не верю я ромеям, государь, — поморщился Марк. — Что-то недоброе чувствую я. Гнилой они народ. Мы купцам многим на горло наступили, жалуются они, взятки носят, чтобы нас прижать. Только и держимся на том, что они ссориться боятся с вашей светлостью.
— Хорошо, — с каменным лицом ответил Само. — Стефан прислал что-нибудь?
— Да, государь, — Марк торопливо протянул запечатанный свиток. — Доместик у тюрок был. Говорит, есть возможность торговый путь в Китай пробить. Западный каган весьма силен.
— Не жилец он, — отрезал Самослав. — Передай ему, что на тюрок надежды нет, а дочь императора туда не поедет.
— Что? — широко раскрыл рот Марк. — Но… но откуда вы знаете?
— Там смута будет, — загадочно ответил князь. — Шелка нет, значит, тюрки будут друг друга резать за то, что осталось. Просто передай доместику то, что я тебе сказал. Да! И нового персидского шаха Ардашира тоже скоро убьют. Он же ребенок еще, не удержит власть. Пусть Стефан с полководцем Шахрбаразом поближе подружится, у него большое будущее.
— Я… я передам, — проблеял растерянный Марк, который и не мыслил подобными материями. — Я хотел в Александрии и Иерусалиме отделения открыть, государь. Города богатейшие, и там понемногу жизнь налаживается.
— Нет! — вновь отрезал Самослав. — Не вздумай! Только столица!
— Но почему? — вконец растерялся Марк. — Мы можем хорошо зарабатывать там.
— Пока нет! — сказал, подумав, князь. — Может быть, потом, лет через десять, когда все успокоится…
— Что успокоится, государь? — непонимающе смотрел на него Марк. — Василевс Ираклий победил! Империя сильна, как никогда.
— Ты потом поймешь, — грустно усмехнулся князь. — Передай Стефану этот разговор слово в слово, и вот это письмо.
* * *
Ноябрь 629 года. Солеград. Словения.
Месяц пути из Братиславы до Солеграда тянулся, словно загустевший мед. Дни были неторопливы, а князю не давала покоя какая-то мысль, что ускользала каждый раз, как только онбыл готов схватить ее за хвост. И, когда он уже почти поймал ее, то узнал, что его здесь ждал гость.
— Рисковый ты парень, — удивился Самослав, разглядывая сидящего перед ним Виттериха, пришедшего в Словению через Альпы. — Перевалы того и гляди снегом закроются. Сгинул бы ни за грош.
— Ну, не сгинул же, — белозубо улыбнулся Виттерих. — Господь любит меня!
— Ну, если господь любит, — развел руками Самослав, — то не мне с ним спорить. Рассказывай.
— Король Хлотарь отдал богу душу, да вы и сами о том знаете, — начал рассказ Виттерих. — Дагоберт по весне войной пойдет, и этого нам никак не избежать. Мы с королем и так и так все взвесили. Получается, государь, раздавят нас, как медведь лягушку. Всадники нужны, тысяч пять. Только тут одна беда есть…
— Думаешь, сцепятся? — понимающе спросил князь. — Мне Арат рассказывал. У них до поножовщины дело доходило. Если моих пять тысяч будет, они ваших перережут до последнего человека. Там ведь кровников много.
— Наш хан Октар не дурак, — согласился Виттерих. — Он это тоже понимает. Большого труда будет стоить воинов от резни удержать. У многих семьи погибли. Не хотят они племена предателей видеть, могут и взбунтоваться. Многие роды готовы хоть сейчас в Испанию откочевать, там их с распростертыми объятиями примут. Если так случится, все еще хуже будет. Без конницы нам конец. Мой король сказал, нужен План Б. Иначе не устоять нам.
— Вот как? — задумался Самослав. — План Б, говоришь? Ладно, будет вам План Б, мы его давно готовим. Ты когда в обратный путь?
— Прямо сейчас, — кивнул кудлатой головой Виттерих. — Пока на перевалах снег неглубокий.
— Рискуешь, — прозрачно намекнул князь. — Может, через Баварию пойдешь? Ты парень отчаянный, и господь любит тебя. Но нельзя же так часто испытывать его любовь.
— Я в последний раз, — усмехнулся в бороду Виттерих.
— Моих проводников возьмешь, сани и припасы, — не стал слушать возражений князь. — Мои люди, если что во Фриуле зазимуют, не в первый раз.
Виттерих со своим отрядом ушел поутру, а князь смотрел ему вслед с крепостной стены. Ему нравился этот бесшабашный, отважный до безумия парень, который шел к своей мечте напролом. И в голове князя забрезжила одна идея, которую он вынашивал не первый месяц.
— Хм, а почему бы и нет? — бурчал он себе под нос. —