Пора было уходить — мало ли когда вернуться служители капища. Луня выпрямился, постоял, прислушиваясь, и стараясь не вдыхать резкий запах свежей крови, шагнул к камню — что-то там привлекло его внимание.
И точно — среди начинающих застывать черных кровавых сгустков в небольшой ямке, выдолбленной в самом центре Кровавого камня, в лужице крови еще чуть подергивалось вырванное из груди убитого человеческое сердце! Луня в страхе отпрянул, сотворяя обережный знак — не ровен час, оживет проклятый камень, пожрет сердце, и на него, Луню, кинется! Вот теперь-то точно пора уходить, и чем скорее, тем лучше.
Луня, пятясь, чтобы не показывать спину скрытому в камне демону или богу, кто его там разберет, поганца, начал отступать к скалам, и тут ему в глаза бросился какой-то синеватый рисунок на левом плече обезглавленного человека у камня. Пришлось заставить себя вернуться — по такому, вколотому в кожу, рисунку можно было определить, кем был при жизни принесенный в жертву. Луня вновь нагнулся и похолодел — на плече мертвяка синел все тот же знакомый изломанный крест, знак Карающего Огня, клятый Сва-астик!
Выбравшись со страшной каменной поляны, Луня вскоре добежал по чистому и светлому даже в пасмурный осенний день сосняку до своего коня, вскочил в седло и погнал арпака назад, к Башне — жуткие новости надо было немедленно сообщить Шыку. То, что кто-то принес в жертву именно служителя Карающего Огня, совершив тем самым благое, по Луниным понятием, дело, ученика волхва не заботило — он просто не верил в это. Скорее уж Сва-астик пожирает сердца тех, кто ему поклоняется, недаром Вед говорил, что никто из людей никогда не служил Карающему Огню… Говорил — да ошибся мудрый маг, или… или не люди вовсе, а зулы-ящеры тут кумирню устроили?
Мысли Луни скакали в такт ударам копыт арпака вверх-вниз, и до самой башни, сколько не пытался он, подобно другим ученым мужам, с которыми познакомился за последние дни, найти понятное и простое объяснение увиденному, но так и не смог…
В Башни все было вверх дном. Радостные и озабоченные, носились туда-сюда слуги мага, которых он назначил в сопровождение Шыку и Луне. Остальные, а всего после выполнения всех просьб Шыка у Веда осталось четверо, помогали своим товарищам, как могли, но на их лицах было уныние еще бы, друзья, с которыми столько прожито вместе, под одной крышей, да еще и в неволе, наконец-то обретают, пусть и на короткое время, свободу, а им предстоит и дальше тянуть лямку несвободной жизни в почетных прислужниках хоть и у мудрого, но все же чужого по крови и духу человека. И вряд ли увидят они когда-нибудь родные земли…
Шык и Зугур, который уже вполне освоился с положением старшего среди пятерки спутников волхва, сидели в Гостевом Покое, разложив на столе камешки, веточки, кусочки кожи и меха.
— Коней, по два на каждого — десяток и еще четыре! — говорил волхв, и Зугур откладывал четырнадцать камешков в сторону — есть.
— Шатров больших меховых теплых — три!
Три кусочка оленего меха легли к камешкам — и это приготовлено.
— Ночевники — каждому по одному, и два в запас!
Шестнадцать беличьих хвостиков улеглись возле олених лоскутков.
— Плащи меховые…
Волхва первал возникший в дверях Луня. Не раздеваясь, он плюхнулся на лавку у стола, жадно глотнул из глиняного, украшенного лепкой кувшина молока и, покосившись на Зугура, выпалил:
— Капище там! У подножия горы, за сосняком! Людей там режут, сердце на камень кладут!
— Э… Погоди-ка, Лунька! — волхв отложил в сторону записанный на мягкой восковой таблице перечень дорожных припасов и снаряжения, легонько хлопнул ученика по лбу, отчего Луня в миг обмяк, тут же вскинулся вновь, но уже спокойный.
— Давай теперь все по порядку! — сказал Шык. Зугур встал, собираясь уйти, но волхв махнул рукой — останься, послушай!
Луня долго и с подробностями рассказывал, как он скрадывал кабаргу, как она убежала, учуяв чужой запах, как Луня пошел на этот запах, нашел капище, и что он там увидел. Закончив свой рассказ, ученик волхва снова глотнул из кувшина и тревожно поглядел на Шыка:
— Ну что, дяденька? Кто ж это такие?
Волхв нахмурился, повернулся к Зугуру:
— Позови-ка, вой, хозяина своего, тут его знания нужны, я-то с этим Сва-астиком не встречался покуда!
Вед пришел не скоро — Шык успел повыспросить у Луни все до самого последнего камушка из того, что он запомнил у Кровавого Камня, прежде чем за дверью послышались шаркающие шаги, и в Гостевой Покой вошел арский маг. Он поклонился родам, сел и выжидающе посмотрел на волхва.
Шык рассказал Веду про найденное Луней капище, подробно описал все приметы и особенности, и в конце поросил:
— Вразуми нас, о Вед, что за нечисть свила себе гнездо на арской земле?
Маг опустил глаза и тихо сказал:
— Ты просишь вразумит себя, о Шык, добровольно отдавший Костяную Иглу… Но вчера ты не просил меня об этом, ты сам принял решение, и я не в силах был не помочь тебе, ни препятствовать.
Голос мага постепенно наливался силой и горечью, кулаки сжались, а глаза вспыхнули гневным огнем:
— Я знаю, что твоя вера в меня, о Шык, вчера порушилась, и не считаешь ты меня боле своим наставником, как раньше. Но пойми, стар я, слишком стар, и мог быть сильным духом лишь до той поры, пока к советам моим и деяниям прислушивались и присматривались! Ныне же правитель Ар-Зума не нуждается во мне, моя мудрость ему в тягость, а у меня самого недостает духу, чтобы открыто выступить против сил, которые пробрались даже в мой собственный дом, и рушат мною созданное и выстраданное. Да и что могу я дать тебе, о Шык, если наступает новое время, и в нем и тебе, и отроку, что следует за тобой, есть место, а мне — нет?! Ты настолько уверен в себе, что легко расстался с символом собственной магии, добровольно отдал его в чужые руки, а я не в силах расстаться даже с малым предметом из своих вещей, ибо дороги они мне, но не как вещи, а как часть самого меня…
И еще хочу сказать я, о Шык — горькая обида и тоска душит меня. Ты выступаешь на борьбу с тем, с чем сам я мечтал схватится, что изучал и познавал, о чем размышлял долгие годы… Но вот пришло время решительных действий, и у меня не оказалось сил, не хватило решимости, а ты даже не посчитал необходимым прислушаться к моим словам, ты разогнал моих слуг, взяв с меня обязательство не отказывать тебе, и ты уходишь, бросая меня одного в этой каменной Башни, которая скоро, скорее всего, станет моей гробницей…
Но тебе понадобилась моя помощь, ты все же просишь меня поделиться занием, и я снова не знаю, как мне поступить, ибо я более не наставник твой, а ты — не ученик, каким был долгие годы, даже живя далеко от моего дома…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});