Читать интересную книгу Тиран духа - Присцилла Ройал

— Честь? Какая честь у меня была, когда я явилась в дверях своей спальни голой в надежде заманить Роберта в свою постель? Какая честь у меня осталась после того, как я гонялась за вашим братом в надежде заполучить ребенка, которого у меня теперь никогда не будет?

— Я имела в виду изнасилование.

— Изнасилование? А как быть с изнасилованием моего сердца, когда я лишилась всех тех немногочисленных привязанностей, которые были у меня в этом мире? — Слезы потоком хлынули по щекам Исабель. — Сначала мать, потом ребенок, а теперь и сестра покинула меня!

— А ваш муж, Исабель? Взяв вас к себе в дом, сэр Джеффри отнесся к вам с отеческой нежностью. Потом он женился на вас, как вы того пожелали, хотя это был грех. Как вы могли захотеть наставить ему рога, и неужели теперь не горюете, потеряв его? Я не понимаю…

— Горевать? Нельзя так долго плакать над мертвецом. Он умер, когда умерла его первая жена! Все, чего я хотела, — это подарить своему мужу ребенка, отцом которого ему было никогда не стать. Разве это не доброта? Он получил мои земли. Он мог разделить со мной моего ребенка. — Она застонала от боли. — Но что вы можете знать о любви? Когда я говорила о вас с Джорджем, я смеялась над вами, настоятельница. Никакие слухи о вас не ходили. Вы бы никогда не стали играть в подобные сладострастные игры. Вы — пиявка, высосавшая из себя жизнь, которой не терпится высосать жизнь и из остальных тоже. Таких, как Джордж, который, похоже, любил вас. Если бы Юлиана вышла замуж за Роберта, она, быть может, сохранила бы свою женскую природу и осталась рядом, чтобы согревать меня. Вместо этого она предпочла последовать вашему примеру и превратиться в такое же бескровное создание, как и вы. — Тут ее голос сорвался и она взвыла: — Разве грех в том, чтобы желать материнской любви, улыбки ребенка, сестринской ласки? Разве это грех?

Элинор посмотрела на длинную царапину на своей руке, где в нее впились ногти Исабель. Белая борозда начала наполняться кровью. Что еще могла она сказать этой женщине, которая сходила с ума от скорби по любовям, которые она потеряла и никогда не найдет? Настоятельница хотела плакать с этой женщиной, но слез не осталось. Еще сильнее хотелось ей узнать ответы на кое-какие вопросы, но она почувствовала, что и слов для вопросов у нее тоже нет. Она закрыла глаза, как если бы хотела помолиться, сама же прекрасно знала: сейчас она не знает, что сказать Господу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Я обязан вам жизнью, брат. — Роберт стоял рядом, пока Томас взбирался на лошадь.

— Не говорите глупостей, Роберт. Поблагодарите лучше своего племянника и сестру. У Ричарда хватило храбрости рассказать правду про взрослого человека, который, кроме того, был близким другом его деда. Немного детей смогли бы это. А мысль, чтобы я при сэре Джеффри объявил, что отец Ансельм видел, как леди Исабель убила Генри, принадлежала вашей сестре. Сэр Джеффри был не таким человеком, чтобы позволить невинному понести наказание за убийство, которое совершил он. Ваш отец и сестра были в этом единодушны. Сейчас мне кажется, что сэр Джеффри вообще рассчитывал, что никого и никогда так и не смогут обвинить в этом преступлении.

— Но меня обвинили и могли повесить.

— Если бы вам пришлось познакомиться с палачом, мой друг, вы должны были бы в этом винить исключительно свое упрямство.

— Как? По-вашему, все Вайнторпы — упрямцы? — Роберт подмигнул монаху. — Не могу представить себе, что заставило вас так думать.

Томас наклонился и громко прошептал:

— Ваша сестра — моя настоятельница.

Роберт засмеялся, потом умолк, гладя шею лошади и смотря на Элинор, которая, ловко сидя на своем сером ослике на некотором расстоянии от остальных, о чем-то вполголоса разговаривала с отцом.

Томас подождал, не скажет ли тот еще чего-нибудь, но вовремя понял, что если этот человек готов был скорее умереть, чем выдать свою тайну, то вряд ли он теперь по доброй воле все расскажет. Тогда он просто положил руку Роберту на плечо и спокойно спросил:

— Это не имеет значения, мой друг, но сделайте мне приятное, скажите, почему вы думали, что ваша невеста убила своего брата?

— Почему вы решили, что я так думал?

Томас улыбнулся и похлопал Роберта по плечу, после чего убрал руку.

— Вы явно кого-то защищали. История про голоса не получилась правдоподобной. Сперва вы сказали, что это могли быть двое любовников. Потом вдруг принялись утверждать, что не знаете, точно ли один из голосов принадлежал женщине. Или даже вообще, слышали ли вы эти голоса. То, что вы не разглядели никого в коридоре, хотя слышали голоса, было несколько странно — особенно для человека, который, как вы, не боится выезжать на охоту затемно. И все-таки главный признак, уверивший меня, что вы говорите неправду, — это то, что вы избегали смотреть нам в глаза. Вы совсем не умеете лгать, Роберт.

— Вы очень проницательны, Томас, и вы совершенно правы. Когда я дошел до верхней ступени лестницы, я увидел дальше по коридору Юлиану. Как вы правильно вспомнили, я лучше большинства людей вижу в темноте. Я увидел на полу распростертое тело. Я не споткнулся о него, как сказал тогда вам, а испачкал руки, ощупывая тело Генри. Я хотел выяснить, жив он или нет. К тому же кинжал, который я обнаружил, не мог служить оружием мужчине. Это был маленький, женский нож.

— Леди Исабель…

— …вышла из спальни, как я и сказал, со свечой в руке. К этому времени Юлианы уже не было видно. В ту минуту мне не показалось странным, что, передавая мне свечу, леди Исабель была такой спокойной, а потом, когда я наклонился над телом и поднял нож, вдруг закричала. Моей единственной заботой было защитить Юлиану. Джордж рассказывал мне, как Генри мучил ее последние месяцы. Мне он тоже говорил о ней всякие неприглядные вещи. — Роберт пожал плечами: — Я даже не совсем понимаю, зачем. Возможно, он ревновал. Я почти уверен, что их отец больше любил Юлиану, да и вы сами слышали, как он разговаривал с Генри. Неважно, какова была причина, но я подумал, что Генри наткнулся на сестру в темном коридоре, напал на нее, а она в борьбе пырнула его ножом.

— И вы позволили ее мачехе созвать толпу свидетелей, когда сами держали кинжал, а ваши руки были испачканы его кровью? Вы не спрашивали себя, почему Юлиана не поспешила прийти к вам на помощь?

Роберт пожал плечами.

— Какое-то время я оставался при своих умозаключениях, потом подумал, что, верно, мачеха слышала их ссору и поступила так, чтобы спасти Юлиану. Хотя я точно не знал, что произошло, я, тем не менее, чувствовал себя обязанным хранить молчание, защищая обеих. — Его лицо покрыла краска смущения. — Честно говоря, Томас, я не всегда понимаю женщин. Мне легче находить общий язык с волами, овцами, ну, может быть, с козами.

Томас улыбнулся.

— Впоследствии Юлиана и правда взяла всю вину на себя, сказав, что это она убила брата. Но вот Исабель с самого начала сделала так, что все улики указывали на вас. — Он кивнул в ту сторону, где стояла Исабель: — Вы могли возненавидеть ее за это.

— Зачем, брат? Разве не должны мы прощать должникам нашим? Я не болтаюсь в петле со сломанной шеей, а леди Исабель лишилась хорошего мужа. Я думаю, ей еще предстоит страдать гораздо больше меня, она уже и так очень многого лишилась.

Воистину, подумал Томас, из Роберта получился бы хороший монах, реши он избрать это поприще. Он, однако же, его не избрал, и монашеская жизнь не кажется ему привлекательной. На какое-то мгновение Томас усомнился, действительно ли в ночь убийства Генри Роберт оказался там, потому что хотел просить совета у отца, как он говорит, или он все же не устоял перед соблазном забраться в кровать к Исабель. Впрочем, теперь это было уже неважно.

— Вы лучше меня, — сказал он вслух, — и вы заслуживаете хорошей жены. Теперь, наверное, будете горевать о потере своей возлюбленной?

— Как я говорил вам какое-то время назад, — грустно сказал Роберт, — мы с Юлианой подходили друг другу, но ни она, ни я не горели желанием вступить в этот союз. Я сказал ей, что она свободна следовать своему призванию, и пожелал ей удачи в этом. Мой отец согласился, — Роберт засмеялся, — хотя и скрипел зубами: так жалко было земель.

— Я буду скучать по вашим шуткам.

— А я по вашим. Я ведь не забыл, что вы мой должник за те обидные слова по адресу моей бывшей невесты. Не думайте, что вам удастся уйти без расплаты — доброго вина и славных историй о вашем прошлом, обещанных мне.

— Я обещаю угостить вас вином и позабавить рассказами, Роберт, — подтвердил Томас, тщательно выбирая слова.

— А до тех пор, брат, прощайте и берегите мою сестру. Похоже, насилие ищет ее компании чаще, чем это прилично — все равно, для женщины или для мужчины, — Роберт поднял руку и мягко пожал ладонь Томаса своей жесткой и шершавой ладонью.

Роберт — сельский житель, подумал Томас, внешне грубый, но с преданным и любящим сердцем. Наверное, в конце концов, он сам начал терпимее относиться к деревне, одновременно делаясь более смиренным иноком. Он поднял глаза и взглянул в высокое серое небо. Воистину смиренным. Разве не согласился он произнести ложь, которую сочинила его настоятельница, чтобы правда об убийстве вышла на свет? Разве он не хранил молчания, подозревая барона?.. Нет, сказал он себе, сейчас не время думать обо всем этом. Лучше он прибережет эти мысли для долгой дороги назад, в Тиндал.