двух женщин, обогнав их, — спрятаться в середине толпы. Помолиться Морсу и надеяться на одно, затеряться своим ростом и маленькими габаритами среди рослых женщин-полузверей.
— Простите…
Наступила кому-то на ногу, еще продвинулась. Обернулась оценить — закрыта спинами? Не очень… юркнула правее, потом левее. Бесполезно! Женщины не шли как солдаты, плечом к плечу, я только сбила своей суетой их спокойный шаг. Сейчас еще взбесятся и вообще вышвырнут на обочину.
— Извините.
Оглянулась второй раз, и рядом идущие на мой поворот обернулись тоже. Валери нагоняла! Не знаю, зачем сектантка тут объявилась, но шла сюда, а не по своим каким-то делам на другой участок.
— А ну, не дергайся… — Северянка, лет под семьдесят, с короткой стрижкой седых волос схватила за плечо, и я приготовилась либо к отповеди, либо к тому что и правда сейчас вытолкают. — Ты не хочешь, чтобы эта пришлая тебя увидела?
— Да.
— Иди ровно.
Женщины уплотнились. Сзади почти наступали на пятки, а по бокам прижали вплотную. Северянка, задавшая вопрос, пошла с другой впереди, и все они образовали настоящий колодец, спрятав мою фигуру в середине. На голову прилетела чья-то черная кружевная шаль, по самые локти закрыв, как саваном.
Великий Морс!
— Не волнуйся, Ева. Это кольцо никакая сила не разомкнет. Тебя не видно.
Я шла и смотрела только на свои ноги. Взяв под руку, женщина слева поддерживала и в нужный момент повернула вместе со всеми, когда дорожка сузилась и повела. Несколько метров, и остановились.
— Кто вы и что вам нужно?
Голосом Алекс можно было заваливать, как гранитом. Сразу и наглухо. Валери где-то позади слабо ответила:
— Я приехала принести свои соболезнования. Я коллега господина Нольда…
— Убирайтесь. Вам здесь не место, тут только семья!
— Понимаю… это такая тяжелая утрата… я лишь хотела поддержать в трудную минуту. А где сам Александр?
— Пошла вон, тварь!
В такой ситуации оказалось даже приятно услышать рев матери-глыбы! Хорошо бы та еще озверела и порвала сектантку на куски прямо здесь.
— Как вы смеете так со мной разговаривать? Я от всего сердца… я…
Жалко, своими глазами не посмотреть, — но по шуму и шагам догадалась, что это женщины с периферии собрались отогнать непрошеную гостью со всеми ее «соболезнованиями». И та сбежала.
Постояв пару минут, двинулись дальше. А женщины разомкнули укрытие тогда, когда позади заскрипели петли ворот. Убедились, что никто не подглядывает, мы на земле фамильного участка, и можно больше не оберегать живого члена стаи, а спокойно проститься с ушедшей.
— Спасибо. — Шепнула с осторожностью. — Чья шаль?
— Моя. Не за что.
Поразительно, но даже после исполненного долга, никто не оттер меня обратно на последний ряд. Оставили рядом, и та, что держала под локоть, не отпустила. Не в знаке «не дергайся», а по-хорошему, участливо. Хельга начала говорить о Великой Праматери, о предназначении рода и тернистых волчьих тропах к водопою исконной жизни…
— Избегай Алекс. Даже кровных врагов ненавидят меньше, чем она своего сына. А тебя теперь — и того вдвойне.
Я подняла глаза на северянку, и та вполголоса продолжила:
— Держись Хельги, или меня. Если будет нужна помощь, идите в наши дома, мы здешние, а прочие живут далеко. Но тоже в помощи не откажут, если занесет… верно, Рада?
— Верно. Жалко маленькую Елену, сердце кровью обливается, но матери ее никакого сочувствия нет… презираю старшую Нольд.
— Не ты одна. Познакомимся? Я — Версилия, дочь Хельги. Ты понравилась ей, а, значит, чего-то стоишь как сука. Слышала, дружишь с моим опальным внуком, которому мать подарила фамилию?
С одной стороны — нашли время и место поговорить! С другой стороны — обалдела от самого факта внезапного разговора со мной. И сукой обозвали, оказав честь.
— Да, он мой друг.
— Берегите там его, в своей маленькой странной стае.
Голос Хельги был одновременно тихим, но сильным. Она говорила так, что чувство скорби только с одним звуком проникало в душу, а лицо старуха держала спокойным. Раскусила она Нольда с тем, что тот не убивался как следует, и угадала не смерть, а неведомый фокус Лёны.
Алекс вся — каменная и неживая не выражала собой абсолютно ничего. Меня с самого приезда беспокоила возможная реакция — некромантка, знающая грязную тайну, в статусе невестки явилась на похороны ее единственного сокровища — дочери. Утроенное осквернение чувств и гордости. Но та, возможно потому, что мы здесь не одни, не испепеляла меня взглядом. Я не заметила, что она вообще «видела» меня среди всех хоть как-то нарочно.
А зачем я нужна сегодня Хельге догадывалась. Будет пытать обо всем, что случилось тогда в доме. И проверять на беременность, как грозила.
* * *
Прятаться от Валери больше не пришлось. Заметила, что и мои защитницы держали нос по ветру, оглядывая местность и готовые снова прикрыть, далеко не отходили.
Машина Нольда так и стояла, его самого рядом не было. Хельга выцепила от всех и приказывающим жестом указала — куда следует сесть. А сама еще задержалась, перемолвившись с Алекс и с остальными.
— Здравствуйте…
Провалиться бы! За рулем сидел сам Артур Один! Возможно, таковы правила, что на похоронах из мужчин могут присутствовать только кровные родственники, и самый старший среди старших терпеливо ждал, выполняя роль всего лишь водителя. Сравнив его с Версилией, опять задалась загадкой возрастов полузверей. Она родилась первой у Хельги, была старшей, а выглядела лет на десять моложе. Или это он выглядел старее, чем есть?
Артур со мной в ответ не поздоровался, и я притихла, сев так, чтобы даже в зеркало заднего вида ему не маячить.
— Домой.
Не знала бы, что сын, решила — холуй. Хельга устроилась рядом и бросила приказ так пренебрежительно, что оторопь взяла. За себя не боялась, но неуютно стало — куда везет, почему аж до завтра? Мне не хотелось выпадать из жизни команды на целые сутки.
Мы приехали в «Хрустальный луч» — элитный комплекс, где жил Парис. Заехали в подземную парковку одного из зданий и Хельга отпустила Артура словом «свободен». На лифте на ее этаж поднимались вдвоем.
Аскеза — родовая. Раздвижные парные двери везде нараспашку, много воздуха. Огромные комнаты этажа пустынные и мало обставленные. А то из интерьера, что было, уже не удивительно отличалось ощущением первозданной новизны. Выставочный зал, а не дом. Голые бежевого оттенка стены, дорогой ковролин, из всех украшений — напольная ваза сухоцвета у панорамного окна. Хельга