Читать интересную книгу Хроники мертвых - Гленн Купер

Закончив страстную молитву, все поднялись из-за стола. Иосиф прикоснулся к костлявому плечу Магдалины.

— После вечерней службы мы сделаем то, что должны, сестра. Ты согласна?

Разволновавшись, сестра зашептала молитву Богоматери. Иосиф терпеливо ждал ответа.

— Согласна, — услышал он наконец.

Отслужив вечерню, Иосиф удалился в свою келью поразмыслить. Он представлял, что сейчас должно произойти, но не хотел видеть этого своими глазами. Иосиф знал, что, когда он склонит голову в молитве, Магдалина вместе с Хосе поведет Марию из странноприимного дома по тропинке к скрипторию. Она будет тихо плакать. Иосиф знал, что ее плач перерастет в рыдания, а затем в крик, когда Паулин откроет дверь в келью Октавия, а Хосе силой затолкает девушку внутрь и задвинет щеколду.

13 ЯНВАРЯ 1947 ГОДА

Остров Уайт, Великобритания

Реджи Сондерс кувыркался — как он сам это называл — с Лорел Барнс, полногрудой женой подполковника авиации Джулиана Барнса, на супружеской кровати с пологом и четырьмя столбиками. Реджи сам себе завидовал. Шикарный загородный дом, огромная спальня, миленький камин и благодарная Лорел Барнс, которая привыкла обходиться во время войны без мужа.

Реджи был крупным розовощеким парнем с пивным животиком, детской улыбкой и невероятно широкими плечами. Такое сочетание обычно прельщает женщин, и Лорел Барнс не стала исключением. За ее наивностью, разговорчивостью и любезностью скрывался сломанный нравственный компас, стрелка которого показывала только одно направление — Реджи Сондерс. Парень всегда считал себя хозяином жизни, весь мир принадлежит ему, а судьба благоволит. Невредимые глаза, руки, ноги и гениталии после Второй мировой войны — не это ли доказательство уникальности? Благодарная страна обязана удовлетворять все его потребности — финансовые и сексуальные. Законы Королевства и общественные устои были в его представлении ценностями весьма относительными.

Его военная служба началась отвратительно — с должности штаб-сержанта восьмой армии Монтгомери, пытавшейся выбить Роммеля из Тобрука. Проторчав долгое время в пустыне, в 1944 году Реджи получил перевод из Южной Африки в освобожденную Францию — в полк, который занимался восстановлением и составлением каталогов разграбленного нацистами культурного наследия.

Начальником Реджи стал милейший джентльмен, кембриджский профессор, который не отдавал приказы, а вежливо просил подчиненных о помощи. Удивительно, как удачно подобралось место в армии для майора Джеффри Этвуда — здесь профессор археологии мог реализовать свои способности с большей пользой для страны, чем где-нибудь в штабе, вооруженный картой, биноклем и тяжелой артиллерией.

Сондерс командовал молодыми парнями, которые вытаскивали тяжеленные деревянные ящики из подвалов при транспортировке в безопасные районы. Он не разделял общего возмущения нацистскими грабежами — кто бы на их месте поступил иначе? Сондерс и сам пару раз менял вверенные ему безделушки на несколько фунтов стерлингов. После войны он работал то там, то здесь, по большей части на восстановлении разрушенных зданий, перебираясь на другое место всякий раз, как очередная подружка становилась слишком настойчивой. Когда Этвуд предложил небольшое приключение на острове Уайт, Реджи как раз сидел без работы.

— С вами — хоть на край света!

А теперь Реджи утопал в розовом теле, пахнущем тальком и лавандой. Хозяйка дома тихонько что-то ворковала, и воспоминания уносили Реджи в голубятник ботанического сада Кью-Гарденз, куда его часто водили в детстве. Реджи заставил себя вернуться в реальность. Приближался самый ответственный момент. Как любил повторять дедушка Реджи: «Если уж взялся за дело, выполни его достойно». Вдруг раздался механический рокот.

Годы ночных патрулей в пустынях Ливии и Марокко не прошли даром. Сколько раз он спасался благодаря натренированному слуху!

— Не останавливайся, Реджи, — простонала Лорел.

— Подожди-ка, мой цветочек. Ты ничего не слышишь?

— Нет.

— Звук мотора. — Это точно не машина прислуги. Шум другой… Похоже на первоклассный автомобиль. — Дорогая, ты уверена, что муж сегодня не вернется?

— Говорю тебе, он в Лондоне! — Схватившись за ягодицы Реджи, Лорел пыталась заставить его продолжить начатое.

— Кто-то едет, милая. И уж точно не почтальон! — Реджи вскочил с постели и подкрался к занавеске. Свет фар за окном прорезал темноту ночи.

Шурша по гравию, к воротам подъехала вишневая «инвикта» — редкостная красотка, такую сложно не запомнить.

— Кто это у нас ездит на красной «инвикте»? — полушутя спросил Реджи. С таким же успехом он мог сказать: «Дорогая, открой дверь, Сатана пришел».

Выпрыгнув как ошпаренная из постели, Лорел, трясясь от страха, начала натягивать нижнее белье.

— Должно быть, автомобиль подполковника! — обреченно проговорил Реджи, пожав огромными плечами. — Мне пора, дорогая. Пока!

Реджи прижал одежду к груди, на бегу засунул ноги в штанины и, перепрыгивая через несколько ступенек боковой лестницы, с черного хода выскочил на улицу.

— Дорогая! Угадай, кто вернулся на день раньше?.. — весело пропел в этот момент командор, заходя через парадную дверь.

Дрожа от холода, Реджи оделся в саду. Только неделю назад стояла теплая для января погода, но холодный циклон с севера все испортил. Реджи встретился с Лорел у паба, она была на машине, а теперь ему придется шесть миль топать до лагеря пешком. Эх, ничего не поделаешь!

На цыпочках он пробрался к переднему двору. От «инвикты» модели 1930 года веяло теплом. Салон был глубокий и низкий, как ванна, сиденья обтянуты красной кожей. Ключ торчал в замке зажигания! Решение было принято, исходя из простейшей логики — «мне холодно, в машине тепло, я только спущусь до дороги». Реджи забрался внутрь и повернул ключ. Мотор мощностью сто сорок лошадиных сил взревел. Реджи тут же охватила паника — где сцепление? Передняя дверь дома распахнулась. И тут Реджи осенило: автоматическая коробка передач, первый британский автомобиль с автоматом! Реджи нажал на газ, и машина плавно тронулась. Под колесами зашуршал гравий. В зеркале заднего вида метался пожилой мужчина, размахивая сжатыми кулаками. Рокот двигателя заглушал его крики.

— И тебе того же, дружище! — крикнул Реджи. — Спасибо за машину и жену!

Бросив «инвикту» у паба в Фишборне, он быстро прошел последнюю милю до лагеря пешком, насвистывая и потирая ладони, чтобы не замерзнуть. Реджи издалека заметил яркий огонь лагерного костра. Плотное облако закрывало луну, превращая ночное небо в серое фланелевое покрывало. Клубы черного дыма извивались как гарпии, поднимаясь над шпилем церкви Вектисского монастыря.

Когда Реджи подошел согреться к костру, дверь старого вагончика распахнулась.

— Ба! Вы только гляньте, кто вернулся. Реджи дали пинка под зад! — крикнул долговязый парень.

— Я сам ушел, дружище, — обрубил Реджи. — Поесть что осталось?

— Только бобы.

— Кинь банку. После такого секса я просто с голоду умираю!

Долговязый захохотал. Из других четырех вагончиков высунулись любопытные физиономии — всем хотелось услышать подробности. Даже Джеффри Этвуд показался на пороге, попыхивая трубкой.

— Кто-то сказал «секс»?

— Вы же не рассчитываете, что я сейчас все вам выложу?

— Именно этого все и ждут!

— Ну пожалуйста! — взмолился долговязый парень Деннис Спенсер — прыщавый студент Кембриджа на альтернативной службе.

Четверо других — трое мужчин и женщина — были с кафедры Этвуда, Мартин Бэнкрофт и Тимоти Браун — студенты, но уже не юноши — оба продолжали учебу после демобилизации. Мартин не покидал пределов Великобритании, был офицером разведки в Лондоне, а Тимоти — диспетчером радиолокационного контроля на эсминце в Балтийском море. Оба страшно радовались возвращению в Кембридж и на полевые работы выехали с огромным удовольствием.

Эрнест Мюррей, постарше остальных — уже разменял четвертый десяток, — заканчивал начатую до войны диссертацию Он участвовал в военных действиях в Индокитае; после всего увиденного англосаксонская археология не казалась такой значительной. В общем, Мюррей мучился от неопределенности и непонимания своего места в жизни.

Единственная женщина в экспедиции — Беатрис Слейд — преподавала историю Средневековья, слыла правой рукой Этвуда и успешно руководила кафедрой во время войны. Решительная и ехидная Беатрис не скрывала, что она лесбиянка. Они с Реджи терпеть друг друга не могли: Реджи грубо высмеивал ее сексуальную ориентацию, Беатрис не упускала случая сказать о нем гадость.

— Мы все внимание. — Этвуд сощурился на яркий огонь. — Может, по кофейку, пока Реджи поведает свою увлекательную повесть?