"Через несколько дней станет ясно, не зашел ли я слишком далеко", подумал он и мысленно скрестил пальцы.
Глава 3
Три дня спустя ему позвонил заместитель директора Менендес. У директора было четверо заместителей – Бестер обычно имел дело с Кауфманом, из марсианского отделения. С Менендесом он ни разу не разговаривал. На экране тот выглядел ужасно молодо, почти младенчески.
– Колония Бета? – вежливо повторил Бестер.
– Да. Самая важная.
Бестер рассматривал Менендеса с минуту.
– Я могу подготовить мою эскадрилью "Черных Омег" за четыре часа.
– Отрицательно. "Черная Омега" нужна на Марсе.
Бестер моргнул.
– Это моя эскадрилья. Я годами бился, чтобы сформировать ее.
– М-р Бестер, какую бы роль ни сыграли вы в формировании "Черной Омеги", они – как и вы – принадлежат Корпусу.
– Конечно. Но я их командир. Вы снимаете меня с этой должности?
– Нет, м-р Бестер, не снимаю. Времена нынче непростые. Вы нужны нам в колонии Бета, и нам нужна ваша эскадрилья возле Марса, наготове.
– Вы ожидаете неприятностей?
– Быть может.
– Тогда что ж. Как я попаду в Колонию Бета?
– Как все попадают, м-р Бестер. Мы купили вам билеты на коммерческий транспорт.
– А сколько моих охотников я могу взять?
– Нам нужен на Бете следователь, а не целое подразделение. Бета не очень-то… дружественна… к Корпусу, так что мы должны обойтись без большого вторжения. Местное отделение снабдит вас всеми людьми, какие вам понадобятся.
– При всем уважении, мне лучше работается с моими собственными людьми.
– Уверен в этом. Но так не получится.
Бестер пожал плечами.
– Если так сложилось… Когда я отбываю?
– У вас есть два часа.
Всю дорогу домой, и даже собираясь, он бунтовал против такого произвола, рассматривая перспективу. Они хотели, чтобы он был один, далеко от своих отрядов. Если бы его просто послали в Колонию Бета, он бы рассматривал это как развлечение, что-то, на время уводящее его с Марса, – и от черного корабля. Но так… что ж, он, должно быть, просчитался. В конце концов, он, должно быть, зашел слишком далеко.
Он пожалел, на минуту, что отложил назначение, которое планировал. Правда, он хотел выбрать самый подходящий момент, но…
Неважно. Он это переживет. Время придет достаточно скоро. Это неизбежно; это судьба.
Кое-чего у Эла Бестера, может, и не было – настоящей любви, глубокой дружбы, благостных отношений со счастливым космосом – но что у него было, так это судьба.
– Что ж, топонимика неподвластна моде, – объяснял Бестер соседу-пассажиру. Это был мужчина, вступивший в средний возраст, представившийся страховым брокером. – Учтите исторический контекст.
– Какой может быть исторический контекст при четырнадцати колониях "Бета" в освоенном людьми пространстве?
– Ну, вы ведь из Северной Америки?
– Соединенные Штаты, – сказал тот с оттенком гордости в голосе.
"Ага. Романтик, даже потенциально национальный сепаратист", подумал Бестер и отложил это в сторону для будущего рассмотрения. Никогда не знаешь, с этими простецами.
– Ну, подумайте. Почти в каждом штате Соединенных Штатов есть, по крайней мере, один "Колумб" или "Колумбия", один "Франклин", один "Мэдисон" – обычно больше одного. Эти имена неожиданно возникают повсюду, потому что являются частью коллективного бессознательного евро-американских поселенцев.
– Ага, но те места названы в честь людей.
– Что же, подумайте о Весенних Долинах, Дубовых Рощах, Озерных Городах.
– Все-таки Бета…?
– Думаю, тут два обстоятельства. Во-первых, мы возвращаемся к Греции. Это символизирует для нас определенные вещи – демократию, эрудицию, литературу, образование. Неважно, что греки были, по большей части, очень недемократичны и не особенно начитаны или развиты в сравнении, скажем, с современным им Китаем – символизм остается. О, греки вышли из моды – Санскрит и Мандарин были последним ее криком в прошлом веке. В начале этого столетия в зените недолго были центавриане. Затем, новое же оживление греков – я думаю, в ответ на страх затопления нашей культуры чуждыми влияниями. Греки, латиняне, шумеры – все снова стали весьма популярны. Спорю, у вас есть хотя бы один дед по имени Ахиллес и один по имени Гильгамеш.
Мужчина кивнул.
– Забавно, – продолжил Бестер, – что центавриане тоже подхватили это. Если вспомните, одно время они пытались убедить нас, что мы – их утраченная колония. Они начали использовать греческие и римские имена, а в их текстах появились переводы названий их планет и звездных систем. Довольно странно, куча их колониальных миров в итоге оказались "бета" там и тут, потому что в их обитаемой системе может быть только одна "альфа" – Прима Центавра.
Это – второе, конечно. Со временем, когда мы начали заселять колонии, "бета" стало почти слэнговым словом для "маловажной колонии". Это не систематика – взгляните на любую звездную систему с более чем одной колонией. Есть шансы, что вы не увидите колоний Альфа, Гамма или Дельта – но больше шансов, что, по крайней мере, город где-нибудь будут называться "Бета".
– Это впечатляет, признаю. Вы преподаете географию или что-то такое в Пси-Корпусе? – он невольно, как и несколько раз до этого, взглянул на значок Бестера.
– О, нет. Но последний мой сосед по кораблю был профессором географии.
– И он вам все это рассказал?
Бестер нахмурился, изобразив на лице озадаченность.
– Нет. С чего вы взяли?
Он любил выражение их лиц, когда он говорил подобные вещи. Некоторые любят хорошие сигары, некоторые – французский бренди. Он же предпочитал человека рядом с собою пытающимся рассмеяться как бы над шуткой – и, наконец, терпящего неудачу. На самом деле, он прочел все, о чем только что говорил, в стандартном туристическом справочнике, но не собирался рассказывать об этом своему соседу.
Часом позже он впервые ступил на Колонию Бета. Эта Бета была единственной в системе всего из двух колоний – разве только если посчитать малые поселения в богатых металлом астероидах. В этом случае, их было четыре.
Самая большая колония в системе была на четвертой планете от звезды, мир, именуемый просто "Шеффер 4" на звездных картах и Азтлан среди его обитателей.
Бета была третьей планетой. Меньшая, чем Азтлан, она все же могла похвастать половиной числа жителей Марса – миллионом, две трети которых находились в полярном промышленном городе, тоже именуемом Бета. Лишь полюса были достаточно прохладны для обитания, но гораздо важнее было то, что в атмосфере имелся свободный кислород в количестве, достаточном для поддержания жизни человека, и в избытке азот, необходимый для пищевых культур.
Бестер нашел Бета-сити весьма впечатляющим. Здания давали ощущение веса и мощи – в конце концов, им приходилось справляться с той гравитацией, которая в данный момент досаждала Бестеру, будучи на четверть большей, чем на Земле. Горячий, буйный ветер трепал их – от чего, после лет, проведенных им в разреженном, холодном воздухе Марса, он испытывал больше чем удовольствие. Ветер пах чем-то вроде имбиря.
Окружало город то, что выглядело как прерия с высокой травой, растекающаяся до гор – далеких, кроме северной стороны, где длинный их ряд задевал небо. Солнце выглядело почти в точности как на Земле, а небо было бархатно-синим.
– М-р Бестер, полагаю?
Он переключил свое внимание с пейзажа на действительно весьма привлекательную молодую женщину – едва за двадцать – с волосами цвета меди, коротко стрижеными на немецкий манер.
– Да?
– Я Лита Александер, буду вашим ассистентом, пока вы здесь.
– Что ж, приятно познакомиться, мисс Александер. Давно вы здесь работаете?
Она покраснела.
– Вообще-то всего несколько недель. Я прибыла сюда как интерн при Метапол – не как коп, потому что я всего лишь П5 – но как делопроизводитель. К сожалению, департамент немногочислен, так что они не смогли выделить настоящего копа – или кого-то с большим опытом на этой планете – чтобы ассистировать вам.
– Почему же они так немногочисленны?
– Мы потеряли двоих за последние две недели, а замена им не прибыла.
– Потеряли?
– Убитыми. Ослепителем.
– Ослепитель?
– Так мы называем серийного убийцу.
– А. Моя цель.
– Да, сэр.
– Ну что ж, тогда давайте начнем.
– Позвольте, я возьму ваш багаж.
– Нет. Я справлюсь. Хотя, кажется, он будто бы вдвое потяжелел с тех пор, как я отбыл из дому. Мне следует научиться избегать этих лавочек дьюти-фри.
– Ну, – начала Лита неуверенно, – вы знаете, здесь немного больше сила тяжести…
– Это была шутка, Лита. Можно мне звать вас Лита?
– О. Я… простите, да, пожалуйста.
– Почему-то никто даже не ожидает, что у меня есть чувство юмора, – подумал он вслух. Он заметил ее нерешительную улыбку. – Александер, – произнес он, – не родственница Наташе Александер?