Читать интересную книгу Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

— То-то же! — осклабился довольный Степан и, немного подумав, шагнул обратно в шатер. Подхватив на руки наложницу, он вынес ее наружу и запальчиво воскликнул: — Клад, говоришь?.. Твоя правда, казак, на моей красотке столь добра — тебе на век хватит.

Гребцы притихли.

Атаман же, не выпуская княжну из рук, шагнул к борту и окинул зачарованным взором волжские просторы.

— Эх, и хороша ж ты, люба мне, Волга-матушка! Не река, а чисто море-океян! — не удержался он от вздоха восхищения и, сдавив до боли хрупкий стан персиянки, глубокомысленно изрек: — Вот бы мне такой силушки неодолимой, я б таких делов великих наворотил!.. Чую, чую, в тебе моя слава… Как же вымолить мне удачу, чем умилостивить тебя, родимая?!. — Степан скользнул блуждающим взглядом по драгоценным украшениям своей наперсницы и, отведя глаза от таращившихся на него с испугом черных очей, сбросил несчастную в воду. — Прими щедрый подарок мой, царица Волга!..

* * *

Принеся по прихоти в жертву любимую «игрушку», Разин вскоре опомнился, захандрил и запил. И так почти до самого Царицына, куда казаки прибыли первого октября.

Наведя там порядок, Степан Разин отправился зимовать на Дон, для чего заложил на небольшом острове земляной городок Кагальник. Кагальнику предстояло стать второй казачьей столицей, наряду с Черкасском, в котором проживал угодный царским властям войсковой атаман Корней Яковлев.

Московское правительство, озабоченное складывающейся на Дону обстановкой, сделало попытку наказать строптивое казачество, распорядившись о прекращении подвоза на Дон хлеба, но этим только подлило масла в огонь: у Разина появилось еще больше сторонников. С апреля 1670 года он прибирает власть на Дону к своим рукам.

Узнав о том, что в Черкасске выбрали станицу[61] к государю во главе с Герасимом Евдокимовым, Степан рассвирипел и решил ускорить события. Он созвал большой казачий круг, где объявил о своем намерении идти на Волгу, а потом на Русь. После этого атаман стал рассылать повсюду «прелестные» грамоты с призывом поддержать донцов в их праведной борьбе против ненавистных изменников и кровопийц — бояр, думных людей, воевод и приказных людей.

Первым делом Степан Разин отправился к городку Паньшину, в окрестностях которого рассчитывал встретиться с бывалым атаманом Василием Родионовичем Усом, чтобы заключить с ним военный союз. Тот согласился его поддержать. Сделку отметили, как водится, попойкой, а потом вместе пошли на Царицын.

К городу подбирались темной ночью, Василий Ус — на стругах, Стенька — с конными и пешими.

Проснувшиеся поутру царицынцы пришли в ужас, увидев, что окружены со всех сторон. Воевода Тургенев приказал бить в набат. Стрельцы начали занимать позиции на стенах, с тревогой наблюдая за тем, как казаки готовятся к приступу.

Однако город сдался разинцам без боя, так как простые жители вошли с ними в сговор и сами открыли ворота.

Народ встречал казаков, как избавителей, восторженными криками и пылкими объятиями под перезвон церковных колоколов. Воевода же и его свита поспешили укрыться в башне. Но это их не спасло.

По приказу Степана ворота в башню выбили при помощи тарана. После недолгой возни Тимофей Тургенев и его люди были схвачены и выведены наружу на суд атамана.

Поклявшийся мстить боярству, тот поизмывался над воеводой и велел утопить его вместе с приближенными в Волге.

Расправа над городской верхушкой увенчалась всенародной гулянкой. Казаки и мужики пировали, упиваясь отменным вином из боярских погребов.

Нагулявшись, Степан и его помощники стали думать, в каком направлении идти — вверх или вниз по Волге. А тем временем к Царицыну подоспели высланные на подмогу Тургеневу стрельцы. Они не подозревали о том, что город находится в руках разинцев, и пребывали в неведении о страшной участи воеводы. Стрельцы и их начальники тоже были обречены на гибель.

После взятия Царицына Разин распорядился спалить Камышин, после чего войско двинулось вниз по Волге.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

X

Узнав о том, что Степан Разин, овладев Царицыным и спалив дотла Камышин, неотвратимо приближается с пятнадцатитысячной ратью к Астрахани, воевода Прозоровский запаниковал. Он готов был кусать локти, оттого что упустил в свое время шанс — не разоружил разбойников. Но деваться некуда, нужно было предпринимать срочные меры.

После долгих раздумий городские власти подготовили флот и, доверив его князю Львову, отправили навстречу Разину. Тот не задержался. Налетев внезапно, он в два счета окружил астраханцев и отрезал им пути к отступлению, как по воде, так и по суше.

Парализовав противника, Степан Разин обратился к стрельцам с пламенным призывом присоединиться к его войску, предлагая им стать вольными казаками. Те в большинстве своем с радостью согласились, и обошлось без боя. Пострадали лишь начальники. Бояр атаман не щадил. Исключением стал лишь князь Семен Львов.

А тем временем в Астрахани готовились к отражению неминуемого штурма. Прозоровский обходил вместе с военными город, придирчиво осматривал укрепления и делал необходимые распоряжения по расстановке сил. Его тревожило отсутствие вестей от Львова и беспокоило странное поведение стрельцов, никогда не внушавших ему доверия. Они-то как раз и подвели…

Штурм начался глубокой ночью. Подкравшись со всех сторон к городу, разинцы стали палить из всех орудий и прилаживать к высоким стенам лестницы. Сверху их отталкивали рогатинами. Потом на головы штурмующих полился кипяток. Но так было не везде — кое-где казакам уже протягивали руки, помогали перелезать внутрь. А вскоре открылись южные ворота, и разинцы лавиной ворвались в город. В тот самый момент воевода понял, что неблагонадежные стрельцы изменили ему.

Прозоровский успел только крикнуть своим, чтобы те пробивались в кремль, как тут же получил удар копьем в бок. Верные князю люди отбили его и потащили к кремлю. Стонущего воеводу внесли в соборную церковь и бережно положили на ковер.

Уцелевшие знатные горожане, закрывшиеся в храме, тряслись от смертельного страха и в последней надежде на божью помощь неистово молились. Но участь их была предрешена.

После казни воевод, дворян, купцов, стрелецких начальников и приказных людей Степан раздал боярских вдов и дочерей соратникам и, объявив Астрахань вольным казачьим городом, приказал звонить в колокола, приглашая народ отметить славную победу праздничной гулянкой.

Горожане пировали наравне и вперемешку со старыми и новоиспеченными казаками, лакомясь добрыми винами из боярских запасов.

Подвыпившему атаману не сиделось на месте. В дорогом парадном облачении он с хозяйским видом обходил побежденный им город.

— Крепко запомните нонешний день, браты, — бросил Степан через плечо сопровождавшим его есаулам. — Это токмо начало. Дай срок, мы им всю Расею перетряхнем! Быть казацкому государству!..

— Быть, быть! — с готовностью подхватили его слова помощники.

Тут внимание атамана привлекла ватага подростков, затеявших какую-то возню. Разглядев же, чем забавляется ребятня, он умилился.

Как оказалось, насмотревшиеся на публичную расправу над знатью мальчишки учинили, в подражание взрослым, казнь над сверстником — дворянским сыном. Побив бедолагу палками, они стали подвешивать его за ноги.

Степан весело переглянулся с товарищами и свистнул. Перепуганные хлопцы выпустили из рук жертву и готовы уже были пуститься наутек, но, увидев, что атаман настроен благодушно, остались на месте. Они и вовсе оторопели, когда тот подошел к ним и, потрепав одного из них по голове, похвалил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хороши мальцы-удальцы, добрые казаки из вас выйдут! Подрастете чуток, возьму вас к себе на службу.

Сказав это, Разин прошествовал дальше. Озорники же, получив вместо нагоняя похвалу, решили продолжить расправу, хватились боярского сына, а того уже и след простыл…

Когда атаман вернулся в приказную палату к накрытому яствами столу и приступил с помощниками к трапезе, ему доложили о том, что в келье митрополита обнаружена жена покойного Прозоровского с двумя сыновьями. Степан распорядился, чтобы пойманных привели к нему. Его приказание было немедленно исполнено.