убил бы его.
— Лейк, можно причинять людям боль, не поднимая на них руки. Не сиди тут и не говори мне, что он никогда не причинял тебе вреда. — Его голос был спокойным и сильным. — Что он с тобой сделал?
Выхода нет.
Ковыряя краску на столе, она прикусила губу. Она действительно не хотела говорить ему, но была уверена, что он почти во всем разобрался и хотел услышать это только от нее.
— С тех пор, как он встретил меня, я знала, что я ему не нравлюсь. Он всегда игнорировал меня или бросал на меня непристойные взгляды за спиной моей мамы, поэтому я начала проводить больше дней с папой и меньше с мамой. Я помню, как она была подавлена и плакала до того, как встретила его, и наконец она казалась по-настоящему счастливой, так что я была счастлива. Я не думала, что не важно, нравлюсь я Джону или нет, потому что я видела его только по выходным, и он в основном игнорировал меня, пока моя мама не ушла. Это было так, как будто он ждал этого дня. Наконец-то он был волен называть меня так, как ему хотелось, и заставлять меня делать то, что он хотел. Он посылал маму делать что-то еще и еще, в то время как я оставалась там, чтобы убирать, готовить и прислуживать ему по рукам и ногам. Я делала все, что он приказывал, и никогда ничего не говорила отцу, потому что Джон сказал мне, что, если я это сделаю, папа убьет не только его и Эшли, но и мою маму. Я была достаточно молода и напугана, чтобы не послушать его, но в то же время достаточно взрослой, чтобы понимать, чем зарабатывал на жизнь мой отец. Чем больше я убиралась и слышала, как он обзывал меня, тем больше я понимала, что Джон был прав; он бы убил их.
Винсент выпятил челюсть.
— Как твой отец не мог догадаться об этом? Ты хочешь сказать, что он не знает?
— Нет, и никогда не узнает. Она посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Как я должен в это верить, Лейк?
Она не собиралась позволять ему так думать о ее отце. Он мог говорить все, что хотел о ее маме, потому что Бог знал, что она не была идеальной, но Лейк не собиралась позволять ему обвинять ее отца, когда он всегда делал для нее все, что мог, несмотря на свою слабость. Мой отец — это все, что у меня осталось. И она не собиралась позволять Винсенту отнять это у нее.
Лейк смотрела в его голубые глубины, зная, что то, что она скажет дальше, причинит ему боль.
— Так же, как Адалин и ты не знали. Не было никакого способа узнать, если ты не был там, чтобы испытать это, как ты это сделал сегодня вечером. Мой отец никогда не смог бы решиться пойти туда, в этот огромный дом, и посмотреть правде в глаза, почему моя мать ушла от него — из-за денег. Когда я попросила провести с мамой только выходные, я сказала ему, что это потому, что она была не одна, и я не хотела, чтобы он бывал там. То же самое я говорил тебе несколько месяцев назад, а ты не придал этому значения.
Моя мать была хорошей матерью до Джона, независимо от того, веришь ты мне или нет. Я бы никогда не поверила, что Джон и его деньги могли изменить ее, но это произошло. Я знала, что моему отцу тоже будет трудно в это поверить, и именно поэтому я никогда не давала ему повода думать иначе.
Увидев ярость в его глазах, когда он начал сжимать стол, она почувствовала себя виноватой за то, что сказала то, что сказала, но у нее не было выбора — она видела, что он подумывал об убийстве ее отца. Тем не менее, ей нужно было сделать это лучше. Она не хотела, чтобы он винил себя.
— Винсент, ты не мог этого знать, точно так же, как Адалин и мой отец не знали. Здесь некого винить…
Он вскочил из-за стола, практически перевернув все вверх дном.
— Есть, блядь, кто-то, кого нужно винить! Эти ублюдки должны умереть за то, как они обошлись с тобой сегодня вечером!
— Пожалуйста, выслушай меня. Я умоляю тебя, не причиняй им вреда.
Она снова не осмелилась взглянуть на него, снова опустив взгляд на стол.
Винсент протянул руку и взял ее за подбородок, приподнимая ее голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Ты никогда их больше не увидишь. Если ты это сделаешь, и они хотя бы посмотрят на тебя не так, как надо, я убью их медленно и мучительно. Ты меня поняла?
Лейк проглотила комок в горле, затем понимающе кивнула. Спорить с ним, когда он был в таком состоянии, было невозможно. Ей просто повезло, что он согласился не причинять им вреда.
Он отпустил ее подбородок и спокойно сел обратно, откинув волосы назад.
— Не говори моему отцу, и, пожалуйста, не вини его. У него не было никакого способа узнать. Он делает для меня все, что в его силах, но ты же знаешь, что он не создан и зарабатывает не так уж много. Он усердно работает для Данте, чтобы заработать как можно больше, чтобы поддержать нас. У меня есть крыша над головой, еда в животе и одежда, которую можно носить. Если после этого есть что-то лишнее, он проигрывает это. Он просто ничего не может с этим поделать; он пристрастился к азартным играм.
У каждого есть свое падение, и его падение — это покерный стол. Это его радость в жизни. Меня это никогда не беспокоило, и меня не волнует, что у нас мало денег. Мой отец — лучший человек, которого я знаю. Ему нравится входить в эту дверь, чтобы сказать мне, что он попал. Каждый раз он брал меня куда-нибудь поесть, а потом мы шли в продуктовый магазин, где он позволял мне наполнить тележку. После этого он дал мне денег, чтобы я могла купить все, что захочу. Это больше, чем я могу сказать, что многие родители дают своим детям. Если ты пойдешь и расскажешь ему о моей маме и Джоне, он никогда себе этого не простит, и он этого не заслуживает. — Она не могла сдержать слез, умоляя