Читать интересную книгу «Ныне и присно» - Константин Мартынов

Вальяжный замялся, глаза оценивающе скользнули по наряду юной байкерши, презрительно зацепили лежавшие в свободном кресле шлема… Лариса надменно скривила верхнюю губу, рука нырнула в карман, вернулась с десятком серо-зеленых купюр.

— Еще вопросы?

Тимша не поверил глазам — спесивый, как московский боярин, кабатчик расплылся в подобострастной улыбке.

— Больше никаких, уважаемая! Коньяк! И, конечно, лимончик, икорочка и немножко зелени…

— Верно, салатик нужен, — благосклонно кивнула Лариса. — А про лимончик забудь — искажает послевкусие.

Исчез господин куда быстрее, чем появился.

— Что за коньяк такой? — шепотом спросил Тимша.

— Пятнадцать лет выдержки, — пожала плечами Лариса. — в купаже «Наири» самое малое — двадцать.

Что такое купаж, Тимша переспрашивать не стал.

Над дальним столиком выросла длинная сухопарая фигура. По—южному шумный разговор мгновенно стих. Тонущие в полутьме зала смуглые лица дружно повернулись.

«Не к добру, — внутренне собравшись подумал Тимша. Небось, доллары увидели. Шестеро… а я один… Ну и хрен с ним. Главное, чтоб Лариса сбежала.»

В сердце проснулась холодная злость. Не успевшая забыться недобрая улыбка по—волчьи приподняла верхнюю губу.

Вышедший из сумрака южанин претендовал на изысканный вкус — хорошей кожи туфли, до бритвенной остроты отглаженные черные брюки, черная же атласная рубашка с золотой шнуровкой вместо пуговиц…

«Ишь, вырядился», — мысленно хмыкнул Тимша, — «ровно девка гулящая»…

Красавчик, как и предполагалось, склонился над ларисиным креслом. «Если он хотя бы дохнет на ее волосы…» Мышцы вздулись, готовые послать в бой… однако властный ларисин взгляд охладил пыл. «Не лезь, — приказали глаза. — Я сама!»

— Какой дэвушка! — заворковал южанин. — Матацыкл панымаит, коньяк панымаит… мущина нэмножко нэ панымаит! — похотливая улыбка стала еще шире. Красавчик кивнул в сторону Тимши. — Разве эта мущина для такой дэвушка? Идем к нам, я покажу настоящий мущина!

Он протянул руку, чтобы ухватить ларисин локоть… Лариса впервые обернулась. Лицо свело гримасой бешенства.

— Свали отсюда, петух черножопый!

Любезность осыпалась битым стеклом. На поверхность всплыло… что должно всплыть. Южанин поперхнулся, глаза полезли из орбит.

— Ты-ы… т-тебя…

Он размахнулся, угрожая пощечиной… худосочная кисть наткнулась на жесткую тимшину ладонь. Южанин злобно оскалился, свободная рука нырнула в карман. «Р—рэзать будэт! — с бесшабашной яростью подумал Тимша — Я ж этому резачку сейчас глотку вырву!»

Неизвестно, чем бы закончилось противостояние, но тут подала голос Лариса.

— Вниз посмотри, кретин! — посоветовала она «мущине». И скажи спасибо моему парню: если б не он, ты бы уже без яиц ходил.

Южанин посмотрел. Выбритые до синевы щеки залило смертельной бледностью — в считанных миллиметрах от главной его гордости слабо поблескивало лезвие финского ножа.

— А-а-а… к-х-х… м-м-м… — он явно пытался что-то сказать, но болтливый язык впервые отказался повиноваться.

— Или таки резануть? — задумчиво протянула Лариса.

Незадачливый ловелас боялся шевельнуться, отвратительно завоняли вспотевшие подмышки. Тимша брезгливо поморщился.

— Ашот! Ты что делаешь? Зачем людям отдыхать мешаешь?

Появившийся с пыльной бутылкой в руках хозяин выглядел растерянным. Чувство земляческой общности боролось с нежеланием упускать выгодных клиентов. Алчность побеждала.

— Отойди, Ашот! Не гневи Аллаха!

Хозяин, чтобы успокоить Ларису, говорил по—русски. Девица фыркнула, нож, как по волшебству, исчез из ее ладони. Ашот облегченно вздохнул, поспешно ретировался. В углу зала вновь послышалась гортанная речь, однако, смех из разговора пропал начисто.

— Нет, хозяин, — бросила Лариса вставая, — не буду я в твоем кабаке надираться. Для здоровья вредно.

Пятидолларовая купюра перекочевала из пальцев Ларисы в нагрудный карман хозяйского пиджака.

— За беспокойство, — пояснила девица.

На выходе Тимша оглянулся. Униженный ловелас, захлебываясь злостью, что—то бормотал в тускло светящийся мобильник. В полумраке сверкали белые от ненависти глаза.

«Пусть ярится, — усмехнулся Тимша, застегивая шлем. Здесь не Баку. Гость ли, не гость, а в чужом доме не гадь.»

Мотоцикл вырулил из «кармана», влился в ревущий моторами поток. Тимша не спрашивал, куда они едут — весь день свободен.

«Как ей удается на скользкой дороге так легко с мотоциклом управляться?» Тимша проводил взглядом «Пежо», по лобовое стекло зарывшийся в придорожный сугроб. «И финку в рукаве носит… на коне и с мечом — прям-таки воительница…» Тимша покачал головой — Лариса не переставала удивлять, подбрасывая все новые сюрпризы. Начавшись нелепой дракой с великовозрастными оболтусами мимолетное знакомство стремительно превращалось в нечто большее. И это большее одновременно пугало и завораживало.

Мотоцикл плавно затормозил у перекрестка. Тимшу потянуло вперед, на этот он не пытался отстраниться. Руки сомкнулись вокруг девичьей талии. В кольце хватило бы места еще для одной… «Какая она махонькая да тоненькая… — с непрошенной нежностью подумал Шабанов, — как ребенок… ей бы не на коне железном рассекать, а на балу сынкам боярским головы кружить…» Он представил этих самых «сынков» — завитых, напомаженных, при шпагах и сияющих бриллиантами всяко—разных подвесках… Взор затянуло лютой багровой мутью…

Словно почувствовав, Лариса чуть напряглась, но тут же снова расслабилась. Даже поерзала — вроде бы от холода, на деле же плотнее вжимаясь в мужские объятия. Узкая спина зябко потерлась о тимшину грудь, с еле слышным шорохом соприкоснулись шлема… Тимше казалось, что и сквозь пластик, он вдыхает кружащий голову аромат девичьих волос…

На светофоре еще горел желтый, когда мотоцикл рванул, на мгновение оторвав от дороги переднее колесо. Лариса ухарски гикнула. Овладевшее Шабановым наваждение испарилось.

«Какой еще аромат? Какие балы? Эту кошку любой мужик за версту обходить должен!.. А расставаться почему-то не хочется… так бы ехал и ехал… О-хо-хо…»

Тимша нахмурился — слишком уж не вовремя накатил приступ непонятного слюнтяйства. Память, надеясь вызвать отторжение, перебирала не по-девичьи грубую речь, нож в рукаве, бесцеремонную манеру держаться… не отторгалось.

Дома убегают за спину, перекрестки торопливо сменяют друг друга, светофоры предупредительно включают зеленый, открывая путь несущемуся по заснеженному городу мотоциклу… Даже не верится, что весь Мурманск меньше тридцати километров из конца в конец. Кажется, безумная, похожая на полет в никуда, гонка длится целую вечность… и все равно по—прежнему хочется, чтобы железный конь не останавливался, чтобы замирало дыхание, чтобы кончики пальцев и дальше ловили нетерпеливый перестук девичьего сердечка… А снег все гуще и гуще… Мерцающая стена отгораживает от неласкового мира, от проблем, от памяти… Существуют лишь мотоцикл… лента дороги под колесами… и Лара…

Тимша закрыл глаза.

Вскрик Ларисы и громкий, как пушечный выстрел, удар прозвучали с разрывом в одно мгновение. Неодолимая сила вырвала из седла, проволокла по застонавшему железу, прыгнувший навстречу сугроб наждачно ободрал лицо.

«Лара!» Тимша вскочил, мазнул рукавом по залепленному розовым снегом лицу… поперек дороги, закрывая обзор, раскорячилась не первой молодости «восьмерка». Крыло смято, по крыше авто будто валун прокатился… килограмм семидесяти валун по фамилии Шабанов…

«Ну прокатился… эка невидаль… что с Ларой?»

Обойти машину ему и в голову не пришло — прыжок через капот — еще одна вмятина… Тимша на той стороне.

Лежащий на боку мотоцикл, обломки напрочь сорванных обтекателей… и девушка. В треснувшем шлеме, разорванном комбинезоне, но живая! И подняться успела!

«Ф-фу-у… Жива, чертовка! Так и знал, что куда—нибудь впилится. Чуть до кондрашки не довела! Ох, всыпать бы ей! Да так, чтоб неделю на задницу сесть не могла.»

Тимша, готовый незамедлительно воплотить идею в жизнь, потянулся к брючному ремню… остановила с треском распахнувшаяся дверь машины.

— Ну, падруга, ты попала. Тры «штуки» гатовь, да? — водила, шкафоподобный лысый азербайджанец в долгополой кожаной куртке, картинно прикоснулся к разбитому лбу. — Бабки у тэбя ест? Или твой квартира смотрэть будэм?

На машину водила не оглянулся — объем ущерба определил заранее. Тут же, словно из канализации вынырнув, нарисовались «свидетели».

— Вай, дарагой! Савсэм сумасшедший дэвка! Папа все дэнги на матацыкл пустил, мозгов купить забыл! У нее и прав навэрно нэт! Кто такой права даст, э?!

Лариса надменно выпрямилась, подбородок аристократически вздернулся, очи сверкнули поистине королевским гневом… жаль, последовавшая реплика слегка подпортила впечатление: