В августе самцы уже покидают самок, один за другим ныряют в море. Вскоре уплывают и полусекачи, молодые котики, самки и котики-сеголетки, рожденные этим летом. В октябре на острове остаются лишь немногие звери. Приближается зима. Котики спешат на юг, в теплые широты Тихого океана. Плывут далеко, иные за тысячи километров от небольших, затерянных в холодном море островков, где плодились они коротким северным летом.
Родичи котиков — морские львы и сивучи тоже ищут сушу, когда их самкам приходит пора родить детенышей. Как и котики, плывут они на уединенные острова или побережья, где собираются стадами.
Все лето лысуны — гренландские тюлени — охотятся за рыбой, кальмарами и рачками далеко на севере Атлантического и Ледовитого океанов, у кромки вечных льдов, на восток заходят до Карского моря.
Осенью плывут на юг. В декабре уже тысячи их копошатся, точно черные слизняки, если посмотреть с самолета, на льдах Белого моря.
В феврале — марте родятся у тюленей белоснежные (с желтизной) детеныши — бельки, как у нас их называют. Месяц мать их кормит молоком, потом учатся сами рыболовству. А в мае — пора, весна пришла! — плывут за родителями на север, в Ледовитый океан.
В полярных льдах у Шпицбергена встретятся они со своими собратьями, зимовавшими у Ян-Майена. Гренландские тюлени довольно странно поделили между собой зимние «квартиры». Одни зимуют у острова Ньюфаундленд, другие — на Ян-Майене (на полпути между Гренландией и Норвегией), а третье стадо облюбовало плавучие льды в Горле и Воронке Белого моря. Кроме этих трех лежбищ, нигде больше гренландские тюлени зимой не встречаются.
Из всех тюленей наиболее выраженная социальная жизнь у моржей. Особенно привлекает внимание их взаимопомощь.
Когда любой их собрат попадает в беду, все моржи-самцы спешат ему на помощь. При этом применяют в бою свои знаменитые клыки-бивни. В мирное время бивни служат как оружие для добывания пищи: моржи отдирают ими от скал раковины моллюсков, которыми кормятся, или «вспахивают» ил в поисках тех же моллюсков или морских ежей.
Раненых товарищей моржи не бросают, подхватывают их с разных сторон своими телами и так тащут в море подальше от опасного берега. В воде, чтобы спасаемый не захлебнулся, старый самец поднимает его на своей спине — тогда голова раненого возвышается над водой и он может дышать. При этом не имеет значения, самец ли, самка ли, молодой морж или пожилой — все равно спасают его. Если же ранен старый массивный морж, а других взрослых сильных самцов поблизости нет, молодые моржи, стиснув своими телами, уносят его в воду, хотя в обычное время старые моржи молодых вблизи себя не терпят, и те вынуждены постоянно уходить с их дороги.
Самки спасают от беды своих детенышей, прижав их ластами к телу или унося на спине в море.
У моржей есть и «детские сады». Подросшая молодежь собирается в кучу на каком-либо открытом месте. Здесь охраняет их и следит за порядком в «детском саду» обычно молодая самка-морж.
Гиеновая собака — волк Африки! Не видом, а повадками, умом, организацией облавных охот, и дисциплиной стай (в которых бывает и 40 и 60 псов), и той селективной ролью, которую гиеновые собаки волею судьбы выполняют в саваннах.
Но внешне, особенно тупой мордой и большими округлыми ушами, похожи эти собаки на гиен. Но только внешне: нрав у них невероятно живой, возбудимый, они очень резвы, игривы, постоянно в движении; энергии явный избыток.
А вот пальцев на лапах не хватает: не пять на передних, как и у всех в семье собачьих, а четыре. Наверное, чтобы быстрее бегать, ведь, чем меньше пальцев на ногах, тем резвее звери.
Ноги у трехколерных черно-бело-желтых гиеновых псов резвые чрезвычайно. Загнать любую зебру, антилопу — это для них нетрудное и приятное занятие. Облаву организуют по всем правилам: сначала окружают стадо гну или газелей, затем кидаются все разом. Шум, гам, пыль — мчатся с ликующими воплями дикие псы! Но бегут не как попало, а со смыслом: одни прямо за стадом, другие наперерез. Уставших сменяют те, которые берегли силы. Редко кто в саванне спасается от них бегством: обязательно, загнав, свалят, разорвут тут же на куски, в минуту от антилопы останутся лишь кости, и тех немного. В ужасе, в дикой панике иные антилопы пытались найти убежище в деревнях, в поле среди людей. Но «волков» Африки нелегко испугать: люди кричат, бросают в них камни, а те тут же рядом рвут загнанного зверя на части.
В полуденную жару они обычно не охотятся, спят, играют, но вечером, когда попрохладнее, а чаще ранним утром трусят рысцой, опустив тупые морды к земле, навострив уши, вынюхивают, прислушиваются чутко. Тут лучше не попадаться ни малой газели, ни большой антилопе, будь то даже канна с острыми и длинными рогами, на которую не всякий лев отважится напасть. Да и сам лев, если псы очень голодны, предпочитает уйти с их пути, а то разорвут, особенно если стар или слишком молод.
Недавно два очень компетентных зоолога, Бернгард Гржимек и Джордж Шаллер, вернулись из Африки и привезли много любопытных сведений о гиеновых собаках:
«Странные, зловещие создания эти гиеновые собаки с огромными ушами… не побоялись как-то напасть даже на бегемота, они прыгали гиганту на грудь, и тот в явной растерянности был рад-радешенек, когда наблюдавший эту сцену человек отвлек разбойников выстрелом. Сразу вслед за этим отчаянная свора окружила двух слонов, и те боязливо попятились, подняв кверху хоботы» (Бернгард Гржимек).
Каковы собачки! Таких бы храбрецов приручить на пользу человеку. Кстати, приручаются они легко, хозяина любят, прыгают, как безумные, когда увидят, и «щебечут» — иначе, говорят, и не назовешь их приветственное ворчание. Но и ручные не могут устоять перед искушением разорвать курицу и цапнуть соседа либо гостя за ногу. Да и пахнет от них невыносимо! Оказывается, вонь, говорит Б. Гржимек, «тоже хорошее средство сохранить свою свободу!»
Он видел в Серенгети, как стая гиеновых собак — 14 взрослых и 9 молодых — трусила по степи. «Внезапно оба вожака стаи остановились как вкопанные и уставились на стадо из 40 гну, которое паслось на расстоянии примерно 800 метров». Вожаки вышли вперед и не спеша, с видом безразличным побежали к стаду. Стая так же не спеша тронулась за ними. Тут здоровенная и, наверное, глупая гиена чуть было не испортила им все удовольствие от охоты. Она выскочила откуда-то сбоку и изо всех сил старалась удрать подальше. «Но удрать ей, конечно, не удалось»; один вожак быстро ее догнал, схватил за заднюю ногу и опрокинул. Гиена завизжала, как испуганный поросенок, но не огрызалась, пес укусил ее раза два в назидание за глупость и опять потрусил к стаду ничего не подозревавших пока гну.