Читать интересную книгу Моя сумасшедшая - Андрей Климов

Во второй половине назначенного дня Юлия сервировала просторный стол в большой гостиной на первом этаже, которая одновременно служила столовой. Вместе с ней хлопотала и домработница, вызванная из города и принаряженная по такому случаю в новое форменное платье. Раиса то и дело поправляла сползающую на взмокший лоб кружевную наколку.

— Да снимите вы ее, Рая! Зачем мучиться? А заодно и дурацкий передник. К чему этот маскарад? — Юлия наклонилась, поправляя цветы в вазе. — Ну что, как будто все?

— Не могу, Юлия Дмитриевна. Вячеслав Карлович велели обязательно в таком виде, — проговорила женщина, однако наколку сняла и пригладила растрепавшиеся волосы. — Пойду посижу в кухне, отдышусь чуток. Кличьте, как гость повалит…

Юлия кивнула, оглядывая стол.

— Ступайте, Рая. Только, будьте добры, промойте еще раз клубнику, я совсем о ней забыла. И поставьте на лед…

Точное число гостей-мужчин оставалось неизвестным; Балий смутно определил: «как сложится». С дамами тоже вышла путаница. Первой прибыла троица совершенно незнакомых в сопровождении бойкого молодого человека, который представился актером Чупрыниным. И актера, и его спутниц Юлия видела впервые. Следом явился новый директор клуба литераторов с тощей дамой-прозаиком, ухудшенной копией московской Лили Брик. Она, к великому облегчению Юлии, тут же взялась за остальных женщин, и вскоре все они оживленно стрекотали, рассевшись кружком в креслах на веранде. Затем приехала жена Смальцуги — пышная брюнетка, похожая на наливное яблоко с перепуганными темно-карими глазами. Юлия не успела сказать ей и двух слов, как затрезвонил телефон. Вероника Станиславовна с извинениями сообщила, что без Филиппенко прийти не сможет.

Бросив гостей, Юлия поднялась к себе — переодеться к ужину, и услышала, как к даче подошла машина, за ней — другая. Когда уже спускалась по лестнице, поправляя узкую бретельку открытого вечернего платья, весь дом наполнился возбужденным шумом. Где-то раздался уверенный голос Балия, хотя самого мужа не было видно; мелькнула и пропала домработница со стопкой накрахмаленных салфеток и полотенец. Навстречу попалось несколько знакомых лиц из военных, у двери топтались, беседуя вполголоса, еще не сменившие измазанной зеленью и глиной охотничьей одежды Смальцуга и заместитель мужа Письменный. Из коридора вынырнул Иван Шуст с мокрыми, наспех приглаженными щеткой волосами и, не поднимая глаз и не здороваясь, с мрачным видом заспешил в кабинет Вячеслава Карловича.

Происходило что-то незапланированное. Юлия остановилась на нижней ступеньке, раздумывая, как быть дальше. Вячеслав Карлович все еще не появлялся. Подбежала запыхавшаяся Раиса и зашептала: «Велено на веранду вино! Еще до ужина — пока мужчины приведут себя в порядок. Какое подавать?» Юлия отрезала — ни в коем случае, так не делается, и решительно направилась в кабинет, едва не столкнувшись по пути с мчавшимся оттуда Шустом.

Муж был один, говорил по телефону, низко склоняя к трубке иссиня выбритое лицо. Он уже надел свежую сорочку, но без галстука; ворот расстегнут, в свете настольной лампы поблескивает дробной испариной острая макушка.

Опустив трубку на рычаг, Вячеслав Карлович с одобрением оглядел жену с головы до ног и отрывисто проговорил:

— Все прошло просто отлично, Юлия. Охотой доволен. А теперь ступай к гостям, зови к столу, сейчас буду… Да, скажи Письменному, чтобы зашел. И прошу: сегодня никаких вопросов…

Приглашение она передала. Письменный кивнул Смальцуге, быстро взглянул на нее круглыми и блестящими, как у птицы, глазами и неожиданно шепнул на ухо:

— Несчастье у нас. Тяжело ранен Булавин…

Юлия вздрогнула.

— Господи! Что вы такое говорите! Он же опытный охотник, как такое могло случиться?

— Не стоило… Простите великодушно, Юлия Дмитриевна! Чертовщина! — спохватился Письменный. — Одним словом, я ничего не говорил, а вы меня не выдавайте. Он сейчас в больнице, крови много потерял… Вроде бы оперируют, да поздно все. Картечь она и есть картечь… Где у вас тут умыться?

Она указала, затем торопливо прошла в кухню и, пряча за спиной руки, велела Раисе откупорить и отнести на веранду белое вино. Взяла папиросу из пачки на подоконнике и, опустившись на стул, вслепую чиркнула спичкой.

Спустя минуту заглянул Вячеслав Карлович.

— Юлия! Что ты сидишь? Пора!.. В чем дело? Что ты смотришь?

Она едва сумела разжать губы.

— Как это произошло?

— Ну, ранен Булавин. На охоте всякое случается. Нечего было лезть под выстрел. Сам виноват. Еще раз прошу тебя ничего не обсуждать с гостями — это лишнее.

— Хотела бы я знать, что ты за человек на самом деле… — Юлия медленно поднялась. — Другой бы на твоем месте…

— Я не другой. И места своего никому не уступал и не уступлю, — он вдруг попытался притянуть ее к себе, но Юлия отшатнулась. — Ты сегодня… просто королева. Идем скорее — заждались…

Все покатилось обычным чередом. К третьей-четвертой рюмке гости оживились: в разных концах стола завязались громкие разговоры, мужчины все чаще выходили на веранду и в сад покурить, лаяли собаки в вольере, звенела посуда, распаренная Раиса металась между кухней и гостиной. Все это время Юлия просидела рядом с мужем, ни к чему не прикасаясь. Иногда вставала, чтобы проследить за сменой блюд или попросить домработницу подать еще спиртного. Охотники обменивались впечатлениями, актер Чупрынин угощал общество театральными сплетнями. О Булавине не было ни слова. Лишь Назар Смальцуга, наливаясь тугой краснотой, молча пил все подряд, отодвигая локтем что-то испуганно шепчущую жену.

Шуст, не прощаясь, сразу после ужина укатил в город; ссылаясь на головную боль, удалился пожилой профессор Рюриков — сосед по даче, которого неизвестно зачем позвал муж; остальные кочевали между садом и столом.

В дверях кухни Юлию схватила за локоть жена Смальцуги и несчастным голосом сообщила, что ее Назар совершенно пьян. Это и без нее было очевидно, и Юлия посоветовала женщине увезти мужа как можно скорее в город, а с утра пригласить доктора. Смальцугу, однако, отправили проветриваться на воздух, и пока мужчины с ним возились, Юлию подозвал Вячеслав Карлович.

Он был почти трезв, деловит и собран, будто и не сидел за столом, а собирался на службу.

— Займи публику чем-нибудь… — негромко произнес он, отводя ее на веранду и предлагая папиросу.

— Сейчас подадут чай, — Юлия наклонилась к спичке. — Не танцы же затевать. Я устала и хочу, чтобы все они поскорее разъехались.

— Не надо сердиться, потерпи. Ведь пока все нормально? Спасибо тебе, хорошая моя… И еще одно одолжение — свари кофе и подай ко мне в кабинет. Сама. Да, и захвати рюмки. Коньяк у меня найдется…

Юлия молча кивнула и отправилась искать прислугу.

Меньше всего ее сейчас интересовало, с кем и почему Вячеслав Карлович намерен уединиться за коньяком.

В гостиной в ней не нуждались, атмосфера была достаточно разогрета. Дамы — Юлия непроизвольно усмехнулась — затевали танцы и шарады. Стол отодвинули к стене, актер бренчал на пианино фокстроты, холодное белое вино и клубника шли нарасхват — всех донимала духота, чаю никто не хотел…

В кухне она сварила крепкий кофе, поставила кофейник и чашки на цветастый жостовский поднос и отправилась в кабинет.

Мужчин было четверо, один из них — незнакомый рослый молодой человек, который даже не взглянул в ее сторону. Форма офицера ГПУ с тремя «кубами» в петлицах сидела на нем как влитая. Очевидно, кто-то из подчиненных мужа и только что прибыл — среди гостей Юлия его не видела. Смальцуга естественным образом отсутствовал, зато, помимо Вячеслава Карловича и Письменного, по кабинету расхаживал недавно прибывший из Москвы и вступивший в должность прокурора республики Авдеенко — молчаливый господин-товарищ в очках в железной оправе, чем-то напоминавший рассерженного барсука. Плитка тщательно выстриженных усов не скрывала его обезображенной шрамом верхней губы и серых широких ноздрей. Прокурор опоздал к ужину, заметно нервничал, зато его молоденькая расфуфыренная жена немедленно завладела общим вниманием. С этой болтливой кокеткой — звали ее Адочка — Юлия за весь вечер не обменялась ни словом.

Едва она вошла с подносом, в кабинете повисла напряженная тишина. Стало слышно, как Балий, сидя за письменным столом, постукивает карандашом по ногтю большого пальца — признак напряженного внимания. Письменный принял поднос, помог Юлии расставить чашки и наполнил рюмки. В комнате было накурено досиня, массивная хрустальная пепельница набита с краями, и Юлия забрала ее, зная точно, что в кабинете есть другая, поменьше.

Муж нетерпеливо кивнул — мол, ступай, отлично.

Выходя и прикрывая за собой, она едва удержала поднос с пепельницей в равновесии, покачнулась — и сделала шаг, оставив дверь не до конца прикрытой. Внезапно до нее донеслось имя Казимира Валера.