в Карибском море. Лодка, на которой мы попадем на остров, была в конце ряда, ближайшего к открытому океану. Мы взяли с собой сумки, как в аэропорту, и пошли по деревянной дорожке, Бернардо шел впереди. Дорожка была достаточно широка, чтобы пройти двоим, но не более, поэтому Родине и Ру пришлось идти впереди и сзади, одна следовала за Брэмом, а другой следовал за Никки. Мы втроем все еще были в середине нашего сэндвича с телохранителями. Мужской голос крикнул:
— Привет, Бернардо, позволь помочь с сумками.
Передо мной было так много высоких людей, что я не могла видеть человека, который предложил помощь, пока Бернардо и Родина не оказались в лодке, а Брэм не встал в конце пристани, имея возможность присматривать за нами. Мужчине, который помогал с сумками, было лет тридцать. Его каштановые кудри стали золотыми от солнца, он был в белой футболке и шортах цвета хаки и открытые участки его кожи были покрыты загаром. Небольшой логотип поверх кармана футболки соответствовал рисунку на его белых туфлях-лодочках. Когда он повернулся, на спине была надпись: «Женись на мне на Кирке Кей, Флорида».
У Мики зазвонил телефон, когда я передала свою первую сумку со снаряжением Бернардо на лодку. Он пропустил Натаниэля вперед, сказав: — Кристи, что не так?
Я понятия не имела, кто такая Кристи, поэтому передала Никки свою вторую сумку со снаряжением, а затем взяла Бернардо за руку, чтобы перебраться в лодку. Мужчину в форме звали Роберто, хотя он выглядел скорее как Чад или, может быть, Кен для Барби Малибу, но у латиноамериканцев гораздо более широкий цветовой спектр оттенков кожи, чем многие думают.
— Мы собираемся сесть на лодку в Кирки — ответил Мика таинственной женщине по телефону. — Черт, — сказал он.
Тон его голоса заставил Натаниэля сказать: — Никакой работы — ты обещал.
— Подожди минутку, Кристи. — Он нажал на кнопку удержания, и повернулся к Натаниэлю.
Я позволила Никки помочь мне выбраться из лодки и снова встала рядом с ними. — Что случилось, Мика?
— Муж Кристи был на одной из фотографий, которые я тебе показывал. Он пьяный в баре, слишком пьяный, чтобы поехать домой самому, и он пытается не измениться.
— Дурак; выпивка снижает наш контроль — сказал Натаниэль.
— Кристи говорит, что она позвонила всем, кто мог бы прийти на помощь. Она вспомнила, что мы приехали сегодня, поэтому позвонила.
— Нет, Мика — сказал Натаниэль.
— Его убьют, если он изменится, Натаниэль.
— Он не должен был напиваться в общественном месте.
— Я согласна в этом с Натаниэлем — сказала я.
— Кристи беременна и на полном постельном режиме. Вот почему она не может сама забрать его.
— Ты боишься, что она пойдет за ним, если мы этого не сделаем — сказала я.
— Я видел ее мужа. Энди пил, занимаясь так самолечением. Это на самом деле может помочь им не менять форму, если удерживать опьянение до определенного уровня.
— Это совсем не помогает нашей форме ликантропии — сказал Натаниэль.
— Кажется, это помогает им, но Энди превратился из функционирующего алкоголика в…
— Пьяницу — закончил Натаниэль за него.
— Да — сказал Мика.
— Нет, Мика, просто нет. Это не твоя проблема. Это не наша проблема.
— Змеи, в которых превращается его тело, ядовиты и не обитают в этой местности.
— Иисус, — сказала я, — противоядия не будет, если они укусят кого-нибудь в баре.
— Люди могут умереть — сказал Мика.
— Так что, если я скажу, нет, не уходи, и от его змей кто-то умрет, то в этом буду виноват я, потому что хотел защитить наше время вместе.
— Я этого не говорил — сказал Мика.
— Но ты можешь спасти день, и все будут в безопасности — сказал Натаниэль.
— Есть надежда.
— Черт возьми, — сказал Натаниэль, — иди, спасай их.
Мика двинулся поцеловать его, и Натаниэль фактически отвернулся от него. Лицо Мики осунулось, и у меня в животе сжался ком. Я не хотела этой ссоры, не сейчас, не в начале нашей совместной поездке. Гнев Натаниэля струился по моей коже, проникая в голову, снося наши метафизические щиты. Он был в ярости. Не уверена, чувствовала ли я когда-либо от него такой злобы.
Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул и обнял Мику. — Я люблю тебя, черт побери.
— Я тоже тебя люблю — сказал Мика, он был обеспокоен, когда обнял Натаниэля.
Натаниэль поцеловал его и затем повернулся ко мне. — Я люблю вас обоих.
— Мы очень любим тебя — сказала я, и впервые не была уверена, стоит его обнять или поцеловать.
Он покачал головой и схватил меня, обнимая. Я позволила себе расслабиться в ощущениях его тела, от силы его рук, в твердости его груди. Я уткнулась лицом в его шею, вдыхая его ванильный запах. Прядь его волос щекотала мне щеку, и я снова ощутила острое чувство утраты не только за его длинные волосы, но и за несправедливость… отсутствие гарантий, гарантий безопасности, которые я никогда не смогу получить. Можно поклясться в чем угодно, но клятва не гарантирует, что только смерть разделит нас; гнев, страх, непонимание, гораздо меньшие вещи, чем смерть, могут разлучить. Я прислонилась к его телу, его силе, к нему, даже несмотря на то, что я все еще чувствовала тяжесть его гнева за щитами, которые он крепко и плотно поставил на место, чтобы мы могли соприкоснуться, и я не знала, насколько он еще был зол на меня.
Мы поцеловались, и я сказала: — Мне жаль.
— Но не жаль, что ты не останешься — сказал он.
Я не знала, что на это сказать, поэтому просто посмотрела на него, когда он отстранился от поцелуя.
— Мне жаль, что ты злишься.
Он кивнул. — Я знаю. А теперь иди и помоги Мике.
Я хотела сказать больше, извиниться или помириться перед тем, как мы уйдем, но не знала что сказать, что бы все исправить. Иногда, когда слова не могут помочь, просто молча займись своими делами, так я и сделала.
— Передай мои сумки со снаряжением — сказала я.
— Я просто возьму Брэма с собой.
— Нет, ты возьмешь Аниту с собой. У нее есть значок, а у тебя нет. Если ты будешь там с ним, когда он перекинется, то, как минимум, тебя задержат для допроса, — сказал Натаниэль.
— Он прав, — сказал Никки. — Это маленький город. У них не так много преступлений, связанных с ликантропами.
Бернардо передал сумку Никки. — Куда ты собралась со всем своим снаряжением?
— Нет времени объяснять, нам надо идти — сказала я.