Тело Анники все еще сотрясала дрожь. Бак заварил чай из целебных трав. Пока чай настаивался, он подошел к комоду в ногах кровати и нашел в нем коробку из-под сигар, в которой хранились его швейные принадлежности. Сверху лежал моток черных шелковых ниток. Бак вынул его и отложил в сторону. Потом достал кусочек ткани, в который были завернуты иголки, и выбрал самую тонкую.
Он надеялся, что Анника не придет в себя, пока он будет зашивать рану, но на всякий случай налил стакан виски и поставил рядом с кроватью. Потом вымыл руки и принес тазик с мыльной водой, чтобы смыть с волос кровь.
Спустя некоторое время все было готово. Отрезав нитку нужной длины, он намочил ее в виски в надежде, что огненная жидкость не только продезинфицирует ее, но и сделает кожу нечувствительной, когда он будет зашивать рану. Иголку он тоже продезинфицировал в виски.
Твердой рукой он вдел нитку в малюсенькое ушко иголки. Глубоко вздохнув, повернул голову Анники и принялся осторожно зашивать глубокий порез, тянущийся к углу глаза.
* * *
Столовая была главной комнатой в доме Розы Сторм. Бывшая владелица ресторанчика даже одну чашку чая и одно печенье подавала, сервировав стол по всем правилам. Овальный стол в центре комнаты всегда был накрыт белой накрахмаленной скатертью с изящной белой вышивкой. Ваза с фруктами или сухими цветами оживляла убранство стола красками природной палитры. В стеклянном держателе с гравировкой стояли запасные серебряные ложки, хотя Роза всегда тщательно следила за тем, чтобы перед любым пришедшим к чаю или ленчу гостем лежал полный комплект приборов.
Роза была такой гостеприимной хозяйкой, что Зак Эллиот, сидя за ее столом, чувствовал себя так же свободно, как если бы он ел банку консервированной фасоли за своим письменным столом в тюрьме в Бастид-Хиле. Он не стеснялся попросить себе добавки, и не один раз, а два, три, а то и четыре, говоря в оправдание, что, возможно, ему долго не придется наслаждаться домашней готовкой.
Сидевший в конце стола Кейс с гордостью посмотрел на жену, которая внесла и поставила на стол тарелку с печеньем и разными итальянскими деликатесами. Она предложила угощение Заку, который, казалось, уже готов был пустить над ним слюну, потом обошла стол и остановилась рядом с мужем.
– Налить тебе кофе?
Он оглянулся на нее через плечо.
– Да, пожалуйста. – Он прекрасно знал, что хочет он кофе или нет, не имеет особого значения – Роза все равно намерена обновить кофейный сервиз из тончайшего фарфора, расписанный розовыми и красными розочками. Чайный и кофейный сервизы неделю назад прислала из Бостона ей в подарок Аналиса.
Роза налила мужу кофе, замерла на минуту, любуясь кофейником и качая головой от восхищения, потом подошла к Заку и повторила всю процедуру.
Налив и себе чашку и взяв с блюда, которое держал Зак, не желавший выпускать его из рук, песочное печенье, она села за стол и взглянула на мужа.
– Расскажи Заку о письме от отца.
Зак умудрился засунуть в рот пышное печенье целиком, потом повернулся к Кейсу.
– Калеб написал, что они с матерью едва ли могут что-то сделать до тех пор, пока мы не найдем Аннику, но ее бывший жених Ричард Текстон хочет приехать и присоединиться к поискам.
– Я говорил тебе, что, если ты отправишь им телеграмму, сюда – ты и глазом не успеешь моргнуть – понаедет куча родственников. – На лице Зака была написана безнадежность.
– Я должен был сообщить им, – объяснил Кейс. – После того, как шайеннский «Лидер», взяв у меня интервью, опубликовал большой материал, посвященный Аннике и ее похищению, я испугался, что они его прочитают. – Он взглянул на Розу. – Жаль, что я не смог рассказать им обо всем лично. Уверен, мать с ума сходит от беспокойства.
Роза попыталась представить свою утонченную, царственно элегантную свекровь сходящей с ума от беспокойства.
– Не думаю, что она впала в истерику. Скорее наоборот, она ведет себя выдержаннее всех. Она из тех женщин, которые сначала всегда думают, что можно сделать в создавшейся ситуации.
– Может быть, – Кейс покачал головой. – Но она наверняка вспоминает то, что приключилось когда-то с ней самой.
Зак сделал большой глоток кофе и попытался поставить изящную и чересчур хрупкую для мужских рук чашечку на блюдце, не уронив ее.
– То, что твою мать изнасиловали когда-то, не означает, что то же самое должно произойти и с твоей сестрой.
При этих словах лицо Кейса на мгновение болезненно сморщилось.
– Если он это сделает, я убью его.
– Никогда не говори так за этим столом, – упрекнула его Роза. – И в этом доме тоже. Ты хочешь, чтобы ребенок услышал тебя?
Зак повернулся и посмотрел на ее живот.
– Черт побери, Роза. Он же еще не родился.
Роза взглянула через стоявшее в центре стола украшение на Кейса.
– Но у него уже есть уши.
– А Анника знает о том, что когда-то случилось с ее матерью?
Кейс покачал головой.
– Насколько мне известно, нет. Когда я выяснил правду о своем зачатии, Калеб с Аналисой сказали, что предоставляют мне самому решать, говорить об этом Аннике или нет. Я так же, как и они, посчитал, что будет лучше, если она ничего не узнает. – Он поспешил сменить тему. – Тетя Рут, как пишет Калеб, целыми днями раскладывает свои звездные таблицы и уверяет их всех, что для Анники все складывается благополучно. – Он взял ложку, повертел ее в руках и снова положил. – Знаешь, иной раз я забываю, как стара Рут. Возможно, она впадает в старческий маразм.
Зак сгорбился на стуле.
– Она уже была такая, когда ты еще пешком под стол ходил.
– Пешком под стол? – Роза нахмурилась.
– Потом объясню. – Кейс улыбнулся. Наблюдая за женой, которая смеялась над чем-то вместе с Заком, он вспомнил, как волновался, не слишком ли огорчит Розу известие о похищении Анники. Но она восприняла новость гораздо спокойнее, чем он сам, и даже настойчиво уверяла его, что с Анникой ничего не случится. «Кто сделает ей что плохое? Твоя сестра очень красива, и она леди. Уверена, что мужчина, похитивший ее, уже сожалеет о своей ошибке», – твердила она.
– Как стадо? – Зак сменил тему разговора.
– Потерял несколько голов во второй буран, но бизоны все целы. Они в загоне недалеко от дома, так что работники могут подбрасывать им сена, когда ложится слишком глубокий снег.
Кейс надеялся, что не потеряет за зиму ни одного бизона. Имея всего двадцать две головы, он не мог позволить себе лишиться ни одного животного. Маленькое стадо отощавших бизонов, собранное им за два года, постепенно начинало увеличиваться. На вопрос, зачем он держит больших лохматых животных, Кейс обычно отвечал, что хочет показать их своим детям. На самом же деле, наблюдая за пасущимися бизонами, он испытывал ощущение огромного покоя. Они были зримым напоминанием о не столь далеком прошлом, когда его предки бродили по великим равнинам и эти гигантские животные составляли основу их жизни, обеспечивая всем необходимым.