Острые, пряные запахи окутали ее. Она остановилась, чтобы вдохнуть поглубже, пытаясь распознать их. Розмарин, мята, лаванда, шалфей, корица. Насыщенная смесь запахов была головокружительной. За чем же приходила Марджери? За листьями мяты? За горчицей для припарок? Но зачем приходил с ней отец Хьюм?
На длинном столе, который использовался для смешивания и пересыпания специй в более мелкие емкости, Линнет заметила каплю какой-то жидкости. Она наклонилась над ней и понюхала. Запах был сильный, острый. Она дотронулась до жидкости пальцем, потом попробовала на кончик языка. Язык онемел — какое-то болеутоляющее? Отец Хьюм на вид слишком молод, чтобы страдать от боли в суставах.
Она обошла вниманием травы, свисающие с потолка (зачем на них тратить время!), и пошла обследовать ряды бутылочек, баночек и горшочков. Какая-то маленькая непрозрачная банка, стоящая отдельно на краю высокой полки, привлекла ее взгляд. Как будто ее специально держали отдельно, чтобы не перепутать ни с какой другой.
Линнет нашла небольшой табурет под столом и встала на него, чтобы взглянуть поближе. Судя по тонкому слою пыли, баночку поставили не на то самое место, где она стояла раньше. Она взяла ее с полки и поднесла к носу — тот же сильный, острый запах. Линнет осторожно вернула ее на место.
Что это может быть? Вероятно, что-то для Элинор, хотя это мало похоже на ингредиент для любовного зелья.
Она спрыгнула на пол, когда дверь в кладовую распахнулась.
— Вот ты где, — сказал Джейми с дьявольской ухмылкой. — А я принес взбитые сливки.
Он поставил миску на длинный стол и принюхался, окидывая взглядом маленькую комнатку.
— Правда же, здесь чудесно пахнет? — спросила она.
— Чуточку остроты к моим взбитым сливкам не помешает, — отозвался Джейми с озорным блеском в глазах.
Он окунул палец в миску и поднес большую порцию сливок к ее губам. Она слизала сливки с его пальца, насыщенный вкус наполнил рот, и она закрыла глаза от удовольствия. Когда он заключил ее в объятия и поцеловал, его вкус смешался со вкусом сладких сливок. Головокружительные запахи ударили ей в голову, и она оперлась спиной о стол.
Линнет решила, что позже расскажет Джейми о Марджери, незапертой двери, загадочном снадобье…
Глава 23
Рождественские празднества близились к концу. После стольких дней чрезмерных возлияний и чревоугодия гости были шумливы. Линнет почти не слышала звуков флейты, арфы и тамбурина из-за гула разговоров в Большом зале.
Линнет заметила Мартина, разговаривающего с какими-то другими оруженосцами, и взяла его за руку, чтобы оттащить в сторону.
Когда он повернулся, глаза его расширились.
— Л-леди Линнет.
После небольшой задержки Мартин отвесил ей официальный поклон, ударившись при этом о мужчину позади него. Тот заругался, но Мартин, казалось, не заметил.
Линнет про себя вздохнула. За столько времени парню уже следовало бы к ней привыкнуть.
— Ты не видел сэра Джеймса? — спросила она, вглядываясь в толпу.
— Он п-поехал прогулять Грома.
Кто-то прошел мимо, и блеск серебра у пола привлек ее внимание. Она застыла неподвижно, как столб, не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть. В проеме между леггинсами мужчин и юбками женских платьев, на черном квадрате кафельного пола блестел серебряный наконечник трости в виде львиной лапы. Ее взгляд сузился, как туннель, устремившись к нему сквозь толпу.
Линнет слегка покачнулась, застигнутая врасплох волной головокружения, когда воспоминания взорвались у нее в голове. Они с Франсуа, держась за руки, прячутся под кроватью. Мужчины спорят. Все, что она видит, — это их ноги… и серебряную львиную лапу в основании трости.
«А где дети? Где они?»
Скрипучий голос сердит, настойчив. С каждым словом когтистая серебряная лапа стучит по деревянному полу. От воспоминания об этом звуке желудок у нее судорожно свело, а ладони вспотели.
— Миледи, вам нехорошо?
Кто-то взял ее за руку, заговорил с ней.
Она стряхнула руку и медленно подняла взгляд от серебряного основания трости, чтобы увидеть человека, который держит ее, — человека, которого она искала так много лет. Она увидела внезапный проблеск зеленой парчи, но потом толпа передвинулась и скрыла человека из виду.
— Оставьте меня! — бросила она, стряхивая ладонь, которая опять взяла ее за руку.
С колотящимся в ушах сердцем Линнет двинулась к своему врагу. Мичелл соврал ей, назвал другое имя. Человек с тростью не умер. Он здесь, в Виндзоре. Должно быть, Мичелл врал и тогда, когда утверждал, что тот человек был всего лишь посредником, таким же, как и он.
Враг стоял к ней спиной. Она окинула взглядом превосходную парчу, натянувшуюся на широкой, толстой спине, и замысловатую шляпу с длинным концом, свисающим с плеча наперед.
Он разговаривал с Глостером, Элинор… и Помроем. Но тех, других, она почти не замечала. Даже Помрой не имел значения. Она дала клятву в тот день, когда пряталась под кроватью. Наконец-то она нашла своего врага. Десять лет она ждала. И теперь он от нее не уйдет.
Сердце ее колотилось в ушах, заглушая все остальные звуки, когда она направилась к нему сквозь толпу. Проблеск благоразумия прорвался сквозь ее туман: не здесь. Не здесь, в зале, перед всеми этими людьми.
Но ей нужно увидеть его лицо. Делая широкий круг, она стала обходить зал, пока не встала за колонной напротив него. Закрыла глаза и прислонилась головой к колонне, собираясь с силами. Несмотря на все усилия найти его, враг скрывался от нее на каждом повороте. И вот наконец она узнает, кто он.
Будет ли это кто-то, кого она знает? Один из старых дедушкиных друзей, как и остальные?
Преимущество сейчас на ее стороне. Она не должна предупреждать его, что знает, кто он, и что намерена уничтожить его.
Она сделала глубокий вдох и обошла колонну. Группа мужчин переместилась так, что Помрой снова закрывал ей обзор. Все, что она видела, — это темные волосы мужчины и пухлую розовую щеку, пышущую здоровьем. В ее воспоминании голос принадлежал старику. Но вот он, злодей, в расцвете сил, наслаждающийся плодами своего незаслуженного преуспеяния.
Все мысли о тщательном выборе времени, о том, чтобы действовать исподтишка, разом вылетели у нее из головы, когда мужчина откинул назад голову, и его раскатистый смех зазвенел над шумом толпы. Как смеет он наслаждаться жизнью после того, как погубил ее деда? Как он смеет, после того как оставил их с Франсуа одних, без защиты и без гроша?
Она вспомнила, как боялась, что ее поймают на воровстве и отрубят руку. Вспомнила, как голод грыз внутренности, когда им не удавалось ничего стащить. Вспомнила, как английские солдаты загнали их с Франсуа в угол в пустом доме в Фалезе. Вспомнила похоть в глазах солдат, которую тогда еще не вполне понимала, но все равно тряслась от страха.