- Мы как-то говорили с Дун… с лордом Ровертом о старых временах. Он тоже думает, что Тишина скорее всего появилась или во время Войны четырёх крыльев, или в годы после. Тёмные годы, от которых не осталось летописных свидетельств. А что если и правда… Тишина остановила войну? Люди забыли распри пред лицом общей опасности – врага более лютого, чем все, кого они знали до этого?
- Если когда-нибудь узнаешь точно, расскажи непременно мне, Ясноглазка! -подмигнул старик и заковылял прочь.
- Эй, стойте! Вы куда? – забеспокоилась я.
- Устал. Слишком много вопросов за раз.
- Самый-самый последний, можно?! – крикнула я в удаляющуюся спину.
Старик остановился и с недовольным ворчанием повернулся ко мне, уперев клюку в плиты пола.
- Чего тебе ещё?
- Ну-у... А лорд… он сейчас где? Он мне очень нужен.
- Откуда я знаю, где его носит, лорда нашего. Не сидит на месте долго. Как был неугомонным в детстве, так и остался. Где-то в холде. Меч вон, видишь – на месте, в лапах совиных. По обычаю это означает, что лорд Полуночного крыла в своих родовых владениях. Когда лорд их покидает, меч покидает своё положенное место вместе с ним.
И окованные железом оконечник клюки снова застучал по камню.
А я вздохнула. Значит, Дункан где-то в холде. Но я его не нашла. А так надеялась увидеть в этом зале! Выходит, опять не судьба.
Когда резко скрипнула тяжёлая дверь позади, я почувствовала спиной, кто вошёл. Даже не поворачиваясь, ощутила его присутствие. Узнавание, удивление… гнев. Тщательно сдерживаемый, кипящий под вечной маской лордовской невозмутимости – как водовороты, тянущие на дно глубокого тёмного омута, скрытые под обманчиво ровной поверхностью воды. Я снова ослушалась – не надела его подарок. Мурашки побежали по коже – от лопаток вниз, там, где меня касался его взгляд.
Хитрый старичок немедленно передумал идти отдыхать. Обернулся и приветствовал своего лорда коротким кивком.
- Девочка вот пришла, любопытная. Вопросы задаёт разные. Приказа не пущщать вроде не было...
- Она – мой оруженосец. Так что пусть ходит, где хочет. – Властный глубокий голос прокатился гулко по Залу памяти. – Раз уж посидеть спокойно на месте, судя по всему, её сам король не заставит. А вот что за вопросы задавала, после расскажешь.
Я сжалась. Кажется, он снова подумал обо мне невесть что. И я укрепила образ орденской шпионки, которая что-то разнюхивает. Как же обидно!
Так и не найдя в себе сил повернуться, я положила руки на краешек каменного постамента, ища уверенности и спокойствия в его твёрдой прохладе. Меня снова штормило.
Гилберт бросил цепкий взгляд, нахмурился.
- Вопросы, вопросы… обычные такие вопросы. А ты бы прекращал пугать девочку-то!
- Эта «девочка» – колдунья Тишины. - Резкая отповедь, намного ближе. Чеканный стук сапог по полу. Я крепче сжала камень. – Так что будь с ней осторожен.
Старик хмыкнул.
- То-то у неё в волосах ленты твоей матушки. Сам ты, погляжу, не больно осторожен. А туда же, поучаешь старших.
- Гил! – рявкнул Дункан.
- Всё-всё! Понял. А ты не сверкай на меня глазищами, не сверкай! Мне столько лет, что стращать поздно, не боюсь ничего. И девочку всё ж-таки побереги, а то у неё вон, глазки ясные уже на мокром месте. – Во взгляде хранителя Зала памяти мелькнуло непонятное веселье. – Эх-х… Пойду, пожалуй, погрею старые косточки на последнем осеннем солнышке.
- Солнце уже скрылось. Грядёт буря, - проронил Дункан совсем близко, за моей спиной. Так близко, что градус моего волнения поднялся до точки, в которой вот-вот закипит кровь в венах.
Мы оба молчали, пока Гилберт медленно, шаркающей стариковой походкой уходил из зала, бормоча себе что-то под нос и покачивая головой.
Молчали и когда скрипнула маленькая дверца в дальнем краю зала, совсем не заметная за раритетами старины, которыми заставлены были все стены.
Я вздрогнула, когда на каменный постамент по обе стороны от моих ладоней с металлическим лязгом легли руки, одетые в латные рукавицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Значит, взяла только ленты. Не понравился подарок?
Я шумно вдохнула воздуха – хоть немного в горящую грудь. И едва подавив желание трусливо зажмуриться, как в ледяную воду с обрыва – обернулась.
Тёмный плащ на плечах, закованных в благородную сталь. Синие камни герба хищно сверкают на полном рыцарском доспехе. Он сегодня в броне – так и сердце его от меня закрыто, и я понятия не имею, о чём он думает и что чувствует. Его слова и поступки – они так противоречивы, что я совершенно сбита с толку.
- Нет… да… мне не нужны подарки. Спасибо.
Потемневший взгляд опасно сощуривается, когда лорд Полуночного крыла склоняется ближе.
- А что тебе нужно, колдунья?
Я невольно отклоняюсь. Спиной ощущаю твёрдые линии чёрного меча Севера. Надо мной раскинуты деревянные крылья совы, но я не чувствую себя спокойной и уверенной под их сенью. О нет! Не тогда, когда почти прижата к каменному ребру постамента стальной махиной.
И снова куда-то потерялись все слова – а я же полночи репетировала, что скажу! Собиралась затеять этот тяжёлый и нужный разговор, как только найду своего лорда. Ну вот, нашла! А толку…
- Почему ты так удачно попадаешься мне на пути, куда бы я ни пошёл? Скажешь, опять случайность?
Невпопад качаю головой. Да? Нет? Я не знаю. Я ведь и правда его искала.
Кровь толчками разносит по телу хмель. Меня пьянит сплетение бешеного, неправильного, запретного удовольствия от его близости – и обиды от ранящих слов.
Вот сейчас, сейчас сказать ему прямо в лицо – что это не я попадаюсь на пути, а заклятие сводит нас вместе снова и снова, заставляет отчаянно желать прикосновений… сказать, что без его прикосновений я просто умру. Но как произнести вслух? Когда в сером взгляде столько подозрений, столько невысказанных обвинений?
Опускаю глаза, не в силах больше терпеть этого прожигающего взгляда.
- Ты хотел... разобраться. Разобрался?
- Почти. Многое не сходится, девочка-загадка.
- Я могу тебе…
Подбородка касается твёрдая сталь, холодит кожу, и я инстинктивно поднимаю лицо. Мне не дают спрятаться.
- Потом. Сейчас у меня мало времени. Скажу главное.
Слишком близко. Непозволительно близко. Это уже почти поцелуй.
Его рука вдруг перемещается, ныряет мне в волосы на затылке, тянет.
Горячее дыхание обжигает шею. Дункан проводит носом по линии пульса, считывая его рваный, сумасшедший ритм, вдыхает мой запах. Еле слышно, будто в ответ на какие-то свои мысли, шепчет:
- Тобой… всё-таки, тобой…
Что? Что он имеет в виду? Спросить не решаюсь.
Кусаю губы, жду продолжения с таким волнением и страхом, будто от его слов зависит вся моя дальнейшая судьба. И то, каким тоном он говорит эти слова – низким, тихим, вибрирующим дрожью по коже моего обнажённого горла – спокойствия совсем не добавляет.
- Так вот. Я подумал и решил, что мне всё равно.
- Тебе… всё равно? – переспрашиваю, чтобы скрыть смятение.
Он кивает и отпускает мои волосы. Холодная сталь осторожно чертит маршрут от виска по скуле и вниз, останавливается вновь на подбородке.
Глаза в глаза – снова. Вижу своё отражение в серой радужке, почти затопленной чернотой.
- Да. Что ты колдунья, что ты из орденских. Я тебя у них забираю. Останешься здесь. – Моё сердце вот-вот готово взорваться чем-то горячим и сладким, но прежде, чем это случается, он добавляет. – В холде Нордвинг достаточно денег, чтобы оплатить твои услуги. Чтобы сделать тебе более выгодное предложение. Нам нужна защита от Тишины. А мне… нужна ты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И если бы только… если бы только он сказал лишь эти, самые последние слова – я не знаю, что бы я сделала. Но то, что было сказано до них… я уже не могла стереть это из памяти.
Ледяная волна затопила сердце, погасила жар – так же неумолимо и жестоко, как осенние холода сковывают тёплую землю.