Лиза заходит в лифт и уезжает, оставляя меня с послевкусием вины, Мила тут же нажимает кнопку вызова.
— Иди к маме, а то, что ты спросила — это плохое слово. Не надо повторять его, морщинки появятся, — малышка смешно округляет глазки, моментально хватается за лобик и разглаживает его, как я по утрам, когда наношу на лицо крем. Косолапова встаёт, поправляя пальто. — Хорошо, что она уехала, тебе ещё её стенаний для полного счастья не хватает. Ты не медиатор и не вздумай лезть к ним в разборки. Поняла? — Киваю ей. — У тебя своя жизнь, у них — своя. Они потом помирятся, а ты всё равно останешься крайней, — умом понимаю, что она права и Сергей говорит также, но, чтобы заглушить порыв поговорить с Лизой мне нужно время. Это же из-за меня мама ей высказала свои претензии.
— Так вот почему у бабушки много морщинок на лице, она говорит плохие слова, — делает выводы дочь, обнимая меня. — Тётя Мила, а ты оставайся, я тебе косички заплету.
— Малыш, в следующий раз я вся твоя, можешь даже макияж сделать, а сейчас мне надо домой, проверить тётю Олю. Возьмёт и родит эмоциональная наша. Дядя Артём может растеряться, а я должна первая увидеть свою крестницу, — подмигивает нам. — Всё, заходите домой, а то встали, как на базаре, — она обнимает нас ещё раз и заходит в открывшийся лифт.
— Мам, Лиза же хоёшая, почему бабушка обзывается? — Задаёт важный для себя вопрос малышка, когда мы заходим в квартиру.
— Иногда так бывает, взрослые злятся и не могут сдержать свои эмоции. Это нормально, но часто ранит близких. Бабушка потом успокоится, — помогаю дочери раздеться. — Значит, ты виделась с бабулей?
— Нет, она звонила папе и очень громко угалась, — ну мама! Знаю, что она общается с Димой. И никак не пойму, на что она до сих пор надеется?
Дурацкая совесть не даёт покоя и весь вечер проходит, как на иголках. Не помогают даже Серёжины объятия. Мы вместе с дочкой решили ужинать у него. Милаша с восторгами и трепетом кормит Марселя, а тот лужицей растекается от маленьких ладошек на своей голове. Неженка во всю пользуется моментом.
— Я принесла тебе визитку кинолога, — достаю из кармана помятую картонку с номером телефона.
— А у меня есть на что её обменять, — Сергей уходит и возвращается с листочками в руках.
— Что это? — Смотрю на него с любопытством.
— Билеты на матч. В среду мы вас ждём на игре, — кладёт их на стол передо мной и забирает визитку.
— Мы же пойдём? — Милана молниеносно забирает себе билеты. — Я хочу флажок, шапочку и на лице полоски, — проводит пальчиками по щекам, показывая, где эти самые полоски ей надо. Качаю головой и закатываю глаза. Куда ж я денусь? Уже пообещала, что придём, значит так и будет, иначе, одна деятельная дама сама приедет и погрузит нас в машину. — Я буду самой касивой болельщицей у моих феев, — попискивает и приплясывает на месте счастливая девчушка, — или, феёв? Фей? Мам!
— Что? — Посмеиваюсь уже в голос.
— Ай! — Отмахивается от меня. — Главное, буду самой касивой, — вздёргивает свой маленький носик гордо.
— С таким настроем мы точно победим, — с удовольствием смотрит на неё Серёжа. Вот же жук! Знает, как всё повернуть на свою сторону.
Глава 46
Мама не отступает ни на миллиметр. Каждый день звонит раз по пять и пытается надавить на меня и переубедить. Второе сложнее. После разговора с Косолаповой мне стало легче и я, действительно, задумалась о том, почему не могу жить так, как хочу я и упорно продолжаю жить так, как хотят от меня другие. У Димы своя семья, а мне почему нельзя?
— Мам, успокойся, пожалуйста, и не истери, — сколько раз я произнесла эту фразу за последние два года? Уже потеряла счёт.
— Ты не понимаешь. А если Дима заберёт у тебя квартиру? Он же отец Милаши, а квартира оформлена на неё. Значит и распоряжаться её имуществом он тоже имеет право, — аргумент, который я слышу не в первый раз, но это же бред.
Добров совсем не такой. Я помню, как первого сентября в первом классе со мной никто не хотел садиться за одну парту, потому что я рыжая и у меня конопушки по всему лицу. Учительница вышла вместе с родителями в коридор. Не совсем хорошо помню, почему мы остались без присмотра. Да и не важно это.
Вредная соседка, моя одногодка, Алёнка рассказала всем, что я болею и веснушки — это заразно. А потом начала смеяться надо мной, как она делала всегда. Дети хохотали, тыкали в меня пальцами и обзывали жирафом, потому что у него пятна тоже коричневые. А Дима опоздал на линейку и вместе с мамой зашёл сразу в класс.
— А ты смешная, — он без колебаний уселся на соседний стул. Такой серьёзный и сосредоточенный, но улыбчивый и светлый, а ещё деловой в своём идеально отглаженном костюме и с чёрной бабочкой на шее. — Меня Дима зовут, — он оглянулся на маму, а та послала ему воздушный поцелуй и одобрительно кивнула.
— А меня Юля, — было неловко, но он оказался первым, кто решился ко мне подсесть, и я постаралась быть с ним милой.
— Придёшь ко мне в гости? Я тебе макет космической станции покажу, — мне было совсем не интересно, но я согласилась. Первый друг за долгое время. Алёнка всех во дворе уже распугала и перетянула на себя, а одной быть тяжело, даже если ты ребёнок. Особенно, если ты ребёнок.
Так мы и дружили. Я не заметила, как очнулась в десятом классе. Дима неизменно был рядом. Я тянула его по химии и литературе, а он меня по физике и геометрии.
От воспоминания о первом поцелуе до сих пор кружится голова. Я оказалась в Алёнкиной компании, на небольшой вечеринке. Девчонки, с кем общалась, разбрелись по домам, а меня уговорил остаться Добров. Заклятая «подруга» снова издевалась. В наших с ней отношениях ничего не изменилось за годы учёбы, разве что она ещё сильнее меня задирала из-за Димы. Он ей нравился, но почему-то возился всегда со мной и не обращал внимания на королеву класса.
Красивая брюнетка с уже оформившейся фигурой и я… Рыжее угловатое недоразумение. Она недоумевала и злилась, её друзья тоже. А Диме было безразлично кто и что думает о нём.
— Он всё равно с тобой не будет, я его уведу, — едко цедила Алёна, когда мы играли в бутылочку.
Она