рубашки, которую я так и не сняла.
— Надеюсь, теперь ты не скажешь, что между нами ничего нет? — Целует в висок, притягивая к себе.
— Кое-что есть, — приподнимаюсь и осматриваю свой живот, украшенный дорожками белой жидкости.
— Это мы сейчас исправим, — тянет рубашку за рукав, заставляя её снять, вытирает ей мой живот и откидывает на пол. — А теперь?
— Волков, ты не исправим, — валюсь со стоном на кровать, пытаясь хоть немного укрыться одеялом, которое очень сложно вытащить из-под мужчины.
— Я не ожидал, что Зайчик может быть настолько храброй, — берёт мою ладонь в свою и кладёт её на уже готовый ко второму раунду член.
— Зайчики, они только с виду трусишки, на самом деле они очень сильные, — усмехаюсь, прикусывая нижнюю губу, и провожу пальчиками по члену от головки к основанию и обратно.
Глава 42
Не знаю во сколько я уснула, но, кажется, просто вырубилась от переизбытка эмоций. А просыпаться от поцелуев и запаха кофе безумно приятно.
— Открывай глазки, соня. Я знаю, ты уже не спишь, — прохладный воздух ласкает кожу, когда Сергей стягивает с меня одеяло.
— Нет-нет, — мой тихий стон тонет в нежности утренних поцелуев по телу. Пытаюсь прекратить коварное нападение на меня беззащитную и голую, но всё, что получается — это беспомощно махать руками, когда его язык накрывает клитор. — Так не честно, — распахиваю в возмущении глаза, — это запрещённый приём!
— Расставь ножки пошире, — гладит горячими руками бёдра, — и получай удовольствие.
С очередным стоном подчиняюсь. Смысл сопротивляться, если он уже добрался куда хотел? Остаётся только подстроиться под его ласки и получать удовольствие от твёрдого, но нежного языка.
Соски моментально превращаются в горошинки и требуют внимания. Обнимаю ладонями полушария груди и пальчиками провожу по чувствительным местам. Сергей не даёт сбежать, держит руками попу так сильно, что не шелохнуться и продолжает чертить круги языком по влажным складочкам. Я сейчас сама, как тот крем, которым вчера чертила карту, такая же мягкая и податливая. Бери сколько хочешь.
Хватка ослабевает, и я наконец-то могу выгнуться и двигать бёдрами навстречу оргазму. Раскрываюсь насколько могу и еле дышу от ощущений внизу живота. Затылок немеет и меня распирает от желания почувствовать его член внутри себя, но пытка продолжается. Забываюсь, блуждаю в ласковых прикосновениях, перемещаю руку на его голову и путаюсь пальчиками в волосах. Прижимаю к себе, показывая, насколько сильно хочу его ещё и ещё. Заворачиваюсь в мужской мускусный запах, как муха в паутину. Больше не выбраться. Тону. Волна наслаждения накрывает, словно цунами.
— Сладкая девочка, — слышу его хриплый голос и наконец-то чувствую тяжесть мужского тела на себе. Влажные поцелуи с привкусом моей смазки уносят сознание за грань разумного, и я сама пытаюсь дотянуться до члена, чтобы почувствовать, как он наполняет меня. — Хулиганка, — шепчет на ухо, от чего толпа мурашек от шеи уносится вниз, к пяточкам.
— Да, — целую сама, а затем требовательно облизываю его губы. — Хочу тебя…
Это последнее что могу сказать членораздельно и ясно, потому что он входит в меня и начинает двигаться так быстро, с огромной силой, что все слова улетают из моей головы. Остаётся только немое требование не останавливаться.
— Ну, вот, а ты отказывалась, — смотрит с нежностью, снова кончая мне на живот.
— У меня ноги трясутся, — упрекаю. Два оргазма за утро — это перебор.
— Зато утро теперь точно доброе, — ложится рядом со мной.
Привстаю и укладываюсь на Серёжу. Живот к животу.
— И не поспоришь, — трусь об него и усаживаюсь сверху, руками размазывая по нему сперму.
— Хулиганка, — притягивает к себе для поцелуя, но я уворачиваюсь и скатываюсь с кровати.
— Я первая в душ. Одна, — объявляю громко, чтобы потом не говорил, что не расслышал и не ломился ко мне.
После такого и день, надеюсь, будет добрым. Рассматриваю себя в зеркале в ванной. Розовощёкая, с осоловевшими от секса глазами и припухшими губами, кажусь себе слишком красивой. Даже засос под грудью не портит картину. Быстро привожу себя в порядок, заворачиваюсь в большое махровое полотенце и иду на кухню.
— Марсель, — пёс ворчливо встречает меня. Его на всю ночь заперли тут и он, конечно же, из вредности грыз ножку табурета. Усаживаюсь за стол и отпиваю из кружки уже остывший кофе. — Не ворчи, лучше иди сюда, я тебя поглажу, — зову, хлопая по коленке. Марсик укладывает свою тяжёлую голову и тихо поскуливает, словно жалуется на одиночество. — Вечером приедет Милана и вместе погуляем, — обещаю ему.
В ванной шумит вода, в окно светит солнышко. Чем не прекрасное утро? Только работу никто не отменял. Вздох получается с надрывом и отчаянием. Как же не хочется уходить.
— Грустим? — В задумчивости не заметила, как вошёл Сергей.
— Надо домой. Работа, — коротко поясняю.
— А я хотел предложить поваляться и посмотреть ещё фильм, — присаживается рядом и обнимает.
— Знаю я, чем заканчиваются твои фильмы, — целую мужчину в щеку.
— Тебе не понравилось? — Прижимает крепче.
— Понравилось, но работу никто не отменял, — кладу голову ему на плечо.
Так мы и сидим ещё несколько минут. Я глажу Марселя по холке, а меня обнимает Серёжа.
Дом встречает тишиной, но раскисать некогда. Во-первых, мне нужно подготовиться для эфира, а во-вторых, скоро придут девочки и приедет дочь. Только все планы рушит один назойливый сосед, который решил не оставлять меня в покое ни на минуту.
— Можно к тебе в ванну? Обещаю быть паинькой, — быстро целует, когда открываю ему дверь. — Мы с пробежки пришли. Марсу лапы помыл, сам помыться не успел, он вырвал душевую лейку, — поясняет для тех, кто и сообразить не ничего может и просто хлопает ресничками, словно бабочка крыльями. — Так удачно вырвал, что теперь надо новую покупать, — только и могу, что кивать и пропускаю его в квартиру. — Я быстро, отвлекать не буду.
Будто его присутствие само по себе меня не отвлекает. Налетел, как ураган, расцеловал и спрятался от меня в ванной. Руки так сами и тянутся открыть дверь. Замираю. Вот же… Как мало надо ему времени, чтобы завоевать, а теперь ещё и наглеть.
Ухожу на кухню, но не успеваю дойти даже до стола. Снова звонят в дверь. Ничего не соображая, иду открывать. Смотрю в глазок. Мама?
Глава 43
— Я решила приехать, — получаю вместо приветствия.
— И тебе здравствуй, проходи, — по маминому лицу вижу, что разговор будет тяжёлый.
Холодные слова даже через столько лет ранят с безумной силой, но за долгие годы я научилась хоть немного держать лицо.