Читать интересную книгу Грешница - Сергей Шхиян

Когда показ дворовых красавиц и красавцев, наконец, кончился, сразу же заиграла музыка. Вот это было настоящее наслаждение. Я еще никогда не слышала такие нежные, красивые звуки. Жаль только, что голодные гости тотчас начали стучать ножами и вилками, чавкать и громко обсуждать достоинства живых картин, чем мешали мне слушать музыку. К тому же я чувствовала, что Алеша сгорает от желания и едва удерживается, чтобы не начать гладить мне под столом колени. Такого при посторонних людях я допустить не могла и предложила ему пойти отдохнуть. Он только этого и ждал, оставил недопитым кофий и, под понимающими, насмешливыми взглядами дам, потащил меня в наши покои. Со своей прекрасной прической я распрощалась сразу же, как только мы остаться вдвоем, но не очень о ней жалела.

Глава 17

После предыдущей бессонной ночи и вчерашнего вечера, проведенного в постели с мужем, я, как убитая, проспала до десяти часов по полудни. Когда проснулась, Алеши в комнате уже не было. Входная дверь в наши покои оказалась не запертой, но на меня больше никто не посягал.

Спешить мне было некуда. Я встала, умылась, заказала в комнату завтрак и занялась собой. Вскоре вместе с кухонной девушкой принесшей еду, ко мне зашла Марья Ивановна. Она казалась расстроенной, и лишь только мы с ней остались вдвоем, горько заплакала. У меня напротив было прекрасное настроение и хотелось, чтобы и всем людям было хорошо и весило.

— Что случилось, душечка, почему у вас глаза на мокром месте? — задала я вопрос созвучный нашей сентиментальной эпохе.

— Ах, Алевтина Сергеевна, — ответила сирота, отирая платочком на щеках слезы, — я в полном расстройстве. Василий Иванович меня прогнал от себя, и я теперь совсем не знаю, что мне делать.

— Что так, чем вы ему так не угодили? — спросила я, не очень озадачиваясь сложным положением сироты. Теперь, с падением власти Трегубова, Марья Ивановна оказывалась под моим покровительством и в этом доме могла рассчитывать на свой кусок хлеба. Она этого, понятно, не знала, была подавлена и чуть ли не готовилась к голодной смерти, где-нибудь под забором.

— Если бы я только знала! — воскликнула она. — Он вчера вечером приказал мне прийти к нему в спальню, я пришла, а он меня у себя не оставил и так раскричался, что я ни жива ни мертва убежала к себе. Видно я ему совсем разонравилась. Вот оттого теперь я и боюсь, что он велит прогнать меня со двора.

— А вы-то его как, любите? — спросила я, после памятной ночи, когда узнала всю подноготную помещика, с понятным любопытством.

— Конечно, люблю, он все-таки мой дальний родственник и благодетель.

— Ну, это понятно, а по-другому. Ну, как мужчину?

Марья Ивановна вспыхнула, но тотчас потупила глазки и постно опустила утолки губ. Вопрос застал ее врасплох. Такие разговоры между барышнями в ходу не были. Однако я была не барышней, а крестьянской девушкой, к тому же счастлива с мужем и не слишком стеснительна.

— Не знаю, я как-то об этом не думала, — дрожащим голоском ответила она. — Василий Иванович, мужчина красивый, богатый, опять же, дальний родственник и благодетель. Но я свое место знаю…

— Слушай, Маша, кончай мне пудрить мозги, — непонятно с чего, заговорила я словами и интонациями Алексея Григорьевича. — Знаю я, что он вас всех тут…. ну, был с вами… Он и меня попытался, только у него ничего не получилось. Думаю, теперь локти кусает и моего мужа боится.

Марья Ивановна посмотрела на меня круглыми удивленными глазами и вдруг, прыснула в кулачок.

— Правда, не смог? А мы всем домом гадаем, с чего это Василий Иванович на всех как собака бешенная бросается! Видать не всегда коту масленица, бывает и великий пост! Знала бы ты, Алевтинушка, как он всех девушек своими капризами замучил. Какая там любовь! Уж, хоть бы женился на ком-нибудь! А как ты против него устояла?

— Это длинная история, даже если расскажу, не поверишь. А хочешь, я тебя с интересным человеком познакомлю?

— Серьезно или так? — сразу заинтересовалась она.

— Как получится, — честно ответила я. — Он жениться хочет, может быть, вы друг другу понравитесь.

— А он собой каков? Молодой? Высокий? Брюнет или русый? — забросала она меня вопросами.

— И не молодой, и не высокий, а вот каким после свадьбы станет, не знаю. Не простой он, Маша, человек, а из волхвов.

Ах, девушки, девушки! — подумала я. Маша минуту назад плакала, собиралась умереть от голода под забором, а теперь уже не хочет выйти замуж за первого встречного, подавай ей молодого, высокого, да еще брюнета.

— Это ничего, что не простой, главное, чтобы человек был хороший! — подумав минуту, скромно промолвила Марья Ивановна. — А когда познакомишь?

— Сразу же после завтрака, — ответила я, намазывая на кусок печеного пшеничного хлеба ароматное коровье масло.

— А если он узнает, что я уже… Ну, была с Василием Ивановичем? — покраснев, спросила новоявленная невеста.

Этот вопрос мы с Костюковым не обсуждали, и я только пожала плечами. Однако Машу, он, видимо, очень занимал.

— А ты, Алевтинушка, как, девушкой замуж выходила? — неожиданно, спросила она.

Отвечать мне не хотелось, но она так умоляюще на меня смотрела, что я не смогла ее не поддержать.

— Нет, не девушкой. Так получилось…

— Вот и у меня, тоже получилось, — горько вздохнула он. — Ну, ты наелась? Пойдем?

— Потерпишь, я еще кофий с молоком не допила, — сказала я, — у вас свадьба еще не сегодня.

Кончилось все тем, что поторопиться мне все-таки пришлось, правда, не на конюшню. В доме поднялся крик, запричитала женщина и мы вышли узнать, что еще случилось. Оказалось, что в селе волк среди бела дня загрыз двоих детей. Мы с Машей выскочили во двор. Тела убитых мальчика и девочки лежали в телеге, закрытые рогожей. Возле нее на земле бились в истерике две крестьянки, как мне подсказали дворовые, матери погибших. Со всех сторон к подводе стекались люди. Мы с Машей тоже подошли, увидели торчащие из-под рогожи голые детские ножки, и перекрестились. Это было уже чересчур.

— Как ты думаешь, это оборотень? — тихо, с ужасом в голосе спросила Маша.

Я под влияние Алеши не очень верила в нечистую силу, но когда видишь такое, страх невольно закрадывается в сердце. Кто кроме страшного зверя мог посягнуть на жизнь таких маленьких детей!

— Пошли отсюда, спросим у твоего жениха, может быть, он что-нибудь знает, — ответила я и потянул девушку за собой. Смотреть на такой ужас я не могла. К горлу подкатывался горький ком. Маша послушно последовала за мной, и мы отправились в конюшню. Здесь никого, кроме Ильи Ефимовича, не оказалось. Все конюхи, побежали к страшной подводе.

— Знаете, что случилось? — сразу же с порога, спросила я прорицателя.

Костюков, видимо нас ждал, переоделся в белую рубаху, причесал волосы на голове и коротко обстриг бороду. Выглядел он, против моего ожидания, неплохо.

— Слышал, — ответил он, — ничего, скоро все это кончится.

— Неужели детей загрыз волк-оборотень? — спросила я.

— Волк, только двуногий, — ответил он и перевел взгляд с меня на Машу.

Я опомнилась, что еще не представила их друг другу и исправила оплошность. На мой взгляд, теперь, когда он привел себя в порядок, в паре они вполне смотрелись, но мне в тот момент было не до сватовства и я, извинившись, ушла к себе. Марья Ивановна, в нарушении принятых приличий, осталась с Костюковым.

Возле страшной подводы по-прежнему толпились зеваки. Настроение у большинства людей было подавленное. Вчерашние герои, приехавшие участвовать в большой облаве на оборотня, срочно, собирались разъезжаться по домам. Если кто-то ставил целью запутать местное население, ему это вполне удалось. Меня не переставало угнетать беспокойство за Алешу. Где сейчас они с Иваном, и что с ними я не знала. Оставалось ждать возвращения и надеяться, что с ними ничего не случится.

Время приближалось к обеденному, но никаких приготовлений к застолью, подобному вчерашнему, заметно не было.

В наших покоях я надежно заперла дверь и свалилась на кровать. Только теперь, когда я оказалась одна, из глаз полились слезы. Я не знала погибших ребятишек, но детская смерть так на меня подействовала, что я, не переставая, рыдала, пока нечаянно не заснула.

Сколько времени я проспала, не знаю, думаю, довольно долго. Когда открыла глаза, солнце уже заглядывало в окна нашей спальни, выходящей на закат. Я почувствовала, что возле входных дверей кто-то стоит и, прижавшись ухом к дверной щели, пытается понять, что здесь происходит. Почему-то этого человека очень интересовало, жива ли я или умерла.

Почему я должна была умереть, я поняла, когда неизвестный подумал, что нужно обязательно забрать из комнаты стакан с остатками клюквенной воды. Почему он должен был быть здесь, я поняла, когда посмотрела на стол. Стакан с прохладительным напитком в теплый летний день, ждал того, чтобы его выпили.