10.4
Эйрэ сдержал слово и прописал в договоре всё, о чём мы договаривались. Никаких романтических отношений и уж тем более — интимных. Никаких, по сути, для меня обязанностей, кроме выходов в свет, где нам обоим придётся играть на публику. Эндеру строить из себя счастливого мужа, к которому вернулась обрётшая дар жена. Мне — исполнять роль тётушки, заботящейся о взбалмошной племяннице. Только один пункт заставил нахмуриться и вонзиться в Делагарди мрачным взглядом.
— Что это такое?
— Где? — невинно переспросил «благоверный».
— Здесь. — Я ткнула пальцем в несколько строк, написанных широким, размашистым почерком. Ткнула и зачитала вслух: — В случае возникновения непредвиденных обстоятельств действие соглашения может быть продлено на срок, оговорённый обеими сторонами. Что значит: продлено? Год — это и так немало!
— Этого не случится, — склоняясь над креслом, в котором я сидела, ответил Делагарди. Пробежался по договору взглядом, словно желая удостовериться, что я ничего не напутала, а потом добавил: — Года будет достаточно, чтобы Эдвина раскрыла в себе несколько даров или хотя бы один.
— Но что, если она окажется такой же, как Раннвей?
Вот тебе и непредвиденное обстоятельство.
Я обернулась к Делагарди и сразу поняла, что сделала это зря. Он ещё не успел выпрямиться, не успел отстраниться, и моё лицо оказалось в... эмм... неприличной близости от его. Мои губы были слишком близко к его губам, на которых почему-то и задержался предательский взгляд. После чего скользнул ниже: на чёткую линию подбородка с ямочкой, на шею... Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, шейный платок он развязал, едва переступив порог кабинета. А губы...
Нет, не стоит возвращаться к губам.
Отвернулась и услышала тихий, но твёрдый голос дракона:
— Эдвина пошла в мать. С раскрытием даров сложностей не возникнет, поэтому этот пункт в договоре — чистая формальность.
— Формальность, которую придётся убрать, — выставив из головы всё лишнее, непреклонно заявила я.
И мысленно выдохнула, когда он выпрямился.
— Ты опять ставишь мне условия, Женя, — теперь в голосе Делагарди, до этого немного хриплом, почти мягком, звенела сталь.
— Условие. Одно. Которое тебе придётся принять.
— Придётся? — переспросил он коротко, отчего мурашки побежали по коже.
И уже не понятно, кто волновался сильнее: я или прошлая хозяйка этого тела.
— Придётся, — тем не менее повторила твёрдо, добавив в голос холодной решимости. — Иначе можешь воплощать в жизнь все свои угрозы, но и Эдвина здесь не останется, отправится раскрывать дары в дом двоюродной бабки.
Если бы взглядом можно было, как сигаретой, оставлять на коже ожоги, я вся уже покрылась бы волдырями. Не удержавшись, повела плечами в тщетной попытке стряхнуть внимание Делагарди. Куда там! Он всё ещё стоял сзади, но я всем телом ощущала, как он скользит по мне взглядом, заставляя каждый нерв дрожать от напряжения, а страх собираться в горле терпким, солёным комом.
Дракон не спешил с ответом, и когда я наконец услышала его ровный, холодный голос, невольно вздрогнула:
— Хорошо, Женя, — почему-то сделал ударение на моём имени. — Завтра получишь исправленный договор и, надеюсь, мы наконец с этим покончим.
— У меня точно такие же надежды.
Он отошёл, и я поспешила подняться.
— Спокойной ночи, ваша светлость, — не стала задерживаться, сразу направилась к дверям, продолжая чувствовать на себе тяжёлый, мрачный взгляд.
— Спокойной ночи, Женя, — снова назвал он меня по имени, хотя обещал больше так не делать.
Оставалось надеяться, что остальные обещания он всё же сдержит, и через год я покину этот дом спокойно, без проблем и военных действий.