Читать интересную книгу Стихотворения - Ван Вэй

Уместно обратиться к гатхам чаньских патриархов из "Алтарной сутры шестого патриарха", где в стихотворной форме последовательно развивается философская идея. Сам же институт патриаршества в традиции Бодхидхармы просуществовал в Китае до 713 г. - момента смерти Хуэйнэна, которого чаньская традиция южной ветви называет шестым патриархом. С именем второго патриарха Хуэйкэ (487-593) традиция связывает появление чаньского поэтического обряда "вэнь-да" - "вопроса и ответа", диалога наставника и ученика. На первый взгляд, суть подобного действа могла показаться парадоксальной. Возникшие позднее в Японии "мондо" и "коан" [280] ведут начало от этого поэтического обряда и сохранили главную суть, когда наставник добивается от ученика максимальной реализации "самого себя".

Сэнцану - третьему патриарху (ум. 606) - принадлежит философская поэма "Синь синь мин" - "Ода доверия сердцу", суть которой выражена в следующих строках:

Если сердцем постиг истину,

Десять тысяч вещей едины по своей природе

Одно во всем и все в одном.

[55, с. 19.]

В данных строках без труда можно угадать основной источник - трактат "Даодэцзин".

Даосинь - четвертый патриарх (589-651) - усовершенствовал систему физического тренинга Бодхидхармы {Суть тренинга Бодхидхармы сводилась к формуле "через совершенство тела к совершенству духа", что вполне соотносится со знакомым нам "в здоровом теле - здоровый дух".}, которая должна была приводить ученика к сосредоточению на собственной изначальной природе, что в дальнейшем стало одним из существенных элементов учения школы чань.

С именем Хунжэня - пятого патриарха (602-675) - связывают особое почитание последователями чань сутры "Ваджрачхедика праджня парамита" "Алмазной сутры", которая встала в один ряд с "Ланкаватара-сутрой" и "Вималакирти-нирдеша-сутрой" {Некоторые исследователи ошибочно, на наш взгляд, полагают, что буддийские канонические тексты не играли сколько-нибудь значительной роли в чань-буддизме. Тот же Хунжэнь настоятельно рекомендовал своим последователям изучать "Алмазную сутру".}.

Говоря о патриаршестве в Китае, следует отметить, что само по себе патриаршество на Хуэйнэне не закончилось. Так, одна традиция гласит, что Хуэйнэн не может считаться последним, шестым, патриархом, и завершает счет на пятом патриархе Хунжэне. Как отмечалось, буддийское учение в Китае разветвлялось на многочисленные секты и школы {Насчитывается не менее десяти школ буддизма, распространенных в Китае в танскую эпоху [см. 33, 136, 291, 293].}. Представители каждого направления именовали патриархом своего наставника, как это было в случае с последователями Шэньсю, для которых именно он оставался шестым законным общечаньским патриархом. Таким образом, можно говорить о чрезвычайно разветвленном генеалогическом древе патриаршества [см. 128], поэтому, согласно учению некоторых школ, и Хуэйнэн не мог считаться шестым патриархом.

Вернемся к гатхам первых чаньских патриархов, представленных в "Алтарной сутре". Стихотворная гатха, приписываемая первому патриарху чань Бодхидхарме:

Я давно пришел в Китай,

Чтобы передать учение и уничтожить ереси,

Цветок раскрыл пять лепестков,

И плоды созрели сами собой.

Второй патриарх Хуэйкэ следующим образом развил мысль Бодхидхармы:

Согласно изначальной причине существует земля

Из этой земли семена проросли цветами.

И если считать, что нет никакой земли,

Откуда же мог вырасти цветок...

Третьему чаньскому патриарху принадлежат следующие строки:

Хотя семена цветов действительно растут из земли

И земля кажется растящей цветы,

Но если цветы не обладают в природе своей ростом,

На земле ничто не сможет произрасти.

Четвертому патриарху, Даосиню, следовало далее развить идею предшественников:

Семена цветов обладают природой роста.

Из земли, кажется, растут они.

Но если в форме нет причинной гармонии,

Ничто не дает побегов.

На основании приведенных цитат из "Алтарной сутры" можно видеть, что Ван Вэй, как и многие танские поэты, был хорошо знаком с сочинениями буддийских патриархов, причем не только школы чань. Лучшее свидетельство тому произведения поэта, в которых он использует цитаты и образы из буддийских сочинений. Можно говорить о своеобразных буддийских реминисценциях в произведениях Ван Вэя.

К концу жизни Ван Вэй становится зрелым буддистом, оставаясь вместе с тем носителем традиционной китайской философской и поэтической традиции. В наследии Ван Вэя условно можно выделить несколько категорий буддийских произведений:

- произведения, воспевающие тему отшельничества, окрашенного в буддийские тона;

- стихотворения, посвященные теме дружбы с буддийскими монахами;

- произведения, в которых ярко отражаются буддийские идеи бренности земного существования, тщеты и суетности всего мирского;

- произведения, отражающие веру поэта в карму и грядущие перерождения, выражение надежды на встречу в следующей жизни с родными и друзьями;

- произведения, где отражаются "колебания" поэта в выборе между буддизмом, даосизмом и другими китайскими традиционными учениями;

- произведения, которые можно выделить в отдельный цикл с условным названием "монастырский";

- прозаические и стихотворные буддийские произведения, написанные поэтом скорее всего по заказу буддийских общин и частных лиц, именуемые самим поэтом буддийскими гимнами и гатхами.

^TЗАКЛЮЧЕНИЕ^U

Чань-буддизм был и одним из путей искания _истины_ великими столпами танской поэзии, передовыми людьми своей эпохи: "Танская поэзия все еще принадлежит времени, когда литература выполняла и роль философской и даже исторической науки. Развиваясь на протяжении трехсот лет существования танского государства, она была, как мы видим, поэзией новых открытий в познании мира и в художественном его осознании, поэзией, возвышающей человеческое достоинство. Естественное и неизбежное оскудение ее в последние десятилетия не могло помешать тому, что огромные идейные и художественные ее завоевания стали источником расцвета уже сунской поэзии в сунском государстве" [85, с. 175].

Это емкое и точное определение роли танской поэзии в культурной жизни танского и всех последующих периодов отражает ее суть и доказывает необходимость углубленного изучения творчества танских поэтов - как наследие культуры общечеловеческой - в самых различных аспектах, в том числе и изучения проблемы влияния буддийских школ и направлений на творчество и мировоззрение китайских поэтов.

Ван Вэй - личность яркая и незаурядная. Поэта отличало ясное для человека его эпохи мышление, многие положения буддизма явно не удовлетворяли его, поэт часто позволял себе критические замечания в адрес буддизма. Лишь позднее, к старости, Ван Вэй не так строг и полемичен в отношении буддизма.

В чань-буддизме Ван Вэй усматривал новые возможности для творческого самовыражения, духовного совершенствования, чему способствовала практика чань. Всей своей жизнью, своим творчеством Ван Вэй стремился отыскать гармонию между чань, поэзией и живописью.

^TПЕРЕВОДЫ БУДДИЙСКИХ ТЕКСТОВ ВАН ВЭЯ^U

Буддийские тексты Ван Вэя представляют определенный интерес для специалистов. Переводы приводятся практически без комментария, поскольку в работе наиболее трудные для понимания места текста комментируются или даны в примечаниях к главам.

Надпись на стеле чаньскому наставнику Хуэйнэну

Когда нет бытия, от которого можно отказаться,

Это значит достичь источника бытия.

Когда нет Пустоты,

Где можно что-то разместить,

Это значит познать основу Пустоты.

Уйти от мирских желаний и не суетиться,

Что обычно для буддизма,

Это заключается во всех дхармах,

Которые нельзя получить,

И все они, нас окружающие, охватывают все сущее

И не устают [от этого].

Выгребет в море житейском кормчий,

Но и он не знает действия высшей буддийской мудрости.

Рассыпает цветы небесная фея,

Которая может обратить монаха в иной облик.

Тогда-то можно познать,

Что дхарма не рождается,

А появляется посредством мысли,

Она такова, что невозможно взять,

Дхарма всегда истинна.

В мире монахи это подтверждали.

[Можно] достичь освобождения от суетных мыслей,

Но не полностью. Спасать тех, кто находится в деянии,

Не думают, что означает не-деяние.

Все это разве [не присуще]

Чаньскому наставнику из монастыря Цаоси?

Чаньский наставник [Хуэйнэн]

С мирской фамилией из рода Лу,

Из некоего места, некоего уезда.

Имя - это нереальность и фальшь,

И он не родился в какой-то семье.

У дхармы нет середины и края,

И он не жил на землях Китая.

Его добродетельные наклонности проявлялись в детских забавах,

Семена мудрости обнаружились в сердце,

Когда он был подростком,