— Я о тебе вообще не думаю, чтобы радоваться или нет, — шипит она.
— Славненько, теперь захлопнись.
Когда машина снижает скорость, сворачивая в обжитые районы, он разрешает Кире распрямиться. На требование ответить, что прямо сейчас происходит возле аэропорта и где сейчас Роман, Лешей отмахивается, все чаще и чаще разговаривая с кем-то по аппарату.
— Куда вы нас везете? — обращается она к водителю, которого, судя по всему, зовут Леонидом.
Тот сначала выискивает взгляд зама в зеркале дальнего вида, и только потом сообщает:
— В клинику. «Мир».
Истерика подступает к ней приливами цунами — вроде волны тревоги обычные, но так их одномоментно много и часто, что сносят все на своем пути.
Ей-то в больницу не надо, только порезы на шее и лице. И на правой части ноги длинная царапина — вернулась с Мальдив без колготок.
А Карелин — подстреленный… Где-то там, как-то. Они едут туда, чтобы встретиться с ним? Насколько быстро он туда доберется? Может, к нему уже вызвали скорую. Почему он остался там?
Это ведь полнокровный классический обстрел.
Может, убивать и не планировали, но он ранен. Он ранен! — а она тут, непонятно зачем, и без него. Как он смел выпихнуть ее к Лешею, а сам остаться там!
— Кто это? — приглушенно спрашивает Кира.
Вполоборота наблюдает за лысым извергом и знает, что он прекрасно понял ее вопрос. Может, он и хотел бы откровенно ответить, но в последний момент передумывает.
— К Главному с вопросами, — корчит он рожицу. Будто она заставила лимон целый слопать.
Лешей выскакивает из машины еще до того, как та останавливается неподалеку от входа в клинику. Кире это дает надежду, что тот от нее наконец-то отстанет, но не тут-то было.
— Знаю я твои выкрутасы, — зам практически тащит девушку внутрь.
— Полегче, а то реально сломаешь что-то, — ставит его на место Кира.
Слава богу, в фойе их ждут врачи и медсестры. Так как у девушки только царапины, уже ноющие, — за нее принимается молодая, серьезная на вид девушка в белом халате.
— Карелин тут? Рома уже здесь? — обращается к никому и ко всем сразу Кира.
Один врач отрицательно качает головой, смотря прямо в глаза, и Кира чувствует, как сознание лопается, словно долбаный воздушный шарик. Который, потеряв форму, может и отлететь черт знает куда.
Она и не замечает, как ее сотрясает паническая, какая-то жаркая, дрожь до того, как медсестра подает успокоительное. Кира выпивает лишь половину, потому что не время сейчас превращаться в амебу.
Избавившись от плаща, она почему-то чувствует себя хуже. Скафандром словно защищала плотная ткань, а теперь Кира вроде должна ощущать себя легче, но тело вообще отдельной жизнь живет. Ноги и вовсе окоченели — не успела сменить летнюю обувь на осеннюю. Кто же знал… А голове жарко.
Наверное, это шок. Должен был закончиться раньше, еще в тачке Лешея.
Видать, было отложенным, это вот переживание потрясения и опасности.
Кира выхаживает по центральному холлу, высчитывая на потолке серые квадраты гипсокартона. В клинике тихо-мирно, но затишье тяжкое, плотное, вязкое. Наверное, они закрыли двери для всех, кто не из группировки Карелина, потому что изредка видно только медработников и еще реже — мужиков соответствующего вида.
Разрываться между выбором оставаться здесь или выйти на парковку — не самое сложное.
Труднее всего подготовить себя к прибытию Карелина. Господи, она совсем психованной стала рядом с ним. Продумывает наперед, как по-человечески вести себя надо. Готова бросаться на людей.
Она и бросается на Лешего, когда лысый маячит на служебной лестнице.
— Едет сюда, — отчеканивает зам до того, как она закончит свой вопрос.
Кира проводит по бедрам руками, возвращается к лицу. И так, раз за разом. Живот скручивает, нагайка там какая-то железо привинчивает к внутренностям. Момент реального головокружения быстро улетучивается.
— Уймись, е-мое, — вытирает нос Лешей, и походу не собирается никуда уходить. Неизвестно радоваться ли этому или злиться. — Он в сознании.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это должно, блядь, успокоить?
Предполагается, что Рома мог бы быть без сознания?
— Че-то молчишь стремно, вопросы кончились, матушка?
— Заткнись, — устало, а не зло говорит она заму.
Он хмыкает, но больше не остроумничает.
Роман входит в холл своим не быстрым, размашистым шагом, немного пригибаясь, типично уменьшая размах собственных плечей.
У Киры ноги к полу приростают вмиг. В голове все надуманное разлетается: и испугом, и радостью, и тревогой. Он направляется прямо к ней, и жар будто бы отступает. На черном пальто не разглядеть никаких следов крови, и она вскакивает, чтобы тактильно проверить ранен он или нет.
Глава 28
Карелин, видимо, целует ее лицо, но откуда же знать точно — она шарит по необъятным плечам и груди, пытаясь рассмотреть все-все и сосчитать. Махина, а не человек.
Господи, сколько же тут считать. Всего два отверстия, точно? Одно, как будто совсем плоское. Там пули быть не может.
Роман успокаивает тихим, но хриплым голосом, так как Кира, кажется, повторяет это вслух беспрерывно.
— Где врачи? — отстраняется она и оглядывается. — Где они, ты иди сейчас же…
Прохладными губами проводит по ее виску и векам, и разговаривает с замом, как ни в чем не бывало. Да Кира готова сама его застрелить за подобную беспечность! Пробито пулей плечо точно серьезно, в вороте пальто виднеется кровь. Боязно просунуть туда руку и проверить наверняка.
Чуть поодаль от них топчится взмокший Кирилл и несколько ребят.
— Косой остался, и позвонил Глашему, так что будь с ним на связи. И по прямой, смысл уже? Сашу привезли уже?
— Агась, дрыхнет вообще, пока все работают в поте лица. Так взорвал я их чисто или нет?
Карелин поводит головой, и цокает языком. Ей приходится опять запрокинуть лицо, чтобы рассмотреть хотя бы часть его профиля.
Есть на свете божья милость, ибо к ним спешит хирург, а то эти двое готовы тут еще полдня лясы точить. Кира практически толкает Рому в руки врачей.
Но не тут-то было.
— Подождет пару минут, — отрезает он белому халату. Но видно, что на ногах уже не так крепко держится.
Лицо с испариной и усугублившейся складкой у рта доведет ее до такого обширного инфаркта, что хирургов на всех пострадавших не хватит.
— Что ты делаешь? — взмаливается она высоким голосом. — Тебя же подстрелили почти полчаса тому назад!
— Ш-ш-ш, — улыбается Карелин. — Это пустяк. Тебя уже смотрели? Только от осколков?
Лишь сейчас она понимает, что почти вся верхняя левая часть его туловища неподвижна или не слушается команд остального тела. Не двигает ни рукой, ни плечом. Как раньше не заметила? Куда смотрела?
Он замечает царапину на ноге, и побесячему хмурится. Сейчас точно откроет рот и выдаст лекцию, как нельзя было спускаться с борта по-летнему одетой, в следующий раз точно еще один чемодан, как он и говорил, а еще бла бла бла нужно было предусмотреть то и это.
Будь у Киры силы — и физические, и моральные — схватила бы его и трясла-трясла-трясла бы.
— Рома, — хрипло выдает девушка, — Рома…
— Иду уже. Только местная, хорошо, док? Без фокусов.
Это не он слегка заваливается через четыре шага, это ее прединфарктный аппарат заваливается, что-то там гоняющий внутри, но вряд ли кровь — ибо та вся прямо в голову ударяет.
Карелин кое-как выпрямляется и следует за семенящим врачом и медсестрами.
Ожидание переносится в перпендикулярный коридор, так как только из него можно попасть дальше в реанимационные. Лешей и Кирилл маячат где-то на другом конце холла, но вскоре начальник охраны уходит. Зам тоже отлучается куда-то постоянно, но все равно возвращается.
В какую-то минуту Кира приближается к заместителю Карелина.
Это ее шанс. Расспросить напрямую, пока их Главный — и ее бойфренд — не видит и не слышит. И пока не раздал четких указаний: что говорить, а про что молчать.