Читать интересную книгу Ген человечности - 3 - Александр Маркьянов

Мы шли так, как это и полагается делать при таком малом количестве сил — треугольник, острием вперед. Кадета — ему мы торжественно вручили «перед строем» винтовку и заставили сказать клятву — отправили с майором, хоть он и протестовал против этого. Они вдвоем шли на правом фланге, я — на левом, сержант, исполняющий роль recon, разведчика — по центру и выдвинувшись вперед. У всех у нас было оружие с глушителями, дабы не привлекать внимания выстрелами, не сообщать всем о том, что мы в лесу. Особенно одержимым.

Первого одержимого застрелили почти сразу, потом, почти сразу же — еще двоих. Эти были настолько вялыми, что даже пошли в сторону нас — пешком. Возникла мысль — если посмотреть на одежду и остатки снаряжения — что это туристы, которые взбесились, когда находились здесь на уик-энде. Отличие этого места от города в том, что здесь не так много еды — зато есть дикие животные, которых не то, что сложно поймать и употребить в пищу — они и сами не прочь тебя в пищу употребить. Например — ниже по течению реки, которую мы вчера пересекли, водятся крокодилы. Так далеко от воды они не отходят — но все же. Поэтому — одержимые за это время просто отощали, они не смогли найти себе достаточно пищи!!! Одержимый — получается это как верх пищевой цепочки, но их количество столь велико, что экосистема не может их прокормить! И здесь, в глухих местах, те кто обратились — начали просто дохнуть с голода! А это значит — что уже зимой угроза одержимых сойдет на нет. Выживут — единицы, остальные погибнут от голода и холода. В южных штатах с этим будет сложнее, тут зима — не зима, но голод есть голод и от этого — никуда не денешься. И тогда уже в следующем году — надо будет что-то строить. Новую цивилизацию — взамен погибшей. Надеюсь — совершенных ошибок мы не повторим.

Еще один…

Глушитель у меня был только на пистолете — но хватил и его, выстрелил навскидку и свалил с двух выстрелов. Этот догадался залечь — но поднимался опять-таки слишком вяло, как обычный человек, позволяя мне получить преимущество. Не сравнить с городскими одержимыми — те по скорости не уступают дикому животному.

Ради любопытства нагнулся — после того, как осмотрел окрестности, посмотрел на того, кого я убил. И замер от удивления.

Это был полицейский! Остатки формы, вполне различимые! Точно. Коп — даже пояс, на поясе…

Рация вышла из строя, дубинки не было — но я разжился двумя наручниками и Смит-Вессоном, пластиковым, M&P сорокового калибра, с двумя запасными магазинами. Еще два гнезда на поясе под запасные магазины были пусты. Верней, магазины то там были — но пустые. Глянул — так и есть, в пистолете — тоже неполный, только шесть патронов осталось.

Подал рукой знак — безопасно — и тут задумался. Если этого копа покусали — то получается, это произошло не больше чем дней десять назад. А что он делал целый месяц до этого? С кем так воевал? В которого то же он высадил больше чем полпачки патронов.

Или это я придумываю проблемы на ровном месте.

Подал знак рукой — двигаемся дальше…

Господи, какие же тут места…

Южная Каролина — один из тех штатов, которые как нельзя лучше выражают суть самой Америки. Один из штатов, где есть история — а не вычурные новоделы. Один из штатов, который имеет свое лицо — не Техас, не лопающая от денег и медленно угасающая от их отсутствия, не надменный Бостон. Я не был в Европе — если не считать выездов на совместные тренировки — но мне кажется, что в Европе есть нечто подобное. Например — такое, как этот мостик через дорогу, старинный, каменный. Но мы через мостик конечно же пойдем — мы речку перейдем, и ноги замочим — но на мост не пойдем. Потому что мало ли что там есть — на мосту на этом…

А пока мы просто лежим, рассредоточившись на берегу. Прикрываем сержанта, который ищет выходной след — дело это нелегкое, учитывая сгущающиеся сумерки. Сумерки здесь тоже хороши. Господи, мирно то как… как будто и нет вокруг людоедского кошмара, если бы вон не тот трейлер с пикапом дальше моста, брошенный с открытыми дверцами — так можно подумать что ты не в этом мире, а в том. Закат, не оранжевый как обычно — а нежно розовый, четко очерчивает зубчатую стену леса, коим поросли местные невысокие холмы. И если не думать о том, что след мы в этом ручье потеряли — то все вообще прекрасно…

— Как ты, кадет…

Пацан криво усмехнулся.

— Хорошо, сэр.

— Автомат не тяжел? Если тяжел — можешь отдать.

— Никак нет, сэр, все нормально.

И испугался, что оружие — наверное, мечтал о нем — заберут. Черт, когда-то и я мечтал, потом мне русскую винтовку подарили дешевую, двадцать второго калибра. Сносу не было!

— Устал?

— Нет, сэр.

— Врешь. Никогда не ври офицерам. Ноги нормально?

— Нормально, сэр, я еще в учебке кое-что сделал, стельки гражданские постелил и еще кое-то. Нормально…

Так и не решил что с тобой делать, кадет Вейн. С одной стороны, сейчас — детский сад, и идем не слишком быстро — а как бой начнется? Не хотелось бы, группа три человека по любым уставам не должна принимать бой, она должна уклоняться от него. В Афганистане это прочувствовали шкурой, когда во время одного из разведвыходов оказалась заблокирована группа четыре человека и погибли трое, а потом и вертолет со всей спасательной командой свалили. Для боя нужна группа численностью не меньше отделения. И что мы будем делать с пацаном? Он просто затормозит отход, подставит всех нас. И бросить его тоже нельзя, что с оружием, что без, потому что не будет детей… и ни хрена не будет. Так и вымрем — последние оставшиеся на земле.

А если подстрелят? Не простим ведь себе.

Вернулся Родерик. И сказал то, что я и предполагал услышать.

— Сэр, след потерян. Вышли из реки и… все.

Глупость вообще это была — идти непонятно за кем. Может, оно и к лучшему что потеряли…

— Тогда прокладывай новый курс. Идет в Форт Брэгг.

На тварей мы нарвались под утро — прошли от моста примерно восемь миль, решили встать лагерем, отдохнуть. Это и спасло — если бы шли на расстоянии друг от друга — не спаслись бы, сбили бы с ног и сожрали…

Собаки…

Даже не знаю, откуда взялось их столько. Напали молча, услышали мы их поздно. Только дыхание, едва слышное, шорох лап по тропе и яростная, неукротимая злоба — в каждом движении.

— Контакт с тыла!

Они шли по нашему следу — как мы поняли потом. Наверняка сожрали убитых нами одержимых — но то ли мало им этого показалось, то ли просто решили поохотиться. Короче говоря — они бросились в погоню за нами.

В тот момент на мне были очки ночного видения — на единственном из всех. И все что я успел сделать — это вскинуть пистолет и включить прицел — на Мк23 есть специальный режим, невидимое прицеливание, луч виден только в очках. И начать стрелять, не поддавшись оцепенению от того что увидел.

Собак было не меньше двадцати. Первым бежал доберман — машина для убийства, короткая шерсть, почти нет ушей, пасть в оскале зубов. Следом — и вовсе что-то, похожее на волка, мохнатая здоровая тварина. Остальных я не видел, да и некогда было смотреть.

Первая пуля попала доберману в грудь, мне некогда было выцеливать голову, потому что расстояние отделяющее его от меня он мог пробежать за несколько секунд! Но тварь продолжала бежать — инерция несла ее вперед! Вторая пуля досталась «волку» — тут доберман споткнулся, упал под ноги волка — и волк легко перепрыгнул его! Попадание было то ли по касательной, то ли просто адреналин не давал остановиться. Спасло меня то, что я вспомнил совет первого полкового оружейника и инструктора по стрельбе, выучившего этому делу многих, в том числе и меня. Он говорил: когда на тебя бежит кто-то, неважно человек ли зверь, может получиться так, что он успеет добежать до тебя, прежде чем твои пули не только попадут в него, но и собьют с ног. В этом случае бить надо по ногам, или по тазовым костям, если то что к тебе приближается передвигается на двух ногах, а не на четырех. Потому что без ног — идти просто невозможно…

Третья пуля ушла мимо, но попала в кого-то, кто бежал позади, четвертая перебила волкодаву оду из передних лап — и он споткнулся, а остальные наседали, сбивая его с ног. Расстреляв все что было пистолете, я выставил вперед руку, подставляя ее под клыки — и в этот момент рядом веером, неприцельно, открыл огонь пулемет…

Что-то ударило в меня — тяжелое настолько, что я не удержался на ногах, упал на спину. Руку, которую я подстивавил на растерзание пронзила боль, левой я зацепил висящий на поясе с другой стороны второй пистолет — тот что я отнял у копа — и вдруг челюсти разжались, а навалившаяся на меня тварь завизжала — как и полагается визжать собаке, когда ей очень больно, обижено и звонко. И ослабла — так ослабла, что я сбросил ее и вскочил на ноги, выхватывая пистолет. Высадил целый магазин — и только тогда понял, что стрелять больше не в кого…