— Об этом не может быть и речи, — чрезмерно импульсивно ответил он. — Я уже заказал билеты.
Он обвел присутствующих испепеляющим взглядом. Неужели непонятно, что он не отступится от своего решения?
— Но билеты можно сдать, — вклинилась мать.
— Можно, но не нужно, — чуть ли не выкрикнул он и многозначительно посмотрел на нее. Он понял, что обидел маму и тут же пожалел о содеянном. Он нежно взял ее руки в свои, и сказал: — Мама, я должен ехать независимо от своего желания. Должен, и все тут.
Они поняли друг друга, разделив свой секрет, и мать тяжело вздохнула, не смея возразить.
— Я понимаю тебя, сынок, — ее голос прозвучал необыкновенно печально, будто все беды мира внезапно легли на ее опущенные плечи. — Если надо, то езжай.
— Что значит «езжай», — яростно взревел глава семейства. — Я что-то не понял, мое слово совсем уже ничего не значит в этом доме?
Он намеревался еще что-то добавить, но рука жены легла ему на плечо, и ее голос попытался успокоить разгорячившегося мужчину.
— Уж не думаешь ли ты, что мы с тобой способны изменить решения наших сыновей? Они слишком взрослые, чтобы продолжать прислушиваться к нашим советам. Не мешай им совершать те поступки, которые они считают правильными.
Глава 36
Виджай уехал сразу после завтрака, сумев избежать разговора с матерью, которая хотела обсудить с ним ночное происшествие. Она не желала, чтобы Виджай думал о Саджане, как о непорядочном человеке, способном добиваться расположения жены брата. Однако она не смогла убедить его уединиться для откровенного разговора. Виджай и слышать ничего не хотел! Он намеревался разобраться самостоятельно в себе, в своих чувствах и определиться в дальнейшей жизни, он сослался на скорый вылет и, распрощавшись с обеими любимыми женщинами, нежно обнял отца.
— Я скоро приеду, — пообещал он, садясь в машину.
Анна увидела слезу, мелькнувшую в глазах свекрови. Ей стало жаль эту женщину, столь сильно любящую своих сыновей. Девушка слишком хорошо знала, что отъезд одного из них — Саджана — напрямую связан с ней самой. Она подошла к матушке сзади и осторожно обняла за плечи.
— Простите меня, пожалуйста, — сказала девушка, испытывая неимоверный прилив нежности к свекрови. — Я так виновата перед вами.
Миссис Варма ухватила девушку за руку и притянула к себе, чтобы прижать к груди.
— Ты ни в чем не виновата, дочка. Если бы я нашла в себе силы поговорить с Виджаем до свадьбы, то сегодня ты была бы самой счастливой девушкой на свете. Во всем мне надо винить не тебя, а себя.
Женщина замолчала, не желая больше говорить на эту тему. Оба ее сына уехали из дома, но они оставили ей девушку, которая была так дорога им обоим и которую она должна была сделать счастливой, несмотря на то, что бедная девочка так страдает от навязанного ей брака. Миссис Варма еще крепче прижала к себе хрупкое дите и погладила по голове.
— Мои сыновья покинули дом, но я не чувствую одиночества, ведь теперь у меня есть ты, дочка…
* * *
— Неужели ты думаешь, что он должен был поступить иначе? — бросилась на защиту Саджана Наташа. — Ты хоть представляешь себе, что он испытывает, видя тебя рядом со своим братом? Как ты не понимаешь, что его отъезд — единственно верное решение, которое могло было быть им принято.
Аня замолчала, растирая слезы по щекам.
— Я не думала, что мне будет так тяжело без него, — призналась она, шмыгнув носом.
Она устало опустилась на лавочку возле пруда, скрывшись от нещадного южного солнца под сенью раскидистой пальмы. Наташа села рядом и обняла подругу за плечи.
— Ну, брось ты плакать, глупышка! — наигранно весело сказала подруга, пытаясь поддержать раскисшую до соплей Аню. — Чем дольше ты не будешь видеть Саджана, тем лучше для вас обоих.
— Уже две недели, как он уехал, а мне с каждым днем все больнее от этой разлуки, — шепотом призналась Аня, будто открыла невероятную тайну.
— Непристало замужней женщине так убиваться по деверю, — попрекнула ее Наташа и рассмеялась. — Тебе следует переживать, что мужа нет дома и скучать по нему!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако ее замечание вызвало новый поток слез, отчего Наташка сто раз пожалела о сказанном.
— Я не могу без него, — разобрала Ковалева причитания Ани.
— Да брось ты! Никуда он не денется твой Саджан. Приедет скоро, вот увидишь!
— И что это изменит? — в отчаянии вскликнула Аня, топнув ногой. — Мы все равно не можем быть вместе!
Наташа тяжело вздохнула, исчерпав все свои запасы слов, уговоров и доводов.
— Ну, подруга, ты уж определись, — вздохнула она, не зная уже как унять Анину депрессию, из которой та не желала выходить. — Раз уж ты сама согласилась на свадьбу с Виджаем, то теперь должна стиснуть свои чувства к Саджану в кулак, не позволяя им одержать над тобой верх.
Заплаканный взгляд серо-голубых глаз взметнулся из-под мокрых ресниц, обжигая Ковалеву непониманием.
— Наташ, как ты можешь говорить так? — удивилась Аня. — Ты же знаешь, как все случилось и почему мне пришлось согласиться.
Наташа виновато потупила взор, но тут же сказала:
— Я-то знаю, но от этого ситуация не меняется. Ты — жена Виджая и должна вести себя соответствующим образом. Ты только представь, что будет, если он узнает о твоих чувствах к его брату! Ты что, хочешь чтобы братья стали врагами по твоей милости? Чего ты этим добьешься? К тому же история с похищением твоего брата до сих пор не завершилась. Или ты уже забыла, что Юрка все еще у бандитов?
Эти слова заметно отрезвили Аню. Она-то, кончено, ничего не забыла. Условие, при котором похитители обещали освободить ее брата, было все тем же — Аня должна покорно исполнять роль жены Виджая. Только они так и не сказали о конкретной дате, когда отпустят Юрку. Было непонятно, что они имели ввиду, когда говорили, что им надо быть уверенными в том, что Аня не убежит с Саджаном. Вот дураки! Да Саджан и сам не позволит случиться этому, ведь для него брат был намного важнее, чем его собственная любовь. Ох уж эти индийцы со своими родственными узами! В России было как-то попроще в отношении кровных родственников. Здесь же, в Индии, слово родителей значило намного больше собственного мнения, любовь братьев и сестер так же была во главе всех желаний и чувств. Сложно было русской девушке понять все эти тонкости экзотической страны. Но раз уж она стала женой индуса, то хочешь — не хочешь, а придется уважать их традиции и негласные законы.
Осознание того, что Саджан потерян для нее навсегда, делало Аню еще несчастней в дополнение ко всем ужасам ее существования. Может и хорошо, что он уехал, а то ей было бы невыносимо больно видеть его каждый день, зная, что они никогда не будут вместе.
— Ну что, успокоилась немного? — услышала Аня голос Наташи и вынырнула из своих мыслей, вернувшись в сад.
Именно сейчас юная миссис Варма сосредоточила свое внимание на окружающем ее буйстве растительности. Удивительно сказочным и спокойным был этот уголок поместья. Он обволакивал истерзанную душу девушки неимоверным уютом и спокойствием, даря ей покой. Большие раскидистые деревья перемежались с пальмами, а меж ними змеились узкие дорожки, посыпанные мелким гравием. Озерцо было небольшим, но настолько живописным, что казалось нарисованным рукой гениального мастера. Иногда даже не верилось, что на земле существует такой уголок, способный подарить невообразимое блаженство.
Переведя взгляд на Наташу, Аня поняла, что та ждет ответа. Покопавшись в памяти, Аня вспомнила, чем интересовалась Наташа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не могу сказать, что мне намного лучше, — заметила девушка по поводу своего состояния, а потом добавила: — Хоть бы уж Юрку отпустили. Тогда мне хоть полегче было бы.
— А ну не ной! — тут же шикнула на нее Наташа, увидев, что губы Ани мелко задрожали, а глаза увлажнились, грозя пролить новую порцию обильных слез. — Ишь чего надумала! Как что, сразу в слезы! Хватит! Слезами горю не поможешь! Скажи спасибо, что Юрку перевели в нормальное помещение. Он хоть уже не на соломе спит, а на кровати. И даже телевизор у него есть!