пока я продолжаю двигать ртом вокруг него.
— Надо кончить, — ворчит он, и я снова посасываю головку, готовый к этому. Мои руки крепко сжимают его за задницу, втягивая его глубже, надеясь, что он это чувствует, надеясь, что он знает, что это мой способ сказать, что я хочу тебя. Ты мне нужен. К руке, лежащей на затылке, присоединяется другая, и обе они опускаются к моей шее, когда Хантер обвивается вокруг меня. Это интимно и чертовски сексуально, и я чувствую, как с моего члена стекает сперма в презерватив, надетый на него. Мне отчаянно хочется прикоснуться к себе, но я не хочу отпускать его.
Через мгновение он вздрагивает и вскрикивает, когда теплые соленые капли попадают мне на язык. Когда он выпустил все, я сглотнул, снова облизал его член, не желая, чтобы этот момент закончился.
Но он заканчивается, как и все хорошее. Потому что мгновение спустя Хантер застегивает штаны и отстраняется. Я не вижу, как он уходит. Вернее, я ни черта не вижу, но когда я тянусь к нему, он уже уходит.
Некоторое время я стою на коленях в темноте. Я подумываю о том, чтобы подрочить, но от опустошения, вызванного тем, что меня так безлично использовали и выбросили, мой член сдувается.
И все время, пока я сижу, я пытаюсь поставить себя на место Хантера. Это был его первый сексуальный контакт с человеком того же пола. Это должно было быть очень сильно. Может быть, немного страшно. Ему явно понравилось, и я уверен, что он сейчас где-то вдалеке и сомневается во всем.
Но этот ублюдок оставил меня на полу. На чертовом полу. И я не могу представить себе сценарий, при котором я бы так с ним поступил.
Я не заталкивал его член в свое горло. Даже наоборот.
Через некоторое время я решаю, что мою вечеринку жалости к себе лучше провести где-нибудь с алкоголем. Поэтому я поднимаю свою грустную задницу с пола, нахожу выход, выбрасываю неиспользованный презерватив и пишу Хантеру.
Я иду в бар. Потом закажу машину до квартиры.
Я прохожу через главную комнату, уставившись в телефон, когда слышу, как он окликает меня по имени.
— Дрейк, — кричит он, становясь на моем пути. — Куда ты идешь?
— Ты получил мое сообщение?
Я окидываю взглядом его костюм, вспоминая, как он ощущался в моих руках, лацканы, рубашку, галстук… ремень. Я мог бы поспорить с ним прямо сейчас, но не хочу. Я злюсь, но у меня скорее настроение поразмыслить над этим, чем ругаться.
— Я пойду с тобой, — отвечает он, и я впервые смотрю на его лицо. Его выражение хаотично и неуверенно, но я надеюсь, что он читает эмоции в моем лице. Ты бросил меня на чертовом полу.
— Встретимся в квартире, — отвечаю я и, не говоря больше ни слова, ухожу.
Он не идет за мной, не звонит и не спорит. Он просто отпускает меня.
На соседней улице от клуба есть бар, и он идеально подходит для того, что мне нужно. У меня миссия — быстро напиться, поэтому я ни с кем не разговариваю, не флиртую, не общаюсь. Я просто пью. Проходит примерно три часа, прежде чем я напиваюсь до беспамятства. Мне все еще грустно, но мой опьяненный мозг уже не в состоянии сформировать самоуничижительные мысли, сопровождающие все это уныние.
Правило № 23: К черту правила
Изабель
Я уже наполовину уснула на диване, когда услышала звук, похожий на то, как медведь гризли входит в квартиру. Пьяный медведь гризли.
— Дрейк? — шепчу я, когда он теряет равновесие и натыкается на дверную коробку своей комнаты. Он издал стон, распластавшись на полу.
— Иди спать, — бормочет он.
— Ну же. Вставай.
Моя крошечная фигура ничто против его огромной пьяной фигуры. Но в конце концов ему удается встать на ноги и, шаркая, добраться до кровати, где он приземляется на матрас. Я наблюдаю, как он пытается снять ботинки, но у него явно ничего не получается, и я отдергиваю руку, чтобы помочь ему.
— Прекрати. Не будь со мной милой, — говорит он с суровым выражением лица.
— Я буду с тобой так мила, как захочу.
Я снимаю один из его ботинок и бросаю его на твердый пол. Затем я работаю над другим. На мгновение мне кажется, что он заснул, но когда я снимаю второй ботинок и смотрю на его лицо, я вижу, что он смотрит на меня в ответ.
— Где ты был?
— Мне нужно было напиться.
— Почему? — спрашиваю я.
— Потому что… твой муж — мудак.
Вот черт. Отчаяние грызет мое нутро, пока я расстегиваю штаны Дрейка. Когда Хантер пришел домой, он ничего не сказал, но я поняла, что что-то случилось. Обычно он так откровенен со мной, и после утреннего разговора я с нетерпением ждала его отчета. Очевидно, что все, что произошло в клубе между ним и Дрейком, закончилось не очень хорошо.
— Поднимайся, — говорю я ему, стягивая джинсы с бедер. Стянув их с каждой ноги, я бросаю джинсы на пол и перелезаю через его тело, чтобы помочь ему снять рубашку. Его руки скользят по моим бедрам, но я бросаю на него взгляд. — Никаких смешных идей, мистер. Ты знаешь правила. К тому же… у меня месячные, и ни одно живое существо не должно приближаться к этому.
Я жестом показываю на свой судорожно болящий живот.
— Я тебя успокою, — говорит он дразнящим тоном, а я только качаю головой.
— Я думаю, ты хочешь заняться со мной сексом, чтобы отомстить Хантеру за то, что он сделал.
— Я бы никогда так с тобой не поступил, — ворчит он. Он тянет меня вниз, пока я не оказываюсь в его объятиях, и мое сердце немного болит, когда я прижимаюсь к его груди. Я так давно хотела этого, но теперь боюсь, что все, что мы делаем, переходит черту, из-за которой нам всем будет больно. Но это знакомство между нами слишком чистое и хорошее, чтобы его игнорировать.
— Расскажи мне, что произошло в клубе, — говорю я.
Он стонет. — Я не могу.
— Почему?
— Потому что ты будешь злиться на меня. И на него.
— Он уже рассказал мне о поцелуе, Дрейк. И я разрешила ему делать в клубе все, что он захочет — с тобой, конечно.
Из-за алкоголя его реакция задерживается, но в конце концов он поднимает голову и смотрит на меня. — Правда?
Я киваю.
— У вас,