Перехватив его ладони, Женя непрозрачно намекнула:
– Если продолжишь в том же духе, то помывка превратится в… хм, в общем, никуда ты уже не успеешь. А ты вроде бы торопился.
– Та-а-ак, – мгновенно сменил настрой Стас и прищурился, – и как много ты успела услышать?
Женя вздохнула и потупила взгляд:
– Слушай, я за легкость, серьезно. Давай оставим как есть. Хорошо же, зачем портить?
– Уже, – Зимин вынудил ее запрокинуть голову и совершенно серьезно закончил: – Поэтому мне важно знать, что конкретно тебя смущает. Думать за других я не умею, а в своих намерениях вполне уверен.
– Карина, – твердо произнесла Женя, глядя ему в глаза.
Одно слово. На этом она считала тему исчерпанной.
Отразившаяся на лице Зимина досада была весьма красноречивой. Афинская указала ему на дверь. Стас не возражал, вышел, позволив ей спокойно привести и тело, и мысли в порядок. Честность превыше всего, все логично и правильно. Да и ожидаемо, в принципе.
Но чего Женя никак не ожидала, так это собранного, сосредоточенного и, даже можно сказать, делового мужчину, ожидающего ее за накрытым столом.
Тем самым, столь рьяно спутавшим им с Аленкой все карты.
Над белоснежными чашками поднимался пар. И несмотря на легкий ветерок с моря, в пространстве отчетливо витал кофейный аромат. Тарелки украшали различные сладости.
Ее явно ждали. Ей хотели сделать приятное. Вопрос: зачем?
Стас приглашающим жестом отодвинул для Жени стул, дождался, пока она сделает первый глоток, и без прелюдий перешел к теме:
– Карина – моя родная сестра.
Откровенно недоверчивый взгляд Афинской совершенно не помешал ему продолжить:
– Не хотел говорить тебе об этом вот так, предполагал более плавное и мягкое развитие общения… м-да.
А в идеале вовсе обойтись без объяснений.
– Но раз уж обстоятельства диктуют правила, то у меня к тебе условно деловое предложение.
Женя чуть кофе не поперхнулась и с изумлением уставилась на мужчину напротив. Вот он блестящий пример, как надо рвать шаблоны! Такого захода Афинская точно предположить не могла. Думала, ей сейчас расскажут байку о том, как все было неправильно понято и превратно истолковано. А тут…
– Карина хорошая девушка, нет, она замечательная просто. И я люблю ее всей душой, но как бы это помягче сформулировать? Хм-м-м… сестренка у меня несколько импульсивная, да. А еще, – Зимин почесал нос, явно подбирая характеристики не из того набора, что обычно вертелся у него на языке, – чуток легкомысленная, малость упрямая, излишне самостоятельная и своенравная. Ну и в силу возраста, скажем так, не всегда способна просчитать последствия своих э-э-э… экспериментов.
Он махнул рукой и мрачно закончил:
– Да практически всегда!
Женя улыбалась. То, с какой деликатностью Стас подошел к явно не доставляющей ему удовольствия теме, ей импонировало. Было очевидно: сестру он действительно любит, хоть и не одобряет ее поведение. Однако последнее не мешало ему блюсти достоинство беспокойной родни перед посторонним человеком. Тогда как сама Карина наверняка слыхала от брата эпитеты в свой адрес и поэкспрессивней.
Заметив Женину улыбку, он поспешил уточнить:
– Но она чудесная, правда. И добрая, и веселая, и… тебе понравится.
Бровь Афинской взметнулась на недосягаемую высоту: в смысле понравится?
– Понимаешь, в последний наш с ней разговор я был не слишком воздержан и пошел на поводу у эмоций.
Он замолчал, а Женя, отправив в рот лукум, жестом дала понять, чтобы продолжал. Мол, все еще не вижу связи между озвученным. Выдохнув, словно перед прыжком в воду, Стас выдал главное:
– Мне надо, чтобы ты прикинулась моей девушкой перед Каринкой.
Лукум внезапно пошел не в то горло, и Женя судорожно закашлялась. Зимин с убийственным видом похлопал ее по спине, будто хотел не реанимировать, а прикопать. Щекотливая ситуация и абсурдный диалог, а точнее, монолог его совершенно не вдохновляли. Таким идиотом он себя давненько не чувствовал.
– Э-э-эм, – восстановив дыхание, изрекла Женя, подумала и решила все же добавить: – Зачем?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Окончательно мрачнея, Стас признался:
– Чтобы «иметь право указывать ей с кем и куда летать, а заодно вмешиваться в личную жизнь».
Последнее явно было процитировано дословно и принадлежало авторству его сестры. На этот раз Женя титаническим усилием сдержала улыбку. Просто инстинкты подсказывали, что рядом с Зиминым сейчас веселиться по меньшей мере неразумно.
– Короче, мне поставили ультиматум. Если я хочу увидеть ее жениха до их тура по Европе, побеседовать с ним и повлиять на его дальнейший статус в этом нелепом качестве, то должен и сам для начала обзавестись девушкой и непременно ее предъявить. А я хочу вот это все, потому что сестра у меня одна, а этого хрена я знать не знаю и впервые о нем услышал несколько дней назад!
– Нелепое качество? – уточнила Женя, стараясь дышать размеренно и сохранять напускное спокойствие.
– Жениха, – с отвращением пояснил Стас. – Теперь представляешь степень ее… хм, легкомыслия? Ну я и психанул, сказал, чтобы готовилась к встрече. Большой брат уж получше всяких стрекоз разбирается в серьезных отношениях, и вот. У них стыковка в Стамбуле завтра в районе обеда.
Теперь этюд сложился во вполне цельную картинку, а Женя открыла для себя Стаса с новой стороны. И нельзя сказать, чтобы эта сторона ей не понравилась, даже учитывая некоторую странность происходящего. А еще, пришло понимание кое-чего очевидного:
– Так, – решительно заявила она, – из всего вышеозвученного я делаю два вывода. Первый: ты и девушка – понятия, надо полагать, крайне несовместимые. Иначе откуда бы такое требование? Сестра тебя знает лучше, чем кто-либо, вот и решила взывать к невозможному. Второй: твое приглашение посетить знаменитое шоу – головокружительный по своему коварству и наглости план заманить меня в Стамбул и представить сестрице.
Несмотря на насупленные брови, Афинская в душе откровенно смеялась. В любом случае на «Огни Анатолии» она хотела, а теперь все будет выглядеть так, будто она еще и великое одолжение сделает, плюс возможность оставить за собой управление ситуацией и что-нибудь пользительное для себя любимой за помощь стребовать.
Стас тем временем размышлял об ином. С одной стороны, быстро соображающая и проницательная девушка – это супер, ему все нравилось. С другой – вот сейчас как-то неудобно вышло, называется: «бойтесь своих желаний». С леди попроще и было бы проще, как ни крути.
В итоге он пожевал губами и осторожно поправил:
– Я бы не был столь категоричен в формулировках. Просто у меня давно никого не было, и Карина знает, что сейчас я на отдыхе с Лисом, а это в теории повышает ее шансы творить всякую дичь, – закончил Стас с раздражением.
Но тут же взял себя в руки и вновь, будто кот, ступающий по узким перилам на приличной высоте, принялся выверять каждое движение-слово:
– Если помнишь, в самом начале я сказал, что предложение деловое лишь условно. Потому что ты мне нравишься, правда. Я действительно хотел пригласить тебя на их выступление, наслышан о нем. Хотел побыть с тобой наедине больше и обстоятельнее. То есть это не формальная сделка, а вполне взвешенное решение за тобой поухаживать. Если позволишь.
Женя сделала вид, что крайне озабочена обмозговыванием услышанного. Проследила за слегка нервными движениями Стаса, он отпил давно остывшего кофе. И наконец великодушно изрекла:
– Учти, я буду крайне любопытной и ни разу не удобной девушкой.
На миг Зимин замер, боясь поверить, что верно истолковал сказанное, а затем улыбнулся. Счастливо так, и хитро-хитро, победно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Был в его рукаве еще один пункт хитроумного замысла, но Евгении о нем знать совершенно не обязательно.
– Идет, – разом развеивая тучи над их головами, отмахнулся он. – Люблю трудности.
Глава 23
– Отель, багаж, очки, аптека, вечером… что?