Сент-Майкл вернулся в свою контору в Белиз-Сити и позвонил в Бельмопан.
— О, мистер Сент-Майкл! — воскликнул Вернон. — Сюда приходила полиция.
Инносент вытаращил глаза и напрягся, сжав телефонную трубку. Которая же из его многочисленных проделок оказалась раскрытой?
— Так?
— Они отыскали «лендровер». — Вернон чуть не плакал. — Вы знаете, о чем я…
— Знаю. Нашли?
— Обломки и детали.
— Авария?! — Инносент вконец перепугался.
— Нет, нет, — прохныкал Вернон. — Он был разобран на части. Кто-то всю неделю разбирал его неподалеку от Пунта-Горда. Там продавали запчасти. Полиция напала на след в субботу вечером.
— Они взяли шофера?
— Нет. Им удалось собрать четверть всех деталей, сэр, и они хотят знать, продолжать ли поиски.
— Да мне-то что до этого? — в ярости возопил Инносент. — Нянька я им, что ли?
Он бросил трубку, обрывая бормотание Вернона, и уставился на карту страны и план города, украшавшие стену напротив. Пунта-Горда, город на самом юге Белиза, где сходятся восточная и западная границы страны, чтобы встретиться в Гондурасском заливе. Оттуда рукой подать до Гватемалы. Потом — тридцать миль по гватемальской земле, и вы в Гондурасе. А дальше — весь мир. Шофер уже никогда не вернется. А с ним ушла и последняя тусклая надежда. Валери Грин была мертва.
ВЫНОСИТЕ ТОВАР
Кэрби весело покружил над Южной Абиленой, выбросил полотенце с завернутой в него кассетой, в которой лежала записка с приказом выносить товар, и, посмотрев, как высыпавшие из хижин дети дерутся за полотенце, дважды прошел низко над крышами. Индейцы побежали на холм, кто с сумкой, кто со свертком или мешком. Тогда Кэрби набрал высоту и спикировал на свой проклятущий участок, выровняв самолет так низко над землей, что по склону холма заплясали пыльные смерчи. Он сел на растрескавшуюся площадку, развернул «Синтию» и подогнал к холму, так что ее закрылок коснулся неровной земли склона.
Пыль улеглась, и Кэрби уже сидел на корточках под левым крылом, рисуя в пыли лошадь при помощи палочки. Лошадь получалась похожей то ли на собаку, то ли на жабу. Но тут появился Томми с компанией.
— Ну, ты, похоже, ожил, — заметил Томми.
— Ага. Мы снова в деле.
— Ты хочешь сказать, что надо опять возводить храм?
— Разумеется. Я побуду недельку в Белиз-Сити, может, слетаю в Сан-Педро, найду девчонку. Или погощу в Штатах. Мы в деле на всю катушку.
— Привез зелья? — спросил Луз.
— В другой раз. Да и вообще, это вредная штука, Луз, она убивает честолюбие.
Кэрби открыл грузовой люк, и индейцы тщательно уложили свертки, после чего пошли по домам. Они вообще не смотрели на Кэрби, но если он вдруг перехватывал чей-то взгляд, то видел робкую улыбку и приветственный кивок. Он был связан с индейцами только через Томми и Луза и даже не понимал толком, почему остальные принимают участие в этой афере. Деньги они любили, но тратили в основном на цветастые наряды и сладости из города. Однако у него складывалось впечатление, что они работали бы и бесплатно, ради самой работы, ради удовольствия воскресить искусство предков. И они были рады, что ему нравится их мастерство.
— Надеюсь, вы принесли много Зотцев? — спросил Кэрби, следя за погрузкой.
— Э… вообще-то нет, — неохотно ответил Томми.
— Не много? Сколько же?
— По правде сказать, ни одного.
— Ты же знаешь, как их любят в Штатах.
— Может, и так. Но тут старый Зотц — дурной вестник. Наши не любят делать его.
— Они — примитивный народ, ты же знаешь, — вставил Луз. — У них поверье: сделаешь Зотца, он тебя же и приберет к рукам.
Зотц Чимальман, повелитель летучих мышей, был самым страшным демоном древних майя. Зловещее ухмыляющееся создание, жившее в мрачной пещере в окружении летучих мышей, крало души умерших майя по пути в рай и отправляло их в вечный мрак ада. В «Попол Вух», великом мифе майя о сотворении мира, это существо появляется под именем Камазотц, враг рода людского. Прожив около четырехсот лет при христианстве, индейцы по-прежнему считали, что их древние боги сохраняют свое могущество и самый могущественный из них — Чимальман, воплощение зла, царственный владыка ночи, крылатый злодей, уничтожающий людей просто забавы ради. Поэтому нетрудно было понять нежелание селян создавать его образ. Однако великий демон-бог пользовался большим спросом у покупателей Кэрби. Людям образованным подавай черта, герои им приелись.
— Томми, мне правда нужны Зотцы, — сказал Кэрби.
— Я поговорю со своими.
— Почему бы тебе самому не сделать несколько штук?
Томми неопределенно пожал плечами.
— Я занят.
— Господи, Томми, и ты туда же!
— Ладно, получишь ты своих Зотцев. Все, что ли?
— Все. — Кэрби пошел к самолету. Не хватало еще довести дело до трений.
— Что-то тебя давно не было, — послышался рядом голос Розиты, сестры Луза.
— Дела, дела…
— Как твоя жена? — Розита говорила с легкой неприязнью, глаза ее странно блестели, но Кэрби сделал вид, будто ничего не заметил.
— Хуже. Ей все мерещатся пауки на стенах.
— А может, не мерещатся? На стенах всегда бывают пауки.
— Но не там, где она. Это очень чистенькая больница.
Розита кивнула, раскидывая пыль грязной стопой. Странное дело: при свете дня она выглядела и более интересной, и менее привлекательной.
— Шина говорит… — начала она.
— Кто?
— Шина, царица джунглей.
— Извини. Понятно. Что же она говорит? — спросил Кэрби, вспоминая этот комикс.
— Что у тебя, по ее мнению, вовсе нет жены.
— Что-что? — Кэрби вытаращил глаза.
— Она говорит, что ты большой хитрец, прохиндей. Так ведь и есть, а?
— Но с тобой я не хитрю, Розита.
— Ну-ну. — Глаза девушки загорелись еще ярче. — Шина сказала, что ты либо вовсе не хочешь жениться, либо не хочешь жениться на мне, вот и выдумал себе эту благоверную в дурдоме, с которой нельзя развестись, пока она опять не начнет соображать.
— Значит, ты общаешься с Шиной, царицей джунглей?
— Конечно.
— Ну вот и скажи своей Шине…
— Сам скажи, она в деревне.
Кэрби открыл было рот, но тут подошли Луз с Томми.
— Пошли домой, Кимосабе, есть что отметить.
— Только не сегодня: надо наверстывать упущенное.
Десять дней праздности выбили его из колеи, не терпелось опять взяться за дело.
— Мы приготовили тебе сюрприз, — сказал Луз.
— Я ему уже говорила, — сообщила Розита. Все хмуро уставились на нее. Кэрби — в растерянности, остальные — с глубоким неодобрением.
— Дура, — заметил ее брат, а Томми спросил:
— Зачем?
— А что он за птица и чем я ему обязана? — отвечала Розита. Она повернулась и гордо пошла прочь, чуть покачивая бедрами.
— Кэрби, мне кажется, у тебя только что умерла жена, — сказал Томми, посмотрев ей вслед.
— Кто-то задурил девчонке голову, — ответил Кэрби. Ему стало горько. — Пожалуй, лучше бы мне не прилетать сегодня.
Он взобрался в кабину и помахал рукой. Дождавшись, пока индейцы не скрылись за холмом, он включил моторы, разбежался и поднялся в воздух. Кэрби решил еще разок пройти над деревней и помахать крыльями, чтобы дать индейцам понять, что в общем и целом все в порядке. Отклонившись к востоку, он развернулся, прошел над холмом, едва не задев шасси за верхушки кустов, и вынырнул из-за вершины. Индейцы любили этот трюк. Они попадали на землю, держась за животы от смеха и указывая на «Синтию» пальцами. Даже унылая пустошь, казалось, улыбнулась.
Кэрби сделал круг над Южной Абиленой и увидел горстку хижин. Какая-то фигура проворно нырнула в одну из них, когда он пролетал мимо. Кэрби поддал газу и почти поставил «Синтию» на хвост. Сзади зашуршал, перекатываясь, груз в свертках. Довольно подвергать товар опасности. Кэрби выровнял самолет и пошел на север-северо-восток, домой.
«Что же это за фигура?» — вдруг подумалось ему. Кажется, она была совсем белая. И женская, если зрение не подвело его.