Читать интересную книгу Не сотвори себе кумира - Аркадий Галинский

Не будем, однако, и преувеличивать влияния этой тенденции на шахматную прессу. Тем паче что в рядах активно работающих сегодня шахматных журналистов — профессионалов самой высокой квалификации! — мы видим таких замечательных мастеров игры и серьезных теоретиков шахмат, как Ю. Авербах, Д. Бронштейн, А. Гипслис, А. Котов. А. Лилиенталь, Т. Петросян, Б. Спасский, А. Суэтин, М. Таль, С. Флор, М. Юдович... Да и М. Ботвинник с М. Таймановым, несмотря на то, что первый еще и ученый, а второй музыкант, — журналисты вполне профессиональные. Спрашивается, какой вид спорта еще может предъявить нечто подобное? Где  начинающий журналист имеет перед глазами такие примеры? Либо просто возможность посоветоваться? А ведь поскольку все спортивные журналисты — самоучки, пример да совет для них значат много больше, чем для тех, кто получает систематическое специальное образование планомерно, из месяца в месяц, из года в год.

Поскольку же систематическая и планомерная подготовка спортивных журналистов — дело будущего (и, возможно, не столь уж скорого), у начинающих Работников спортивной прессы по-прежнему нет иного выхода, чем искать образцы для подражания. Сообразуясь, конечно, с собственным вкусом и наклонностями. и для подражания, разумеется, творческого. Но если в шахматной журналистике решение этих проблем облегчено широкими возможностями для выбора образцов, то в остальных спортивно-журналистских дисциплинах дело обстоит гораздо сложнее.

И все-таки молодежи и тут есть у кого поучиться, с кого взять пример. Начинающим журналистам стоило бы внимательно ознакомиться с опытом работы А. Леонтьева. Его отчеты, корреспонденции и обозрения на темы футбола привлекают не литературными красивостями, а достоверной передачей того, что было. И сверх того — почему было так, а не иначе. Я лично не знаю ни одного материала Леонтьева, который бы в той или иной мере не углублял моих представлений о футболе, даже если картину, впоследствии им описанную и проанализированную, я видел собственными глазами. «Футбол только с виду прост, — справедливо писал он как-то в «Неделе». — А на самом деле сложен, потому что многое в нем неповторимо. С молниеносной быстротой рождаются и умирают комбинации, и часто не потому, что исполнители плохи, а просто соперник силен и быстро разгадывает ход. Это и есть та незатухающая борьба, в которой внимательный зритель обнаружит новое решение и новые просчеты и ошибки».

Между прочим, журналистикой как повседневной профессией Леонтьев занялся сравнительно поздно. Тридцать семь лет исполнилось ему, когда он был приглашен в штат «Советского спорта». А это, в свою очередь, произошло восемью годами спустя после того, как в матче московских команд «Динамо» — «Спартак» 1949 года он выскочил из ворот навстречу динамовскому форварду — и навсегда выбыл из строя действующих игроков. После выздоровления он учился в высшей школе тренеров, служил в обществе «Спартак» и, прежде чем получить приглашение в аппарат «Советского спорта», в течение пяти лет сотрудничал в футбольном отделе нештатно. И уже тогда отличался от большинства журналистов, писавших о футболе, тем, что не рассматривал эту игру изолированно от других видов спорта и проблем спорта вообще. Кто-то, помнится, объяснял это спортивной разносторонностью самого Леонтьева: его приглашали в сборную Москвы по волейболу, он был хоккеистом и т. д. Полагаю, однако, что дело не в этом.

В команде «Спартак» его называли в свое время «ходячей энциклопедией»: он всегда был начинен самыми неожиданными сведениями, читал запоем, делал какие-то выписки. Стремление «дойти до самой сути» отличает Леонтьева и теперь. Вот почему, даже отстояв десять лет в воротах «Спартака» и отдав ему свою молодость, Леонтьев не написал тем не менее ни одной строки «чернилами любимой команды». Для него, спортивного обозревателя, она просто стала одним из многих футбольных коллективов, о которых он пишет. Как-то в Днепропетровске, откуда Леонтьев родом и где он начинал играть в футбол, мне с обидой говорили, что он мог бы отзываться об игре местной команды душевней, теплее. Слышал я и негодующий басок одного из спартаковских руководителей: «Свой человек, в воротах у нас стоял, а прочитайте, что пишет!»

Все эти неудовольствия имеют, впрочем, свою подоплеку. Ведь на фоне работы большинства футбольных репортеров, не только не скрывающих своего «боления» за ту или иную команду, но даже подчеркивающих свою близость к ней, Леонтьев и вправду «белая ворона». Помню, как на роль «метра» среди Футбольных журналистов долгое время претендовал человек, который, не уставая, повторял, что все болельщики футбола делятся на две категории: поклонники его любимой команды и... негодяи! Говаривал он это как бы в шутку, но и подтекст был тут вполне определенный: что же это за журналист — без любимой команды, без страстного боления за нее? Нынче подобная откровенность выходит из моды. Что касается Леонтьева, то для него объективность и беспристрастность никогда не были камуфляжем. Это его кредо, позиция отстаивать которые подчас было не так легко.

В течение ряда лет редактором отдела футбола газе ты «Советский спорт» и приложения «Футбол» был журналист М. Мержанов, который сосредоточивал главным образом усилия на пропаганде так называемой бразильской системы. Этой же линии придерживались тогдашний председатель федерации футбола Н. Ряшенцев и тренер сборной СССР Г. Качалин. В результате «всем нашим командам предписывалось одинаково тренироваться, одинаково нападать и защищаться». В данном случае я процитировал позднейшее (1967 г.) признание Л. Филатова, который сменил в 1966 году Мержанова на посту редактора «Футбола», но в те годы, когда бразильская система почиталась «столбовой дорогой развития советского футбола», не возражал против подобного, как он писал позднее, «догматического подхода к игре». А вот Леонтьев возражал! Именно в это время он писал и об очевиднейшей бесплодности слепого копирования чужих образцов, и о необходимости сохранять и развивать лучшие традиции отечественной школы футбола.

Кто-нибудь спросит: где писал? Отвечу: всюду, где только мог. Вот, впрочем, характерный пример. В 1963 году стало очевидным, что ряд футбольных команд задался в играх на Кубок СССР странной, неспортивной целью — во что бы то ни стало потерпеть поражение. Интересно, как на это реагировала спортивная пресса? Дальнейшее цитирую по «Литературной газете» за 1 августа 1963 года:

«Еженедельник «Футбол» не то чтоб совсем умолчал о неприятных фактах, нет, он их коснулся, но вскользь, мимоходом, не выразив при этом ни гнева, ни возмущения. В номере 25-м обозреватель «Футбола» писал, по сути, о событии чрезвычайном в таких невинно-меланхолических, обтекаемых выражениях:

«Зенит» капитулировал в Караганде перед «Шахтером», не выказав никакого желания выиграть».

И все. Ни слова порицания. Вот цитата из следующего номера — 26-го:

«Решив, что гнаться «за двумя зайцами» (успешно играть на первенство страны и в розыгрыше кубка) ни к чему, некоторые команды стали сдаваться без боя. Чем иным, например, объяснить проигрыш ростовских армейцев запорожскому «Металлургу», бакинского «Нефтяника» — аутсайдерам второй подгруппы класса «А» — армейцам Новосибирска?»

И факт сообщен, и вопрос поставлен, и даже сожаление выражено. А порицания опять-таки нет.

Один из обозревателей, мастер спорта А. Леонтьев, все же выразил свое отношение:

«Игра в поддавки подрывает моральные устои коллектива, тренеры команд, сами того не ведая, дают в руки своим воспитанникам чрезвычайно опасное оружие — беспринципность. Обидно быть свидетелями того, как обесценивается один из самых высших трофеев. Этого нельзя допускать. Комбинаторы от футбола и те, кто способствует им, должны быть наказаны».

«Слова резкие и справедливые, — заключала «Литературная газета», — одно лишь странно: они увидели свет не на страницах «Футбола», не на страницах «Советского спорта», а в бюллетене «Московская спортивная неделя», о существовании которого вряд ли знают зрители Караганды, Новосибирска и других городов, обманутые зрители, пришедшие смотреть игру на кубок и не увидевшие игры».

На страницах малоизвестного издания публиковалась и серия статей Леонтьева навстречу лондонскому чемпионату мира 1966 года. В них указывалось, в частности, что игра сборной СССР может быть усилена (отчего возрастут, следовательно, и ее спортивные шансы) за счет одного лишь отказа от заигрываний с бразильской системой. В последний момент, как известно, футболисты сборной СССР именно так и поступили. И впервые в истории своего участия в мировых чемпионатах вышли в полуфинал.

Леонтьев оказался прав. Впервые ли? Наших же «бразильцев» подобный оборот событий расстроил не на шутку. «Четвертое место на последнем чемпионате мира весьма парадоксально, — утверждал Филатов, — если отдать себе отчет в том, что команда играла не лучшим образом». «Все, кто был в Англии, — вторил ему Мержанов, — видели, какой невысокий класс игры по сравнению с предыдущими чемпионатами показала наша команда». «По сравнению с предыдущими чемпионатами...» Но, во-первых, кроме нескольких спортивных журналистов и небольшой группы туристов, никто у нас больше игр шведского и чилийского чемпионатов мира не видел. И достоверно советским любителям футбола было известно лишь то, что в обоих случаях наша сборная далее четвертьфинала пробиться не смогла. И что ее выступления в Швеции и Чили расценивались в равной степени и прессой того времени, и спортивными организациями как крайне слабые, неудачные. Для чего же противопоставлять их четвертому месту, выигранному сборной СССР в Лондоне, считать его «парадоксальным»? И не справедливей ля было бы в этом случае предоставить в «Советском спорте» или «Футболе» слово для подведения итогов лондонского чемпионата тому, кто был и дальновидней и объективней?