— Ульрика! — позвал он и устремился к скоплению башен, сопровождаемый державшейся рядом с ним женщиной. Чем дальше мчались они по извилистому лабиринту, тем тусклее становился свет. За собой они слышали крики варваров, возглавляемых Ульсенном и Доналом.
Арфлейн понимал, что в страхе перед неизвестным они изрубят в куски и его и Ульрику. Он смотрел в лицо сразу двум опасностям, и обе они казались непреодолимыми. Он не надеялся выиграть бой с варварами и не мог остановить опускание города.
В одной из башен он увидел вход, оттуда лучился мягкий свет. В отчаянии он направил туда свое животное, за ним последовала Ульрика.
Они оказались в галерее с несколькими изгибающимися вокруг башни спусками, ведущими к ее подножию. В конце спуска они увидели несколько фигур, с головы до ног закутанных в красные одежды, на их лицах были маски. Услыхав шум над собой, они посмотрели наверх, и один из них рассмеялся, указывая на Арфлейна.
С мрачным видом Арфлейн направил животное по одному из спусков. Оглянувшись, он увидел, что Ульрика, заколебавшись, последовала за ним. К тому времени, когда они очутились внизу, люди в масках уже исчезли.
Ульрика со страхом рассматривала стены с висящими на них устройствами. Несомненно, это были приборы. Некоторые из них напоминали хронометры и компасы, другие мигали светящимися буквами, ничего не говорящими Арфлейну. Неужели это действительно дворец Ледовой Матери? А люди в красном — ее призраки?
Откуда-то вновь послышался едва слышный смех. В это время над их головами послышался крик. Обернувшись, он увидел мчащегося на него Ульсенна, в руке тот держал тесак, а Арфлейн был вооружен только дротиком.
Повернувшись, Арфлейн посмотрел в лицо Ульрики. Она закрыла глаза в молчаливом согласии.
Направив медведя к Ульсенну, он заблокировал копьем его удар, однако лезвие тесака начисто срезало острие дротика, оставив Арфлейна безоружным. Ульсенн вновь нанес удар, но промахнулся и потерял равновесие. Арфлейн воткнул древко копья в горло противника.
К ним подъехала Ульрика, молча наблюдая, как Ульсенн схватился за рану и медленно сполз на пол.
— Теперь все кончено, — сказала она.
— Он спас тебе жизнь, — напомнил Арфлейн.
Кивнув, она заплакала.
— Отличная драка, незнакомец. Добро пожаловать в Нью-Йорк.
Они обернулись. Часть стены исчезла, на ее месте стояла фигура худого человека. Его длинный череп прикрывала красная маска. Сквозь щели насмешливо блестели глаза.
Арфлейн поднял руку с копьем.
— Это не Нью-Йорк, а дьявольское место.
Человек рассмеялся.
— Это действительно Нью-Йорк, хотя и не подлинный город из ваших легенд. Тот город был разрушен почти две тысячи лет назад. Новый город стоит почти на том же месте. Однако он во многом превосходит своего предшественника, в чем вы смогли убедиться.
Арфлейн расстегнул плащ.
— Кто вы?
— Если вы искренне интересуетесь этим, я расскажу вам, — произнес человек в маске. — Идите за мной.
Правда
Арфлейн хотел знать правду, именно поэтому он согласился на предложение Рорсейна. Однако теперь, когда они с Ульрикой стояли, озираясь, в ярко освещенной комнате, он чувствовал, что его разум может оказаться не в состоянии принять всю правду. Человек в красной маске исчез. Стены ослепительно завертелись, и в дальнем конце комнаты появился сидящий в кресле мужчина. На нем были все те же красные одежды, но по сравнению с остальными обитателями города он казался карликом, к тому же, одно его плечо было выше другого.
— Я — Питер Беллантайн, — произнес он, тщательно произнося слова, как если бы говорил на лишь недавно выученном языке. — Прошу вас, садитесь.
Осторожно сев на мягкие стулья, Арфлейн и Ульрика изумленно наблюдали, как кресло с мужчиной мягко скользнуло по полу, остановившись лишь в нескольких футах от них.
— Я все объясню вам, — начал он. — Буду краток…
Мир пришел в упадок. Запад поразили болезни, и люди утратили силу духа, а следовательно, способность к самовыживанию. На полярных базах в Южно-Антарктической международной зоне, где проживали группы ученых из России, Америки, стран Британского содружества и Скандинавии, а также в городе, заложенном американцами под ледяным колпаком Гренландии, образовалось общество стоиков. Природа, выведенная из равновесия войнами в Азии и Африке, начала покрывать разрушенную поверхность Земли ледяными покровами. Именно бомбы и внезапный скачок радиации в атмосфере послужили причиной нового оледенения. Некоторое время обитатели двух полярных лагерей общались между собой по радио, однако, высокая радиация не позволяла им вступить в непосредственный контакт.
Так или иначе, в силу особых обстоятельств, эти группы людей, выживших в пламени войны, избрали различные пути приспособляемости к новым условиям. Те, кто жили в Антарктиде, приспособились к окружавшему их льду, научились строить корабли, способные двигаться по поверхности без затрат топлива, и жилища без специальных обогревательных установок.
Как только лед покрыл планету, они ушли из Антарктики, направляясь к экватору. Вскоре они наткнулись на плато Матто Гроссо и решили устроить там постоянный лагерь.
Приспосабливаясь к новым условиям, они забросили науки, и в последующие несколько столетий учение Ледовой Матери заменило им логику второго закона термодинамики, в котором логично доказывалось, что люди верили чисто интуитивно — будущее принадлежит вечному льду. Возможно, что адаптация южан представляла собой более здоровую реакцию на новые условия, чем то, как реагировали на них обитатели Арктики: они все глубже и глубже зарывались в свои подледные пещеры, проводили время в научных способах поиска сохранить свою жизнь такой, какой они знали ее.
В последних сообщениях, посланных северными жителями Антарктики, говорилось, что они достигли такого уровня развития, который позволит им передвинуть свой город дальше на юг, и что они собираются установить его на месте Нью-Йорка. Они предложили свою помощь южанам, на что те ответили отказом и разобрали радиоприемники на детали. Жизнь, что вели жители Антарктики, вполне устраивала их.
Таким образом, северяне продолжали совершенствовать свои науки и условия жизни, результатом их трудов стал Нью-Йорк. Теперь же быстрый рост льда сменился таким же быстрым его разрушением.
— Пройдет, по крайней мере, двести лет, прежде чем ото льда освободится значительная часть суши, — объяснял Питер Беллантайн. — Таким образом жизнь возвращается из восточных и западных районов Земли, которые никогда не были полностью скованы льдом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});