руках и вырастали крылья за спиной, словно у только окуклившейся бабочки, которая не дожидаясь своего часа, расправила крылья и полетела.
Полетела туда, где горел огонёк.
Огонёк наслаждения, который притягивал, манил и обещал все удовольствия этого мира сложить к её ногам.
Агнесс приподняла голову и посмотрела за спину Милтона. Во дворе никого не было, за исключением садовников, которые орудовали садовыми ножницами в саду. Профессор отпустила их раньше времени и никто не видел, что Дарк Милтон несёт на руках, как драгоценную реликвию, Агнесс Рейн.
Не хотелось, что бы это заканчивалось.
Она хотела прирасти к его телу и окутать плотными корнями, и не отпускать, никогда…
Минуты пролетели, как секунды и она почувствовала, как касается ледяного пола под ногами.
— Твоя остановочка, Рейн, — протянул Милтон, опуская её перед входом в гостиную Защитников, — Увидимся на патрулировании, не забудь обуться.
И, круто развернувшись, ушёл.
А Агнесс схватилась за стену, приложив все свои силы, что бы не упасть, настолько тряслись колени и подгинались ноги.
Часть 18
— Не испытывай моё терпение, Принс! — рявкнул Милтон, — В зеркало на себя посмотри, ты за кого меня держишь, за Рича? Даже близко не подходи, не смей.
Милтон выставил перед собой руки, что бы наглая полулысая Убийца не смогла больше приблизиться ни на шаг.
Принс стояла перед ним в гостиной Убийц и пыталась усесться к нему на коленки. Видимо у неё началась чесотка, но с большей вероятностью у Дарка член бы встал на прикроватные тапочки, чем на неё.
— Ну котииик, мы так давно не были вместе, — Панни смотрела на него жалобным взглядом, — Я же соскучилась…
Но Милтон не видел её глаз, рта или любой другой части тела, он как увидел плешь надо лбом, так больше, казалось, ничего в жизни и не увидит никогда. Захотелось вернуться в теплицу, попросить у профессора мешок с удобрением, да побольше, и насыпать в каждый глаз, что бы ослепнуть навсегда.
— Ты дура или кто? У тебя лысина на башке, а ты говоришь мне, что соскучилась? — с отвращением сказал Милтон, обращаясь больше к проплешине, чем к ней самой, — Бля, меня сейчас стошнит. Отойди, Панни, я серьёзно. Сделай с этой штукой что-нибудь, закрась обгорелым поленом из камина, вырви волосы из жопы школьного смотрителя и прилепи себе на лобешник, но сейчас отойди.
Панни продолжала стоять на расстоянии вытянутой руки напротив Милтона. Нижняя губа задрожала, а на глаза навернулись слёзы:
— Зачем ты так со мной? Я уже была у лекаря, волосы должны отрасти в течении недели!
— Вот как отрастут, так и поговорим.
Принс круто развернулась, и, захлёбываясь в рыданиях, убежала к себе в спальню.
Брист сидел рядом с Дарком и еле сдерживался, что бы не расхохотаться. Но когда Панни исчезла из вида, дал волю эмоциям.
Милтон его веселья не поддерживал, ему реально стало противно. Он чуть не получил психологическую травму, потому что как увидел её, так сразу начал вспоминать все разы, когда они трахались. И Панни теперь всегда вспоминалась такой, какая стала сейчас! Вряд ли теперь ещё когда-нибудь у него встанет на неё. Да и не хотелось совершенно.
С некоторых пор он вообще перестал о ней думать и искать, что бы затащить за ближайший угол. Вместо этого он дрочил. Не за ближайшим углом, конечно. Только не хватало ещё, что бы кто-то увидел. Получить репутацию злостного Теневого дрочилы не вписывалось в его планы.
— Я в ахуе, как теперь это развидеть? — вздохнул Милтон, закрывая глаза и откидываясь в кресле, — Мне кажется, страшнее в жизни я ничего никогда не видел. И больше не увижу.
Брист весело рассмеялся:
— Да ладно тебе, ты преувеличиваешь. Но в целом, да…картина не очень приятная глазу. Как дела с Рейн?
Милтон открыл глаза и посмотрел на друга:
— Да нет у меня никаких с ней дел. Ну, кроме патрулирования.
Брист изогнул бровь:
— Серьёзно? Хорош уже, раз я всё знаю, то давай без этих твоих недомолвок. Она надела кулон. И смотрела на тебя сегодня как-то не обычно.
— Надела, — кивнул Милтон, — Хотя были сомнения на этот счёт. Не знаю, как она там смотрела, я ничего не видел, кроме неприязни. Единственное, что когда тащил её с теплицы, она даже не сопротивлялась.
— Я видел. И именно потому, что я вас заметил, увёл за собой всех остальных. Вот думал, расскажешь или нет, — улыбнулся Брист, — Но я искренне рад, что у тебя появились хоть какие-то продвижения.
— Спасибо. Мне пора.
Милтон поднялся с дивана, потянулся, и отправился в их с Рейн совместный кабинет.
Наконец-то можно будет созерцать что-то настолько прекрасное, что поможет забыть Принс и её новую подружку, леди Лысину.
* * *
— Я заполнила все бланки за месяц и отправила Макуилл ещё на прошлой неделе, — Рейн стояла к нему спиной и раскладывала пергаменты на столе, — Как всегда, сделала всё за тебя, можешь не благодарить.
Рейн шуршала свитками, а Милтон стоял в проходе, подпирая косяк и блуждая цепким взглядом по её телу. Она специально на патрулирование напялила на себя короткую юбку? Он и до этого не особо участвовал в их общем задании, а теперь и подавно не будет.
— Ты можешь и вовсе не идти со мной, если хочешь, — Рейн повернулась к нему, откидывая кудри за спину, — Я ничего не расскажу Макуилл.
Она завела руки назад и облокотилась ладонями о стол, отчего моментально захотелось завалить её, впиться губами в нежную шею, схватить за кудри, и целовать, гладить, ласкать…
— Милтон?
Рейн наклонила голову чуть в бок, беглым взглядом блуждая по его лицу.
Дарк встряхнул головой, отлип от дверного косяка и встал в проходе в полный рост, засунув руки в карманы брюк.
Внезапно накатила злоба. Хуй его знает, откуда она взялась и явно была здесь третьей лишней.
Милтон прищурил глаза и спокойным, ледяным голосом спросил:
— Ты с ним спала?
Рейн уставилась на него, как на ненормального:
— С кем?
— С Самуилом.
Она ещё секунду недоумённо хлопала глазами, разинув рот, но потом резко выпалила, нахмурив брови:
— Тебе какая разница, Милтон? Ты и так уже много сделал того, чего делать не нужно было…
Милтон в два шага сократил расстояние между ними и опустил свои руки на стол рядом рядом с её, и наклонился так, что их лица почти соприкасались носами:
— Я задал вопрос. Ты с ним спала?
Рейн сглотнула, а карие, прекрасные глаза лихорадочно заметались по его лицу:
— Я не обязана