— Мы будем ждать их ещё десять дней, но не просто ждать, а вышлем навстречу оставшихся здесь воинов. Неужели верная тысяча откажется покрыть себя славой и набить серебром седельные мешки? Урусы десять лет жили в мире и спокойствии, так что их богатства хватит на всех! Но больше всего достанется тому, кто отважен и верен. Я понятно говорю, Кобыз-нойон?
Нойон мысленно застонал, но вовремя одёрнул себя — стоны недостойны мужчины и воина. Поэтому со стонов он перешёл к мысленной ругани. Сколько сейчас сабель в лагере? Тысяч десять, если считать с охраной самого Файзулло Каплана. Вообще-то только охрану и можно считать, потому что остальные вовсе не воины, а простые пастухи, сбежавшиеся со всей степи на запах богатой добычи. У многих даже сабель-то нет, да что сабель, даже копий с железными наконечниками нет, а вместо них обожжённые на костре палки. Или те же палки, но с привязанной к ней сколотой острой костью. Для охоты на сусликов — самое действенное оружие! Но урусы и союзные им казанлыки вовсе не суслики, и оружие у них внушает не только почтение, но и страх. Одна надежда на то, что придётся не воевать, а жечь беззащитные деревни и вязать разленившихся за годы мирной жизни рабов. Правда, надеяться на это — последнее дело. Воин всегда должен быть готов к битве, если он воин, конечно, а не пастух.
— Мне всё понятно, о повелитель! — низко поклонился главный телохранитель. — И если ты не возражаешь, солнцеподобный хан, то я лично поведу своих нукеров к славе и богатству.
— Остальных тоже возьмёшь под свою руку.
— Твои слова — закон!
И опять поклонился, чтобы скрыть кипящую внутри ярость, отблески которой можно было прочитать по сверканию глаз на преувеличенно невозмутимом лице.
Спустя неделю никаких вестей от ушедших в набег тысяч так и не появилось. Хуже того, уже на третий день перестали появляться гонцы от нойона Кобыза, возглавившего вторую волну набега. Да за это время они могли до Москвы дойти и обратно вернуться! Ну ладно, пусть не до Москвы, но уж южные окраины московских земель должны были обшарить основательно и со всем тщанием. Но вот ни слуху, ни духу…
Тревожно, очень тревожно… Нет, ногайский хан Файзулло Каплан не считал себя трусом и не был склонен к излишней осторожности, но очень уж неуютно он чувствовал себя под охраной всего лишь трёх тысяч оборванцев, которых воинами назвать язык не поворачивался. Их даже Кобыз с собой не взял! Побрезговал, наверное.
И где теперь этот нойон Кобыз, сын шайтана и плешивой ослицы? Бросил своего повелителя, мерзавец! И вообще он слишком о себе возомнил и наверняка считает, что достоин большего, чем командование верной тысячей. Да, точно так и есть, возомнил! И когда-нибудь это ему припомнится! Только добраться бы до Крыма…
Глава 17
Глава 17
Посольство Святого Престола, направляющееся в Москву на свадьбу государя-кесаря Иоанна Васильевича, возглавлял сам понтифик Иоанн Гонзаго Павел. Викарий Христа не рискнул в преддверии зимних штормов отдаться на волю волн и пуститься в путешествие морским путём, а выбрал сухопутную дорогу через Священную Римскую империю германской нации, и далее через Венгрию и бывшую Польшу прямиком на Смоленск. Памятный город для нынешнего Папы Римского… злой город.
Но так получилось, что в Вене посольство пересеклось с экспедицией Вениамина Павловича Конева, известного под прозвищем Конь В Пальто. Веня почти закончил свои дела, распродал товары, официально купил Вюртемберг, Гольштейн, Шлезвиг, Рейнский Пфальц и Мейсен за совсем небольшие деньги в московских серебряных рублях, и уже собирался возвращаться домой. Осталось только пристроить большую партию захваченной у дунайских речных пиратов наркоты, но и здесь вроде бы намечалась вполне выгодная сделка с крупным торговцем из Нарбонны.
Сей негоциант именовал себя испанцем, имел характерный акцент, вислый нос и традиционную печаль в глазах, но обещал расплатиться каким-то огромным железным столбом, сделанным из метеоритного железа. Его, то есть столб, а не торговца, несколькими кусками везли кораблями из Индии, и со дня на день ожидали прибытия в порт Венеции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Недостающую стоимость этот предполагаемый испанец доплатит брусками булата из всё той же Индии. Да, вроде бы в самом деле выгодно.
Вот в Вене и предложил Вениамин Павлович воспользоваться оказией и прокатиться до Москвы на ушкуях его флотилии. Причём гарантировал удобства, немыслимые на любом другом флоте любой другой страны. Во всяком случае, Его Святейшеству при посещении сортира не придётся выставлять за борт голую задницу, подставляя её лютующим пока ещё комарам, ветру, и холодным брызгам, неизбежным на большой скорости. Иоанн Гонзаго Павел немного подумал, и с благодарностью согласился добираться до русской столицы с комфортом и в безопасности.
Флотилия отправилась домой вниз по Дунаю через неделю, когда радиограмма из Венеции подтвердила прибытие груза, а два голубя с записками продублировали эту информацию. Можно и в путь, помолясь…
Путешествие ожидаемо проходило без происшествий и задержек — попутное течение увеличивало скорость и позволяло экономить силы. Погода благоприятствовала вечерним посиделкам на палубе за столом с хорошим ужином и прекрасным вином из путевых запасов Папы Римского. Викарий Христа не будет пить всякую дрянь, позволительную кардиналам и епископам, а возьмёт с собой самое лучшее.
Правда, бокалы были из Гуся Хрустального, так как муранское стекло давно не дотягивало до его уровня ни по тонкости работы, ни по красоте, ни по качеству.
Вот в один из таких тёплых вечеров Вениамину Павловичу пришла радиограмма, заставившая знаменитого в определённых кругах негоцианта глубоко задуматься.
— Случилось что-то, сеньор Вениамин? — спросил Папа на вполне сносном русском языке. — Могу ли я чем-то помочь вам?
— Если только не мешать, — усмехнулся Веня. — Проблемы не у нас, а в Крыму, куда в самом скором времени собирается вторгнуться огромная толпа мятежников, собранная чуть ли не со всей Европы. Там и ливонские рыцари, и ногайцы, и наёмники из нижне-германских земель, и наши ублюдки-предатели, и вообще каждой твари по паре. Да не по одной паре — в общей сложности около пятидесяти тысяч человек.
— Действительно, тут лучше не мешать, — согласился Папа. — И чем же в этом деле я могу не помешать вам, сеньор Вениамин?
Конь В Пальто задумчиво промолчал, разглядывая садящееся солнце через бокал с превосходным кьянти, и лишь после минутного молчания ответил:
— В Москве знают о вашем присутствии на ушкуях моей эскадры, Ваше Святейшество. Поэтому для вашей же безопасности мне предписано не заходить в устье Днепра, а следовать в Азовское море, называемое так же Меотийским болотом, и подниматься по дону до волжской волоковой железной дороги. Там в Волгу, и уже без препятствий и задержек в Москву. Вот как-то так.
— Но я вижу, что вы недовольны этим, сеньор Вениамин.
— С чего бы мне быть довольным, Ваше Святейшество? Судовая рать с наших ушкуев и пушки с них же были бы неплохим подспорьем для разгрома разбойного сброда на Перекопе, то есть в самом узком месте, где Крым соединяется со степями Таврии. Но увы…
Гонзаго кивнул, и тоже погрузился в мысли. С одной стороны, его радовало, что не придётся подниматься вверх по Днепру, где сами берега этой страшной реки напомнят о злосчастном Крестовом Походе, в руководстве которого будущий Папа Римский занимал не последнее место. Сколько тогда славных воинов насмерть замёрзло на льду, сколько умерло от ран и голода, сколькие нашли свою смерть на заострённых колах, будучи пойманными во время грабежей и убийства мирных жителей? Много, и лучше о них не вспоминать даже в молитвах, иначе тени мёртвых начнут приходить во сне и наяву, пока не сведут с ума.
Вот с другой стороны… Сейчас, когда противостояние между Православной Ортодоксальной и Римской Католической церквями практически отсутствует, две сотни арбалетов и сотня алебард швейцарской охраны понтифика станут очередным проявлением доброй воли и показателем стремления к миру с братской конфессией. И целых три десятка огнестрельных аркебуз! Правда, они фитильные и делают один выстрел за пять минут, и не идут ни в какое сравнение с пищалями московского производства, но наверняка у мятежников и таких нет. Стоит ли этим пренебрегать из-за какой-то там эфемерной безопасности? Господь и без дополнительных мер предосторожности сумеет защитить своего наместника в этом лучшем из миров.