Читать интересную книгу К земле неведомой: Повесть о Михаиле Брусневе - Вячеслав Шапошников

— Я им пообещал, что вы подробно расскажете о загранице и о целях, ради которых хотели с ними встретиться…

— А как же иначе?! — воскликнул Райчин. — Обязательно расскажу! Затем, собственно, я и приехал!..

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Около семи часов вечера они вышли от Никитской. Егупов был сверхосторожен. Он то и дело озирался и оглядывался, в каждом прохожем ему мерещился шпик. К тому же он решил как следует запутать и самого Райчина, чтобы тот не запомнил дороги к Брусневу. Сначала долго водил его по близлежащим переулкам, потом в Большом Афанасьевском переулке увидел извозчика, поджидавшего седоков, и предложил Райчину «немного прокатиться». «Куда ехать господам?» — спросил извозчик. — «Поезжай прямо! — Егупов неопределенно махнул рукой. — Я скажу, где свернуть». Далее он только приказывал извозчику, коротко выкрикивая то «направо», то «налево». Потом направил извозчика к углу Садовой-Кудринской и Большой Никитской. Тут он отпустил извозчика, заплатив ему полтину, и далее повел Райчина к Владимиро-Долгоруковской улице, где они вновь сели на извозчика и начали кружить по Пресне под короткие выкрики Егупова: «Направо!», «Налево!». Наконец Егупов направил извозчика к Тишинской площади, и тут с Райчиным что-то вдруг приключилось: он замычал, сильно закачал головой, словно бы сдерживая приступы рвоты.

— Что с вами?! — испуганно спросил Егупов, придвинувшись к нему.

Рэйчин опять усиленно закачал головой и наконец с трудом выговорил, вышептал:

— Это… я… изображаю… пьяного… но… на… самом доле… Я… Из… предосторожности… съел… шифрованные… записки…

Егупов посмотрел на него с недоверием и ничего более не сказал. На углу Тишинской площади он вновь щедро расплатился с извозчиком и глухими, уже ночными, переулками повел Райчина в сторону Малой Грузинской. В темноте запутать на Пресне не знающего Москвы человека — простое дело. Тут от Кудринской площади тянутся к заставам узкие улочки и кривые переулки с покосившимися домишками, рабочими казармами и огородами.

Шли молча. В Курбатовском переулке Райчин вдруг пробормотал, опасливо оглядевшись:

— Если тут убьют, то никто и не услышит… И ночь-то какая темная… В такую только чертям в свайку играть…

— Ничего, скоро придем, — откликнулся Егупов. Однако он поводил своего спутника взад-вперед еще и по Малой Грузинской. Наконец свернул во дворик — к двухэтажному флигелю с одним-единственным светящимся окном на втором этаже.

Ощупью они поднялись по темной лестнице. Егупов нашарил ручку звонка, подергал за нее. Дверь открыл Михаил. Второй день вся квартира была в его полном распоряжении. На первый день пасхи Епифановы с трех часов дня уехали в гости к инженеру Калишевскому и вернулись почти в полночь. В этот — второй— праздничный день уехали с самого утра в Кусково — к инженеру-технологу Семенову, где намерены были заночевать. Вернуться они предполагали лишь в среду, вечером. Иван, предупреждая Михаила об этом, конфузливо улыбался: «Решили с Аней пожить как истинные московские обыватели. Ей надо развеяться, отвлечься от тяжелых мыслей, от болезни… Доктора советуют…»

В последнее время Михаилу было особенно видно, как Иван все дальше отходит от него, как все больше меняется… И сам он, и жена его уже с явным неудовольствием смотрели на собрания и встречи, организуемые Михаилом. Правда, в страстную субботу они помогли ему накрыть стол для собравшихся у него, но тем и ограничились. Иван лишь раза два заглянул в комнату, где проходило собрание.

Заграничного гостя Михаил решил принять не в своей холостяцкой квартире, а на половине Епифановых. За полчаса до прихода Егупова и Райчина к нему пришел Кашинский. Он уже сидел в передней Епифановых, где было довольно уютно: круглый стол под камчатной скатертью, вокруг стола три мягких кресла, обитых черной клеенкой, здесь же — мягкий диван…

Кашинский, сидевший в кресле, поздоровавшись с Райчиным, но не назвав себя, пригласил его сесть рядом с собой в кресло, стоящее спинкой к входной двери. При этом, как бы машинально, он подвинул настольную лампу поближе к краю стола, так, чтоб лицо Райчина было хорошо освещено.

Михаил и Егупов опустились на диван, как раз напротив Райчина, в тени, за кругом света, падавшего от лампы.

— Ну что ж… — первым заговорил Егупов, глядя на Райчина. — Нам хотелось бы, Семен Григорьевич, для начала услышать о Плеханове, о его группе, чтоб иметь, так сказать, определенное представление…

Райчин кивнул и принялся рассказывать:

— В Швейцарии Георгий Валентинович больше не живет. Он вынужден поселиться во Франции, в Морне — пограничной деревушке. Из Швейцарии его выслали, как «нежелательного иностранца». Есть, знаете ли. такая статья… Из-за террористов пострадать пришлось… Три года назад под Цюрихом, в горах, два народовольца испытывали бомбу. Она у них не вовремя взорвалась, оба получили тяжелые ранения. Один из них даже скончался вскоре. С этого все и заварилось. Начались обыски, аресты, высылки. И не только одних русских политических эмигрантов это коснулось, но и кое-кого из русских студентов, обучавшихся в Швейцарии. В печати развернулась настоящая травля всех русских революционеров без разбору. Таким вот образом и Плеханова, и Веру Ивановну Засулич выдворили за пределы Швейцарии, при всем их самом критическом отношении к террору и анархизму…

Михаил посмотрел на Кашинского. Тот слушал, нервно покусывая губы. Глянул на Егупова. Невольно усмехнулся про себя: состояние их было настолько одинаковым, что сделало похожими их лица.

«Вот так-то приятели-бомбометатели!..» — подумал он, снова сосредоточив внимание на Ранчине.

— Георгия Валентиновича хотели выслать вместе с семьей, — продолжал тот. — Однако Розалии Марковне помогли женевские профессора, у которых она училась. Они добились отмены этого решения властей. Но теперь, чтоб посетить свою семью в Швейцарии, Георгий Валентинович должен выписывать разовый пропуск. Такая жизнь, знаете ли, крайне неудобна!..

— И, наверное, это сказывается на делах?.. — спросил Михаил.

— Да не сказал бы… — Райчин пожал плечами. — Он очень много работает! Вера Ивановна ему хорошо помогает: и выписки всякие добывает, и переписывает черновики. Достаточно сказать, что за это время ему удалось издать три номера «Социал-демократа»! Это литературно-политическое обозрение, по сути, целый журнал, как сами можете теперь убедиться, и многие статьи в нем написаны самим Георгием Валентиновичем… — Райчин вприжмурку посмотрел на Михаила. — Затруднения он испытывает, знаете ли, не в этом… Слаба все-таки связь с Россией, с ее рабочим движением. Собственно, ради налаживания этой связи я и оказался здесь, у вас… — он опять со значением глянул на Михаила, зацепил этим взглядом и Кашинского, и Егунова. Однако они никак не откликнулись на его последние слова, и он продолжал рассказ:

— Вообще за границей теперь очень осторожно ведутся дела. Работать стало весьма трудно. И в материальном смысле — тоже нелегко. Но несмотря на все сложности, о которых я сказал, жизнь группы весьма интересна.

Потом Райчин коротко рассказал о выступлении Плеханова на конгрессе II Интернационала в Париже, состоявшемся около трех лет назад, о том, как после конгресса Георгий Валентинович вместе с Павлом Аксельродом побывал у Энгельса в Лондоне…

Послушав еще несколько минут Райчина, Михаил незаметно подмигнул Кашинскому, затем сказал, обращаясь к нему же:

— Пойдемте-ка на кухню! Надо заняться самоваром. Поможете мне…

Поднимаясь с дивана, он коснулся плеча Егупова: мол, выйди с нами тоже. Они прошли в комнату Михаила.

— Ну, каково ваше мнение? — спросил он и кивнул в сторону прихожей, имея в виду оставленного в передней у Епифановых Райчина.

— На меня он произвел впечатление хорошее. По-моему, с ним стоит войти в более близкие сношения, — сказал Кашинский.

— Я — того же мнения, — поторопился высказаться Егупов. — Тут для нас такие перспективы!..

— Да, мне тоже думается, что этот Райчин — не подделка и вступить с ним в деловые отношения стонт, — Михаил потер ладонью затылок. — Надо выслушать предложения, с которыми он приехал. Кстати, вы, Михал Михалыч, — обратился он к Егупову, — должны тут взять на себя все, что касается практического выполнения наших договоров с ним: все подробности о способе переписки, об адресах и шифрах…

— Разумеется! — воскликнул Егупов. — У меня же в общем-то все это уже и налажено. С Варшавой. А я думаю, что и в дальнейшем мои варшавские знакомые будут тут посредниками.

— Ладно, пойдемте к нему. Неудобно оставлять его одного так долго, — сказал Михаил…

— Вы, Семен Григорьевич, сказали, что прибыли к нам, чтоб наладить связь с нашим рабочим движением, — обратился к Райчину Кашинский, садясь на прежнее место. — У вас есть что-то конкретное в этом смысле?..