Они попривыкли, Илем даже начал подшучивать, но весьма осторожно.
Лири почти не отходила от Диля. В ней не осталось беззаботного болтуна Денни, почти не осталось даже той девочки, которая поверила в свое предназначение и свою роль в спасении мира. Она не то чтоб похудела – некуда было, но осунулась, лицо стало отстраненным и строгим. Они почти все время молчала. Слишком тяжелый ей достался груз. Слишком. Ори и Кай знали, не говоря уж о Франке, но не говорили ей именно для того, чтобы этот груз не раздавил ее. Она держалась. Держалась, хотя все время сосредоточенно думала о чем-то… об этом грузе. Однажды Диль ненароком услышал обрывок ее разговора с Франком. Она ожесточенно, убежденно сказала: «Я должна дойти!» – и Франк негромко ответил: «Должна». Впрочем, с самого начала Диль понимал, кто именно должен дойти.
Илем, выяснив про грехи каждого, больше не заговаривал об этом и перестал расспрашивать Франка, тоже нередко был погружен в невеселые мысли. Может, он думал о своей Силли. Может, пытался дознаться о каких-то глубинных причинах миссии. А может, плохо себя чувствовал.
Порой они прорывались с боями, но успешно, никто даже не был ранен, разве что Диль однажды, но слово «ранен» тут не годилось. На них напал небольшой отряд хорошо вооруженных и хорошо подготовленных людей, и во время короткой схватки Диль, израсходовавший запас ножей, дурак дураком топтался возле лошадей и, может, именно потому заметил человека, не похожего ни на разбойника, ни на солдата, тоже стоявшего в стороне и очень сосредоточенного. Слишком сосредоточенного. Он смотрел на Лири, и Диль изо всех сил рванул девочку на себя, бросил на землю и собрался было упасть сверху, но тут его ударило таким холодом, будто он мгновенно оказался на лютом морозе голый и мокрый. Его сковало льдом, даже дышать не получалось, не то что шевелиться. Однажды он едва не замерз в пути, у него не было палатки и он боялся заснуть, потому старался двигаться, шел всю ночь, но к счастью вышел на удаленную ферму, где его приняли добрые люди, согрели, накормили и подарили ветхий полушубок из овчины. Так вот, это было несравнимо. Диль чувствовал, как останавливается сердце, а легкие словно заполняются ледяной водой.
– Идиоты, – пробурчал Франк, – против меня – магию холода… Лири, да не визжи ты, лучше помоги мне его раздеть. Ори, уложи его на землю. Да, одеяло не помешает.
Франк лег рядом с ним и обхватил руками, словно женщина. Он него шло тепло, постепенно заполнявшее все тело Диля. Сначала стало легко дышать, потом сердце забилось, как ему и положено, отпустило сведенные судорогой руки и ноги.
– Ну вот, – удовлетворенно произнес Франк ему на ухо, – не бойся, рядом со мной замерзнуть невозможно. Теперь укутайте его остальными одеялами, пусть отойдет немного. Ори, оттащи покойников в кусты, что ли, нам придется тут пробыть пару часов. Да, Лири, горячий чай тоже не будет лишним. Не суетись с костром. Просто набери в чайник воды и дай его мне.
Диль глотал обжигающий чай и боролся с ознобом. Ничего страшного. Это пройдет. Должно пройти – очень уж уверенный у Франка голос.
Он отчаянно мерз целых две недели, несмотря на теплую куртку, добытую Франком в первом же населенном пункте, и плащ Кая, а потом отпустило. Тот странный человек оказался магом, как сказал Франк пренебрежительно, паршивеньким, если бы это заклинание применил Даер, то Диль бы рассыпался, если б по нему кто-то щелкнул. Заметил испуганное лицо Лири, проводник смягчился и сказал, что пошутил, что в его присутствии магия холода теряет свою мощь. «Потому мы и не окочурились от холода в горах, – догадался Илем. – Значит, ты можешь применять магию?» Франк объяснил, что магии у него ни на диггет, а это просто врожденные способности. Он, в конце концов, властелин огня.
Диль вспомнил картинку, виденную когда-то в библиотеке: сверкающий дракон изрыгает столб пламени. «Ага, – кивнул Франк его невысказанным мыслям, – могу, но только драконом. А человеком просто не дам замерзнуть».
А еще он не переставал требовать обращения на «ты», доказывая Дилю, что он «всего лишь» дракон, а вовсе не принц, а раз Диль может дружески с принцем из дома Ра, то с простым драконом и вовсе обязан. Он так достал терпеливого Диля, что добился своего, хотя всякий раз это «ты» застревало в горле… как, впрочем, и при дружеском общении с принцем из дома Ра. Правда, логика Кая казалась более убедительной. Эльф основывался исключительно на той воде, которую ему давал Диль в тюрьме, и доказывал, что они теперь по эльфийской традиции названные братья. Диль сильно подозревал, что Ра Кайен беззастенчиво врет, пользуясь тем, что проверить это невозможно.
Хорошо хоть Лири к нему с этим не приставала. Самая юная, она лучше всех понимала, что слова – всего лишь слова, главное – что внутри. Она никак не упоминала о своей ошибке, хотя думала о ней беспрестанно. Правильно поступил Илем или нет, Диль не брался судить. Рано или поздно она узнала бы, а в какой форме, неважно. Вряд ли она запомнила безжалостную усмешку вора, потому что все казалось ей мелким и незначительным рядом с пониманием вины.
Диль был благодарен Илему за то, что тот тоже не касался этой темы. Все вернулось к прежнему: он едва ее замечал, иногда бросал едкие реплики, а она едва обращала на него внимание. Франк тем более не заводил подобных разговоров. Он, наверное, и правда ничего достоверно не знал, несмотря на огромный опыт. О потерянные боги, каково это – жить вечно? или просто необыкновенно долго? насколько ж безупречную жизнь надо иметь, чтобы не терзали постоянно воспоминания об ошибках?
Франк слишком хорошо понимал их, чтобы заподозрить его в безупречности.
– Каково это – быть драконом? – спросила Лири, подбрасывая в огонь ветки. – Даже представить себе не могу.
Франк неопределенно пожал плечами.
– А каково это – быть человеком? То же самое. Только возможностей больше.
– И ответственность больше, – сказал Кай. – Драконы – защитники мира. Только подумайте, какой это груз.
– А наплевать на предназначение? Наплевать на мир, пусть сам выкручивается как хочет? Постоянно исправлять наши косяки? Мы наворотим – а им расхлебывать?
– Ты бы наплевал? – воинственно повернулась к нему Лири.
– Непременно.
Диль не поверил. И поверил одновременно. Это было странно. Наверное, Илем захотел бы наплевать, но у него не получилось бы. Или получилось? Человек, у которого было такое детство, имел право пренебрегать миром.
– Как раз этого он не может, – покачал головой Кай. – Ты не понимаешь, Илем. Это не обязанность – защищать. Это потребность души. У нас высшая похвала – сказать о ком-то, что у него душа дракона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});