Уверен, что дорогая Аманда не будет иметь ничего против!
«Дорогая Аманда» опять вызвала у Риверстоуна нервный тик на обоих глазах, но он только кивнул:
– Как вам будет угодно, сеньор. – И пожал руки старому графу и его внуку.
Джеку, к слову, он протянул руку не сразу, его секундное колебание не укрылось от их с графом глаз. В душе холодком растеклось тягучее неприятие – опустить руку и стиснуть в кулак – но Джек не позволил себе этой ребяческой слабости и стойко дождался, пока холодные, холеные пальцы торопливо стиснут его.
Будто змея скользнула по коже...
За дверью с напряженным выражением на лице их дожидалась Аманда. В светлом платье в мелкий цветочек и с кружевными оборками она казалась по-детски трогательной и юной, хотя была старше Джека на год, и он испытал прилив нежности: она все-таки здесь.
А чего он, собственно, ожидал?
– Поздравляем, моя дорогая, ваша помолвка с моим славным Джино – дело решенное, – не стал ее долго мучить Фальконе и, подойдя, расцеловал девушку в щеки в своей привычной итальянской манере.
Аманда вспыхнула, глядя при этом на Джека. И подалась к нему было, но мать удержала ее, взяв под руку...
– Не забывай: вы еще не помолвлены, а тем более не женаты, – недовольно сказала она. И добавила: – Я настаиваю на годовом сроке помолвки. Так будет правильнее всего!
– Год?! – воскликнула девушка, высвобождаясь от руки матери. – Вы нарочно это придумали, чтобы меня изводить? Мы не станем ждать год.
Щеки женщины вспыхнули алыми пятнами, губы поджались.
– Аманда Летисия Блэкни-Уорд, – строго одернула она дочь, – ты ведешь себя вызывающе. Что о тебе подумают люди? К тому же не забывай: ты вдова.
– Вот именно: мне вообще ни к чему испрашивать вашего одобрения на повторный брак. А срок траура миновал! – Она все-таки исхитрилась схватить Джека за руку, чем окончательно добила родителей. Даже помолвленным не позволялось, и она это знала, прикасаться друг к другу, а тем более столь вызывающим образом. – Два месяца, – категорично заявила она.
Мать ахнула, округлив большие глаза.
– Десять месяцев и ни днем меньше.
– Три месяца, мама.
– Восемь.
– Четыре.
– Полгода, и это мое окончательное решение.
Аманда неожиданно улыбнулась: Джек понял, что она получила даже больше, чем полагала.
– Полгода нам с Джеком подходит, – сказала она и стиснула его пальцы.
– Перестань вести себя непристойно! – одернула ее мать, глядя с презрением на их сцепленные руки.
Аманда послушалась и отступила на шаг, не переставая, однако, светиться довольной улыбкой.
– С публичным оглашением пока повременим, – произнес Риверстоун. – Как знать, вдруг помолвка расстроится.
– Не расстроится, папа. Мы с Джеком любим друг друга!
Ее отец снова скривился при этих словах. Говорить вслух о любви – какой моветон!
– И все-таки повременим, – сказал он.
Аманда не сдержалась от шпильки:
– Как пожелаете, но я бы не очень на это рассчитывала. Джек ни за что не сбежит от меня!
– Как знать, дорогая, – приторно улыбнулся отец, – когда женщина слишком много берет на себя, мужчине такое вряд ли понравится. Тебе стоит знать свое место!
– Оно рядом с Джеком, отец. – Она опять подошла и взяла Джека под руку. – Спасибо, что благословили нас!
Джек, выйдя из дома, вдохнул полной грудью: атмосфера внутри накалилась так сильно, что дышать раскаленным до красна воздухом сделалось трудно. Вот он и старался дышать через раз...
Даже в груди закололо.
Или кололо от чего-то другого?
Он потер грудь, погруженный в тяжелые мысли, переживания этого утра, и вздрогнул при звуках жизнерадостного голоса графа:
– Мы переломили спину атланту, Джек, и заслуживаем это отпраздновать. Поедем-ка отобедать в какой-нибудь вычурный клуб, где подают говядину «Веллингтон» и пудинг со взбитыми сливками. Только не в «Уайт», – поспешно предостерег он, – тамошние завсегдатаи только и делают, что спорят по-всякому поводу. Слышал, какой-то мужчина свалился без чувств на пороге этого клуба, так его внесли внутрь и принялись делать ставки, жив этот бедняга иль мертв. Да так и спорили до тех самых пор, пока тот к вящему удовлетворению, ставивших на второе, не испустил дух. – Старик покачал головой. – Эти дурни и в день Суда Божьего начнут ставить за или против божьих фанфар в противовес фанфарам кукольного театра. Убогие люди, упаси Господь их грешные души!
Выдав эту тираду, Фальконе, разместившись в карете, велел ехать на Брук-стрит, шестьдесят девять.
– «Сэвил-клуб» только недавно открылся. Уверен, нам там понравится!
Джек, которому было без разницы, куда отправляться, лишь бы уехать скорее от Риверстоунов, без возражений позволил себя увезти и увлечь ничего не значащим разговором о преимуществах центрального отопления перед привычными англичанам каминами.
Эпизод двадцать девятый
В клубе, в который они с дедом приехали, было два обеденных зала, и у них с самым серьезным видом осведомились, в каком из двух они хотят отобедать. Но так как они оказались в «Сэвил-клубе» впервые, то вряд ли могли выбирать, да и в принципе Джеку казалось позерством обращать на такую мелочь, как стены в обеденном зале внимание, но... Управляющий на вопрос графа, который из двух он бы им посоветовал, с самым серьезным выражением на лице произнес:
– «Зал Идена» в это время дня невероятно уютен.
Таким образом их ввели в залу с горчичного цвета стенами, с деревянными панелями и большими портретами мрачного вида мужчин, облаченных во все черное. Даже скупо пробивавшийся сквозь неплотно задернутые портьеры дневной свет, не мог рассеять гнетущего впечатления, вызванного для Джека сим помещением. Уютного здесь, по его ощущениям, не было ничего.
Но граф, источая все то же неиссякаемое довольство, с оптимизмом заметил, едва управляющий удалился:
– Полагаю, что в «Зале Гаскойна-Сесила» нам и вовсе бы не понравилось.
– Неужели больше, чем здесь? – не удержался Джек от сарказма. – Это место меня угнетает. Будто все эти личности в черном, – он мельком поглядел на портреты, – осуждают меня за присутствие здесь. Я оскорбляю их одним своим видом!
Гаспаро Фальконе снисходительно улыбнулся.
– У тебя богатое воображение, Джино, мой мальчик. Эти странные господа давно умерли и понятия не имеют, кто ты такой. Так что расслабься и получай удовольствие от еды!
Сам он именно так и сделал: заказал говядину «Веллингтон», хотя пирог