— Потому что хотел отплатить искренностью за искренность.
— Не понимаю, о чем вы…
— О том, что и я знаю о вас чуть ли не самое сокровенное.
— Еще бы… Ведь вы прочитали мою историю болезни, — горько усмехнувшись, сказала она.
— Да, кое-что я там вычитал. И все же главного там нет. Это я узнал сам. Вы правдивый и открытый человек. Я думаю, что правильно представляю себе ваш характер. А если даже и ошибаюсь, это не имеет значения, потому что я все равно хочу вас. Но если вы будете честной с самой собой, то признаетесь, что и вы хотите меня.
Девон облизала губы. Как бы она ни пыталась совладать с собой, но не могла остановить захлестывавшую ее волну желания.
— Но… нас многое разделяет.
— «Многое» — это Майкл Галвестон?
— Я уже говорила вам, с Майклом мы теперь просто друзья.
— Тогда что же?
— Хотя бы Акеми Кумато. Как быть с нею?
— Вас беспокоит, что я встречаюсь с Акеми? — Джонатан казался почти польщенным.
— Допустим, в данную минуту не беспокоит. Но если бы мы… если бы у нас было что-то серьезное…
— Между мною и мисс Кумато имеется… как бы поточнее выразиться… соглашение. Пока что оно устраивало обоих. Оно налагает на нас лишь кое-какие мелкие обязательства. Я поговорю с ней.
— Поговорите? — Означает ли это, что Стаффорд готов порвать с японкой? Но если он намерен расстаться с Акеми, нужно ли это ей, Девон? — Не знаю, Джонатан. Я не заинтересована в том, чтобы переспать с вами раз-другой.
— Я тоже стремлюсь не к этому.
Девон покачала головой.
— Все у нас происходит как-то слишком стремительно. Мы мало знаем друг друга, а познакомиться поближе нет никакой возможности. К тому же надо решить, что делать с книгой. А вдруг из этого не выйдет ничего путного?
— Жизнь не дает человеку никаких гарантий, Девон. Кто не рискует, тот не выигрывает.
— Как же мне быть со своим замыслом?
— Не понимаю! Неужели вы по-прежнему считаете возможным работать над книгой, зная, какие страдания она может причинить Алексу?
— Я не убеждена, что он пострадает. Но чтобы избежать малейшей опасности, я придумала компромисс. Я буду продолжать сбор материалов, поскольку обязана узнать правду, хотя бы для себя. К тому же вы дали мне такое право, завладев папкой доктора Таунсенда. Итак, я тихо и спокойно продолжу свое расследование, но пока не закончу сбор и анализ фактов, не буду заранее решать, как мне воспользоваться собранным.
Стаффорд внимательно наблюдал за Девон, мысленно взвешивая ее слова. Лицо его стало непроницаемым.
— Ну что ж, годится. Как временная мера.
Лицо Девон просветлело.
— Вы хотите сказать, что не будете мешать мне работать?
— Да, мешать не стану. Пока вы будете держать добытые факты под спудом, не предавая их гласности.
Она не удержалась от улыбки.
— В таком случае почему бы вам не помочь мне установить истину? Мы могли бы вместе съездить к интересующим меня людям. Так было бы куда проще…
— А если эта истина окажется совсем не такой, как вы ее себе представляете?
Девон стало трудно дышать. В самом деле, что тогда?
— Тогда вы узнаете правду, какой бы она ни оказалась.
— Ладно. А что будет с нашими отношениями, Девон? Я привык добиваться своего. Теперь мы оба знаем, чего хотим друг от друга.
Девон проглотила слюну и в смятении отпила из бокала.
— Мне нужно время, чтобы подумать о наших отношениях.
— Так ли? — Глаза Джонатана пронзали ее насквозь. Она напрасно старалась скрыть свои чувства. Ее влечение к нему было слишком очевидно. — Ну хорошо, Девон. Посмотрим, сколько вам потребуется на размышление.
Он отвернулся, подозвал человечка в фартуке и попросил счет.
Под свисавшими листьями плюща они пошли к двери. Их сопровождали рулады Марио Ланца.
На улице дул пронизывающий ветер, но у тротуара их ждал верный Генри. Когда они приблизились, шофер включил зажигание. Джонатан открыл дверцу, и Девон скользнула на серое сиденье. Мимо сновали прохожие нахохлившиеся, втянувшие головы в плечи, прячущиеся от холода… Захлопнув за собой дверь, высокий, громоздкий Джонатан уселся рядом с Девон и заполнил собой все свободное пространство.
— Генри, покатай нас по городу. Может быть, мы еще заедем куда-нибудь выпить.
Так близко, вплотную к ней, Джонатан раньше никогда не сидел. Даже сквозь мех шубы Девон чувствовала исходивший от его тела жар.
— Как, опять в ресторан? — спросила она с притворным ужасом. — Ну, знаете… Вы становитесь отчаянным обжорой!
На губах Джонатана появилась усмешка.
— Благодаря вашему дурному влиянию, милая Девон…
Он нажал на кнопку встроенного в стенку кабины пульта, и стекло, отделявшее их от водителя, поползло вверх. Теперь они сидели как в коконе, полностью изолированные от Генри. Мягкое голубоватое мерцание светящихся кнопок и тихая музыка создавали особый уют. Некоторое время они ехали молча, а затем Джонатан, взяв девушку за подбородок, повернул ее лицом к себе и признался:
— Весь вечер я мечтал вас поцеловать…
Внутри у Девон словно бабочки затрепетали. Рот Джонатана приблизился к ее губам. Первое прикосновение было легким как перышко, но затем Стаффорд крепко прижался к ней. Девон со слабым коротким стоном приоткрыла рот и впустила его язык во влажную темную пещеру, ощущая, как идущие от него токи растекаются по ее жилам. Она отвечала ему, хотя и понимала, что этого делать не следует, что слишком легкая капитуляция не принесет ей ничего, кроме беды. Тем не менее она позволила себе испытать несколько упоительных секунд. Он обнимал ее, ерошил пальцами золотистые пряди…
Поцелуй становился все крепче, и наслаждение от движений языка Джонатана нарастало с каждой секундой. Она никогда прежде не испытывала такого блаженства. Ни один мужчина не мог заставить ее полностью забыть себя. Она не отталкивала Джонатана, пока не почувствовала, что его руки оказались у нее на талии и поднимаются выше, добираясь до грудей. Когда она отстранилась, Джонатан ничего не сказал. Лишь провел большим пальцем по ее щеке, но не отодвинулся.
— Ты снилась мне всю прошлую ночь, — наконец сказал он, нарушив тишину.
— Вы видели меня во сне?
— Да. Хочешь, расскажу?
Руки Девон мелко задрожали. Чтобы успокоиться, она стала разглаживать ладонями мягкую кашемировую ткань на коленях. Не хотелось, чтобы он слышал, как у нее колотится сердце…
— Я тебя целовал — долго, крепко… После обеда мы пришли ко мне домой, я внес тебя на руках в спальню и уложил на огромную кровать. На тебе был ярко-красный свитер с люрексом, но лифчика под ним не было. Я понял это еще раньше, потому что соски твоих грудей, тугие и упругие, оттопыривали свитер. — Девон слабо ахнула. — Я снова поцеловал тебя, потом задрал свитер и увидел твои обнаженные груди. Они были изумительны, великолепной формы и как раз по моей ладони. Я отчетливо помню их вкус — теплые, сладкие, словно два холма из сливочного крема. Я жадно облизывал их. — И опять короткий стон вырвался из уст Девон. Голова ее стала пустой, легкой, как детский воздушный шарик, и пошла кругом. Головокружение усиливалось с каждой секундой. Нужно было что-то немедленно сказать, перебить его дьявольский монолог, но она не могла заставить себя произнести хоть слово… А он продолжал: — На тебе была юбка из черной тафты — короткая, но не слишком. И черный кружевной пояс с чулками, но никаких трусиков на тебе не было. Я знаю это, потому что гладил тебя между бедрами, дотрагивался до…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});