Читать интересную книгу «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего - Петр Динец

Министр просвещения – Антон Антонович Прокопович-Антонский, бывший ректор Московского университета, все время сетовал на недостаток средств. Но, увы, более денег мы выделить не могли. Граф Уваров, бывший министр просвещения, подал в отставку еще в 1828 году. Человек он был талантливый и проявил себя как хороший организатор, но по убеждениям своим был склонен к дворянской олигархии, и поэтому реформы, уравнивающие в правах всех граждан империи, и передача земли вчерашним крепостным шли вразрез с его идеалами. Мне было жаль отпускать его, но без мотивации осуществить реформу образования невозможно.

Экономический подъем привел к росту благосостояния купцов, многие из которых жертвовали деньги на благотворительность, в том числе и на строительство школ. А граф Павел Николаевич Демидов учредил Демидовские премии в пять тысяч рублей, которые присуждались пяти номинантам за преуспевание в науках, словесности и промышленности. Эта награда стала самой престижной в империи и способствовала популяризации наук в обществе.

Глава 41

– Борис Семенович, это просто чудо какое-то, – сказала императрица.

– Я бы сказал, что это интеллектуальный подвиг, – улыбнулся император, выбираясь из лодки и подавая руку Александре Федоровне.

Борис Семенович Якоби слегка поклонился и ответил:

– Я уверен, что это лишь начало, ибо за магнитными аппаратами[35] будущее. А теперь не угодно будет вашим величествам последовать в заводскую лабораторию? – спросил ученый.

– С удовольствием, – ответил Николай, – заодно покажете мне и сам завод. Я думаю, Александре Федоровне тоже будет интересно. Кстати, на сколько времени хватает заряда батареи?

– Пока примерно на семь часов, – ответил Борис Семенович. – Но я работаю над более мощной и долговременной батареей. Эта область еще мало исследована, но она имеет большой потенциал для развития промышленности.

– А как вам пришла идея поставить магнитный аппарат на лодку?

– Я считаю, что двигатель, работающий на магнитах, может стать не менее эффективным, чем двигатель, работающий на пару, – ответил ученый. – И дабы доказать это, решил поставить магнитный аппарат вместо парового котла. Эта лодка и есть лучшее тому доказательство.

– Может, в будущем и карета, в которой мы сидим, будет двигаться с помощью магнитного аппарата, – император, слегка прищурившись, смотрел на ученого.

– Я уже думал об этом, ваше величество, – ответил Якоби. – Это вполне возможно. Ведь нет существенного отличия между движением гребного колеса в лодке и движением колеса кареты. Мы уже проводили этот опыт в лаборатории. Увы, из-за размера батареи на такой карете может проехать только один человек. Но, как только удастся уменьшить размер аппарата, ехать в такой карете станет намного просторнее.

– Кстати, – сказал Николай, – я хотел бы познакомить вас с господином Загряжским. Он недавно запатентовал оригинальную конструкцию цепи на колесах. Карета на таких колесах имеет большую проходимость. Признаться, я был впечатлен оригинальностью конструкции. А посему хотел бы узнать и ваше мнение. Ежели создать карету с колесами Загряжского, то она будет очень удобна при нашем бездорожье, особенно в Сибири, где людей еще маловато и где нужны аппараты, их заменяющие.

– Тогда я приглашу господина Загряжского в мою лабораторию. Заодно покажу ему магнитный аппарат. Думаю, ежели он и сам изобретатель, то ему будет интересно.

– Вот и замечательно, – сказал император. – Кстати, почему вы называете ваше изобретение магнитным аппаратом? Не лучше ли назвать его «электродвигателем»? По-моему, звучит более точно. И, ежели вы не против, я посоветовал бы вам запатентовать это изобретение в Англии, Франции и Пруссии.

– Действительно, звучит красивее, – улыбнулся Борис Семенович. – Я рад, что вы столь заинтересовались моим детищем.

– А как же иначе, Борис Семенович, ведь мы с вами инженеры, – ответил император.

Глава 42

Перестук топоров и звон пил создавали причудливую музыку во влажном после дождя воздухе. Рабочие с тележками сновали вдоль дощатых настилов, под которыми чавкала грязь. Всю эту суматоху окружал вековой лес. Май выдался холодный, и земля после дождей никак не хотела просыхать, поэтому в воздухе пахло сыростью. Если бы не деревянные настилы, подумал Николай Иванович, то возок бы и вовсе застрял в этом чавкающем месиве.

Идею императора о создании Академгородка под Екатеринбургом Николай Иванович Лобачевский поддерживал с самого начала. Но того, что в 1837 году Николай Павлович попросит его возглавить это начинание, он никак не ожидал. И будущий переезд из родной Казани, и разлука с Казанским университетом, который был и его детищем, вызывали в нем грусть и тоску. Поначалу Николай Иванович обосновался в недавно основанном Екатеринбургском университете. Строительство Академгородка еще не завершилось, но требовалось заказать и установить оборудование для будущих лабораторий, и опыт декана был тут незаменим. Параллельно ученый преподавал прикладную математику, алгебру и курс плоской и сферической геометрии.

В течение года в Екатеринбург стали съезжаться и другие ученые. Среди них Дмитрий Иванович Соколов – минералог и Николай Дмитриевич Брашман – математик и давний знакомый Лобачевского. Приехал и Павел Львович Шиллинг – изобретатель электромагнитного телеграфа – и другие. В дальнейшем к ним обещал присоединиться и Борис Семенович Якоби, пользовавшийся большим авторитетом у императора. Вначале все обосновались в Екатеринбурге, ожидая приезда оборудования из столь далеких Москвы и Петербурга, хотя некоторые приборы Лобачевский заказал на месте. Приезд столь маститых ученых в провинциальный университет был подобен разрыву бомбы. Университет забурлил, в его недрах ежедневно происходили споры, дискуссии и просто будничные ссоры. С другой стороны, университет получил мощный импульс, так как студенты могли прослушать курс у лучших ученых империи.

Николай Иванович метался между всеми, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок и пристроить приехавших ученых в университет на соответствующие кафедры. Раз в неделю он совершал тридцатикилометровую поездку в Академгородок, где уже достраивались дома для будущих профессоров, докторов и доцентов.

Перед отъездом в Екатеринбург Лобачевский встречался с императором, который приехал в Казань после посещения Нижегородской ярмарки. Именно тогда Николай Павлович и попросил его возглавить сие предприятие. Со своей стороны, император обещал выделить значительные средства на строительство и обустройство. Ибо, как заявил ему государь, Академгородок должен стать центром научной мысли империи, который поможет процветанию Сибири, да и страны в целом. Николай Иванович принял вызов, согласившись возглавить сей поистине революционный проект.

Этому предприятию давалась известная автономия в том, что и как исследовать, но чтобы наука оставалась прикладной, ученые должны были помогать осуществлению проектов, нужных империи, в том числе и в военных изысканиях. Вдобавок для воспитания достойной смены профессорам предоставлялось право первыми набирать лаборантов из любых университетов империи, да и из европейских университетов тоже.

«Скорее бы уже закончилась эта проклятая стройка», – вздохнув, подумал Николай Иванович, когда его возок уже приближался к Екатеринбургу.

Глава 43

«Алла!» – раскатисто разнесся крик сотни глоток, переплетаясь со стуком копыт. Из-за деревьев галопом выскочила лавина всадников в разноцветных халатах и, окружив отставший обоз, обрушилась на горстку сопровождавших. Разноцветные халаты пятнами мелькали смертельной каруселью, пытаясь разъединить сбившихся вместе обозных. Схватка длилась недолго. Через пять минут половина солдат была зарублена, а остальные сбиты с ног конями и повязаны. Чеченцы ценят пленных, так как их можно обменять на своих или попросту продать, переправив через границу тайными тропами, коих в горах предостаточно.

Очнулся Афанасий ближе к вечеру, когда подул прохладный ветерок. Кто-то плеснул на него воды и, когда Афанасий открыл глаза, что-то удивленно сказал на чеченском. Видимо, не верил, что пленный так быстро очухается. Через несколько минут, когда шум в голове поубавился и глаза немного привыкли к темноте, Афанасий огляделся вокруг. Оказалось, что его посадили на землю, прислонив к дереву. Руки и ноги у него оказались связаны, а голова сильно гудела после удара саблей плашмя. «Видимо, не ранило, – подумал он, – иначе бы на месте кончили». Тот, кто плеснул на него воды, поднес флягу к его губам, и Афанасий, на секунду забыв обо всем, жадно, с наслаждением сделал несколько глотков, после чего чеченец со смехом убрал флягу.

– Как тебя зовут, русский? – произнес он с сильным акцентом.

– Афанасий, – хрипло выговорил пленный, еле разлепив запекшиеся губы.