– И что?
Эдвард ухмыльнулся и стал вдруг снова совсем мальчишкой.
– Я сказал им, что Злабориб Воин находится теперь под моим командованием и что я отказываюсь отпускать его из отряда. Со мной была сотня вооруженных солдат, так что разговор был короткий.
Алиса взглянула на часы. До поезда оставался еще час.
– Разумеется, – продолжал он, – в конце концов я понял, что вляпался в солидный политический кризис. Едва мы вернулись в лагерь, как я был вызван в шатер Каммамена Полководца, джоалийского генерала. Мне приказали захватить с собой моего нового бойца, но я ослушался приказа. Я пошел туда один и объяснил, что принц не может прийти – что он слишком занят рытьем выгребных ям. После этого они утратили к нам интерес.
– Да ну ее к черту, твою скромность! Что ты сделал на самом деле?
– Ничего особенного, – тихо сказал Эдвард.
21
– Два друга лучше, чем один, – произнес Дош Прислужник, массируя икру Тариона, – особенно если они враждуют.
– Звучит как один из афоризмов моего любимого братца. Достаточно, чтобы целый зал подхалимов зашелся в истерике.
– Это из Зеленого Писания, Стих 1576. – Дош занялся другой ногой.
Тарион растянулся, обнаженный, на шкуре зубра. В шатре было темно и душно. В нем пахло кожей, потом и ароматным маслом, которым пользовался Дош. После долгих часов стояния в храме массаж оказался очень даже кстати. Массаж, который делал Дош, всегда помогал – Прислужник был искусен, и руки его были куда сильнее, чем казалось. Тысячи людей, присутствовавших на этой изнурительной церемонии, возможно, тоже не отказались бы от такого ухода, но никто из них его не получит.
– Каких двух друзей ты имеешь в виду? – сонно спросил он.
Дош гортанно хохотнул.
– Тебя и Злабориба.
– Джоалийцы, конечно, могут и дальше стравливать нас друг с другом.
– Разумеется. И толстяк еще жив… впрочем, возможно, так и должно было случиться по плану?
Тарион усмехнулся.
– Теперь разомни ляжки. – Он испустил чувственный вздох, когда сильные пальцы затрудились над его мускулами.
– Значит, теперь тебе придется вести себя паинькой, а то они могут вернуть его, – заметил Дош, перемежая слова с нажатием рук. – Они не доверяют моему возлюбленному господину. – Он был любопытен, как старуха.
Через пару минут Тарион достаточно проснулся, чтобы ответить.
– Мать долго не протянет. Тогда джоалийцам придется решать, кого из нас посадить на трон. Но думаю, у нас до этого еще будет достаточно времени порубить лемодианцев. Прежде чем придут ужасные вести.
Сам-то Тарион предпочитал бы, чтобы это не затянулось слишком надолго, а то на сцене могли появиться и союзники лемодианцев – таргианцы. Таргианцы опасны. Впрочем, ведать это дано только богам.
– Я сильно сомневаюсь, чтобы мой дорогой братец выжил после часа – ну, максимум двух – пехотной подготовки. У него мускулы, как молочное желе. Да однополчане засмеют его до смерти. Должен же быть предел унижениям, которые способен снести даже этот человек. И потом… Хочешь услышать маленький секрет, мой милый мальчик?
– Ты знаешь, я люблю секреты.
– Тогда жми сильнее. Сильнее! Я не сломаюсь. А! Вот так лучше! Мой эксцентричный братец нашел убежище у нагианской пехоты. А знаешь, что думают джоалийцы о нагианской пехоте?
– Они считают ее никчемным сбродом, – ответил Дош, вспотевший от усилия.
– Вот именно! Наша кавалерия – я имею в виду, моя кавалерия… Они отведут нам какую-нибудь незначительную роль. Ничего особо опасного, уверен. Во всяком случае, надеюсь. Но пехота – это просто толпа. В представлении этих крестьян биться – значит бросить свое копье в щит противника, а потом лезть на него с дубиной. Даже лемодианцы, и те способны побить наше воинство. В прошлом всегда так и бывало. Теперь принимайся за спину. Каммамен пустит нагианцев вперед, чтобы лемодианцы израсходовали на них свои стрелы. Вот для чего они нужны ему. Так что шансы дорогого Злабориба пережить первую же битву – весьма слабые.
Он блаженно застонал, когда сильные руки Доша надавили на торс. Он не позволил никому из своих подчиненных взять с собой на войну личных слуг, да и из джоалийцев их имели только старшие военачальники. Зато он как командующий кавалерией нуждался в ком-то, способном ухаживать за его скакуном, оружием и прочим снаряжением. И обеспечивать прочие персональные надобности. Дош был хорош в любом качестве.
– Джоалийцы не доверяют тебе, господин, – повторил Дош.
– Это разобьет мое сердце, – сонно промычал Тарион. – Интересно, а почему бы и нет?
– Потому что два друга лучше одного, особенно если они враждуют.
Тарион перевернулся на спину, схватил Доша за волосы и потянул вниз. Дош вскрикнул от неожиданности и упал на локоть, нос к носу со своим повелителем. Он отчаянно пытался не пролить масло из бутылочки, которую держал в другой руке.
– На что ты намекаешь? – угрожающе прошипел Тарион.
Он не увидел в глазах Доша того страха, на который рассчитывал, только веселое удивление.
– О, возлюбленный! – произнес Дош, не очень убедительно изображая униженный вид. – Кто я такой, чтобы учить моего господина политическим интригам?
– Я говорил тебе, что у тебя красивые глаза?
– Кажется, нет. Ты восхвалял все части моего тела, но я что-то не припомню, чтобы ты упоминал глаза.
– Я говорю это только затем, чтобы ты знал: мне жаль будет выжечь их каленым железом. Это испортит твое смазливое личико. Что ты на это скажешь?
Дош все еще не выказывал ни малейшей тревоги. Он улыбнулся, словно угрозы были частью любовной игры – впрочем, понял Тарион, возможно, так оно и есть.
Лучистые глаза мигнули.
– Я хотел сказать, что Таргия будет весьма рада увидеть Нагленд, возвращающий себе независимость. Таргия достаточно далеко от нас, чтобы представлять тебе непосредственную угрозу. Мне кажется, ты – человек Нагвейла, мой возлюбленный господин.
– Мой отец был крестьянином, – согласился Тарион. – А потом дворцовым гвардейцем, а потом королевиным любовником. – Он дернул юношу за волосы. – Так вот что обо мне говорят – что я продамся Таргии?
– Так думают. Никто не произносит этого вслух. Ох! Так больно!
– Я так и хотел. Кто подослал тебя шпионить за мной – таргианцы или джоалийцы?
Поскольку голова его была повернута под рискованным углом, Дош посмотрел на принца, скосив глаза.
– И те, и другие. Кто платит.
– Хорошо. Я уважаю честность и здоровый интерес к деньгам. Шпионь на здоровье, но запомни одно: пока ты мой, ты не позволишь другому мужчине прикасаться к себе! Если только я сам не прикажу тебе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});